Алиса заплакала. Отстранившись он нее, Александр пошел к воротам. Алиса, коротко обернувшись, побежала прочь.

***

Весь день Алиса бежала или пряталась.

Просидев с десяток минут под какой-нибудь полуразрушенной стеной и убедившись, что раз так тихо и наверняка поблизости никого нет, а значит за ней никто не следит, она выбиралась наружу и в течении еще десятка минут всматривалась в окрестности. Потом резко срывалась с места и бежала прочь. Потом опять пряталась.

Порой она пробегала несколько кварталов, но все чаще едва ли десяток метров. Так прошел день, но не попытки оставить рыщущие патрули позади. Давно уже стемнело, но то и дело где-то совсем рядом мелькали световые полосы от ярких фонарей.

Преодолев несколько метров открытого пространства, Алиса скрылась за грудой разбитых кирпичей. Оттуда метнулась к стене. Пробежав вдоль здания, морщась от хруста битого стекла под ногами, остановилась у единственного не заколоченного окна. Несколько мгновений и натренированное тело справилось с задачей — Алиса соскользнула с подоконника в чьей-то развороченной спальне, где точно так же хрустело битое стекло и замерла, прижавшись к стене. Сердце грохотало, казалось, на всю улицу и даже шум военного автомобиля за поворотом не заглушал его.

Алиса прижималась спиной к стене рядом с окном. Сорванные шторы лежали на подоконнике, прочно зацепившись за осколки стекол. Холодный ночной ветер забирался за воротник камуфляжной куртки, слишком тонкой для испортившейся еще в середине дня погоды, трепал короткие спутанные рыжие волосы. По стене напротив окна плясали световые пятна фонарей. Приближался патруль, который наверняка прибыл на только что проехавшем невдалеке джипе. Алиса осторожно выглянула из-за угла, и в глаза ей ударил свет фар. Она поспешно отступали в тень, надеясь, что никто ничего не успел заметить. Хотя если они вышли из машины, значит что-то их насторожило. А ведь она могла бы быть среди них, а не прятаться здесь без верхней одежды и с единственным оружием — ножом. Захотелось вернуться в казарму, на свою койку, под казенное колючее покрывало. Но этому не бывать. Назад пути нет. Как и нет возврата к тому, что было целую жизнь назад. Хотя всего год прошел. Целый год.

По городу, по всем подразделениям наверняка уже прошло оповещение о дезертире. А сбежать из повстанческой армии может только тот, кто перестал быть человеком — нелюдь, тварь, недостойная жизни. Нормальным людям сбегать незачем. Да еще и взрывы наверняка ей припишут.

Послышались звуки, только не с улицы, а из-за межкомнатной двери, висящей на одной петле. Сердце, и так бешено колотящееся о ребра, застучало еще быстрее, почти до физической боли. Заметили? Отвлекли и окружили. Но затопившая паника вдруг схлынула, а все вокруг стало будто объемнее и четче — такое за прошедший день с ней случалось уже несколько раз. Уж лучше бы интерфейс вернулся. А в сердце все еще едва теплилась надежда, что это ошибка, что ей померещилось все это.

Тень, протиснувшись в щель между притолокой и повисшей на одной петле дверью, тихонько, не издавая лишних звуков прокралась к окну и прильнула к стене по другую сторону от оконного проема. Алиса выпрямилась и сильнее прижалась к стене. Рука потянулась к ножу в креплении на бедре. Обострившимися чувствами девушка легко определила, что этот человек не из патруля. Тем хуже. Эти нелюди хуже проказы. И как же некстати интерфейс отключился. Сейчас его очень сильно не хватает.

Меньше минуты назад прошедший мимо патруль вернулся и вновь по стене, оклеенной обоями, метнулся свет фонаря. Слышны были негромкие голоса. Судя по звукам ополченцы заглядывали в окна. Громыхание армейских ботинок и позвякивание амуниции раздавалось совсем близко, за окном, и пятно света уже не прыгало, а методично обследовало всю комнату. Алиса перестала дышать и будто против воли отстранилась от окна, в самый угол и тихонько сползла на пол. Пятно света дернулось в ее сторону, а голоса стихли. Незнакомец, притаившийся в другом углу, не шевелился и даже начинало казаться, что там и нет никого. Но вот тень шевельнулась и Алиса поняла, что тот человек смотрит на нее. А рука между тем уже сжимала нож до боли в пальцах.

Фонари еще раз метнулись по комнате, тени скользнули по стене и поваленной мебели и звуки шагов стали отдаляться. Следом за людьми уехал тяжелый внедорожник. Но Алиса не спешила расслабляться. От своих хотя бы понятно, что можно ожидать. А эти… одним словом чужие. Только с виду люди. Впрочем, она ведь теперь тоже. Только почему же она продолжает чувствовать себя человеком? А что она вообще должна чувствовать? Или не должна?

Что-то хлопнуло вдалеке, с той стороны, куда уехала машина. Скорее всего выстрел. Алиса так увлеклась своими мыслями, что не успела понять, и мир вдруг стал прежним, плоским, а тени будто уплотнились. И вот, не успела она ничего сообразить, одна из теней нависла над ней, зажимая при этой ей рот мозолистой рукой.

— Не дури, Алиса. Ты же понимаешь, что если они вернутся и найдут нас, то сразу поймут, кто мы, и тогда прихлопнут на месте без каких-либо сожалений. Здесь оставаться нельзя. Иди за мной. Ты же уже поняла, что назад пути нет. Мы теперь с тобой опять по одну сторону баррикад.

Жека отстранился от нее и, поднявшись, зашагал к двери.

— Поторапливайся. И оставь хотя бы куртку и ремень здесь. Остальное потом снимешь. В соседнем доме есть схрон с одеждой. Переоденешься и пойдем дальше.

— Что, твои дружки не так поймут, если я буду в этой форме? — злобно проговорила Алиса не сдвинувшись с места.

Жека замер и обернулся.

— Дура. На тебе же жучков больше, чем в трухлявом пне. Думаешь, они случайно именно здесь ошиваются? Хочешь вернуться назад? Так подожди, они сейчас оборудование получше привезут и тогда уж найдут тебя на счет “раз”.

Алиса медленно поднялась. Вздохнув, Жека протиснулся в кажущуюся кромешной тьму за покосившейся дверью.

А ведь всего год назад все было нормально.

Но делать нечего. Идти Алисе некуда, так что не все ли равно. Да и не человек она больше. Значит ее место рядом с ними, с такими же монстрами.

Заново переживая весь прошедший год, Алиса шагала следом за Жекой. А тот вел ее одному ему ведомой дорогой, которая шла порой насквозь через заброшенные здания, и далеко не всего по первым этажам.

Как он и велел, Алиса сняла свою верхнюю одежду, в том числе брюки и обувь, и оделась в кем-то заботливо припасенную, и к ее радости среди свертков отыскалась и теплая куртка. Вся одежда была серая или черная, и было так странно видеть на себе вещи не цвета хаки с камуфляжным рисунком. Помимо куртки отыскалась водолазка и плотные утепленные брюки. Все было достаточно удобным. А вот обувь была великовата.

— Надень еще пару носков, — посоветовал Жека, заметив как Алиса хмурится. — И зашнуруй потуже.

Отчего-то обиженно засопев, Алиса сняла ботинки и потянулась к пакету с носками. На Жеку она старалась не смотреть. Всякий раз, как она замечала внешние признаки “ненормальности”, рука сама собой тянулась к ножу.

— Алиса, — позвал ее вдруг Жека и та вздрогнула. — Ты заметила в себе что-нибудь необычное?

Девушка молча покачала головой.

— Значит еще заметишь. Просто памятуя о твоем феноменальном владении интерфейсом, я подумал, что и после инициализации у тебя будут какие-то отличия.

— В чем? — Алиса резко вскинула голову.

— Это ты поймешь позже. Ты готова? Тогда пойдем.

Выбравшись наружу, они побрели дальше. Жека впереди, Алиса следом. В то время как Жека крутил головой и прислушивался, проводя их порой под самым носом у патруля, Алиса слепо следовала за ним, останавливаясь и пригибаясь по велению, продолжая проживать последний год жизни заново. И пусть интерфейса больше не было и она не могла видеть записи своих воспоминаний, она все же именно проживала их, только разве что в ускоренном режиме. И потому она даже не заметила, что патрули перестали попадаться, да и всяческие звуки затихли. Между тем небо стало светлеть.