– Итак, давайте вернём саду некоторую первобытность и первозданность, продолжила фея Гризла. – Подходящим местом я считаю Английский газон.

Во-первых, потому, что он граничит с нашей территорией, а во-вторых, потому, что, насколько мне известно, Овца так и не появилась.

Всех присутствующих охватило безудержное ликование. «Ура!» – вскричали эти господа. – Да здравствуете наша шестиногая императрица!»

– Мы начнём войну, как приказано, точно по графику, – заявила эта великая повелительница. – Но для начала мы её спрячем.

Дело в том, что войну можно спрятать так же, как шапку или носовой платок.

В то же утро Прилепа постучалась в черепок Цветочного горшка, служившего дверью, и радостно крикнула:

– Можно войти?

– Не можно, а должно, – ответил изнутри Миловзор.

– Почему должно? – спросила, входя, Прилепа. – Ты мог бы выйти с таким же успехом.

– Нам с тобой нужно поговорить, – сказал Миловзор, всё ещё сидевший на земле. – Сегодня ночью я принял одно решение. И незачем подбирать подол и рассиживаться. Потому что решение принято и особому обсуждению не подлежит.

В таком мрачном тоне Миловзор ещё никогда с Прилепой не говорил. Она послушно остановилась и настроилась на короткий разговор, хотя предпочитала обстоятельные беседы.

– Прилепа, – сказал Миловзор. – Мы должны расстаться. Навсегда.

– Ты больше меня не любишь? – испугалась Прилепа.

– Глупости, – сказал Миловзор.

– Что в этом глупого? – сказала Прилепа.

– Если приходиться расстаться, да ещё навсегда, то больше не имеет значения, любишь или не любишь, – пустился в философию Миловзор. – Ведь тогда всё пройдёт, как будто ничего и не было.

– Ты меня прогоняешь? – сказал Прилепа.

– О боже, – заорал Миловзор. – Сколько раз повторять тебе одно и то же?

Прилепа расплакалась.

– Что я такого сделала? – рыдала она. – Это потому, что я иногда говорю лишнее?

В этот момент Миловзору больше всего на свете захотелось обнять её и погладить по голове. Вместо этого он сказал:

– Ты хочешь, наконец, услышать, почему я так решил?

Прилепа кивнула.

– Всё равно скажи, – сказала Прилепа.

– Что ж, – сдался измученный Миловзор. – Так я и знал.

И он исполнил её желание, поведав обо всём.

– Мне грозит страшная опасность. И если ты останешься со мной, я втяну тебя в это дело, и ты тоже окажешься в опасности. Вот почему ты должна меня покинуть.

– Пусть я не смогу тебе помочь, – захныкала Прилепа. – Но почему ты прогоняешь меня навсегда? Я могла бы вернуться к тебе потом.

– Чёрт возьми, – сказал Миловзор, – Разве непонятно, что ты мне помешаешь?

– Непонятно, – сказала Прилепа.

– Но я не могу думать одновременно о своём опасном деле и о тебе! – вышел из себя Миловзор. – Случись что со мной, ты будешь переживать, а это мне помешает. Поэтому отстань от меня.

– Не буду я переживать, ни чуточки, – сказала Прилепа и вытерла слёзы, капавшие на нос. – Кто будет переживать из-за такого дурака?

– Погоди, – сказал Миловзор. – Ты куда?

– Я ухожу, – сказала Прилепа. – Принятое решение особому обсуждению не подлежит, так ведь?

Она выбежала за дверь, но потом всё-таки вернулась.

– Кстати, какая опасность тебе угрожает?

– Тебя это больше не касается, вот и радуйся, – сказал Миловзор.

– Вот я и радуюсь, что ты меня больше не касаешься, – сказала Прилепа и хлопнула черепком с такой силой, что с краёв Цветочного горшка посыпались глиняные крошки.

– Уфф! – сказал сам себе Миловзор. – Обошлось. Я думал, будет хуже. Конечно, она рассердилась. Но на то она и девчонка, чтобы немного разозлиться.

Прилепа быстро вернулась в своё гнездо и собрала пожитки. У неё было пять пар трусиков, она перевязала их лентой, приколола к ней бант, вылезла из гнезда и зашагала по направлению к выходу из сада.

Солнце светило во-всю. На фоне бледно-голубого неба отлично смотрелись высокие августовские штокрозы, их толстые стебли были усыпаны бесчисленными цветами, похожими на пёстрые уши.

– А, Прилепа! Сегодня есть de bon matin? – окликнула её с ветки Французская белка. – Какой погода! Formidable, admirable, beaucoup de soliel, ты понимать?

– Доброе утро, Французская белка! – крикнула в ответ Прилепа.

На другой ветке сидела ещё одна белка.

– Хэлло, Прилепа, – закричала она. – Isn’t it a beautiful morning?

– Доброе утро, Английская белка! – отозвалась Прилепа.

Конечно, затем она прошла мимо Огородной белки, и та поздоровалась: «Привет!», а Прилепа ответила: «Доброе утро!»

Из какой-то щели посреди садовой дорожки пробился кусочек моха, сам собой отодвинулся в сторону, и наружу фонтаном посыпался песок, и всё сыпался и сыпался, пока не получилась целая куча. Из кучи показался длинный чёрный нос, и, наконец, по пояс высунулся Крот.

– Осторожно! – сказал Крот.

– Что тут копать? – с упрёком сказала Прилепа. – Я чуть было об вас не споткнулась!

– Вот потому я и крикнул: «Осторожно!» – оправдывался Крот. – Окажите любезность сообщить мне, куда я попал?

– Прямо на дорогу! – сказала Прилепа.

– Как раз туда, где мне не следует быть, – огорчился Крот. – Я собирался окопать грядку с редиской, но вы же знаете, как обстоит дело с моими глазами. Я уже почти ничего не вижу. И самое странное в том, что я всегда попадаю в неподходящие места. Похоже, нам предстоит многообещающий день – или я и здесь заблуждаюсь?

– День будет превосходный, наверняка, сказала Прилепа.

– Нет худа без добра, – сказал Крот. – Я не слишком обременю вас просьбой ещё раз наступить на песок?

И он исчез, оставив на земле крошечную дырочку.

Прилепа попыталась затолкать в эту дырку всю кучу песка. Но дырка тут же закрылась. И ей не оставалось ничего иного, как по возможности равномерно разровнять ногой песок на камнях.

Потом она дошла до ворот сада, открыла калитку и закрыла её за собой. «Дурак несчастный, – думала она, выходя на улицу. – Хочет от меня отделаться. – Я ему, видите ли, мешаю. Но я узнаю, какая нам грозит опасность, и разделю её с ним. Ведь я и секунды не проживу без этого несчастного дурака, без моего Миловзора».

Депутат городского совета Термаль провёл тяжёлый рабочий день. К нему на приём приходило множество людей, и каждый был чем-то недоволен. Одним он помог установить причину недовольства, остальным советовал не раздражаться.

Было очень жарко, даже здесь, в старой кирпичной ратуше. Депутат снял пиджак и расстегнул пуговицы на манжетах рубашки. И всё-таки он обрадовался, когда обнаружил, что в коридоре ожидает всего один посетитель.

– Пожалуйста, заходите, – пригласил он его.

Последним посетителем был очень молодой человек в тяжёлых сапогах, коричневых вельветовых брюках и чёрной суконной жилетке. На его голове красовалась фетровая шляпа с высокой тульей и почти без полей.

Он последовал приглашению, уселся на стул для посетителей и сказал:

– Здравствуй, дядя!

– Погоди, дай подумать, – сказал депутат. – Ты Ансельм, верно?

Очень молодой человек покачал головой и возразил:

– Нет, я не Ансельм.

– Хуго? – гадал депутат. – Эрнст? Нет? Да ведь других племянников у меня нет.

– Я тебе не племянник, дядя, – сказал очень молодой человек.

– Но, если я твой дядя, – логически рассуждал депутат, – то ты приходишься мне, по меньшей мере, племянником.

Я твоя племянница, Прилепа, сказал очень молодой человек.

– Но ты вовсе не похожа на девочку, – удивился дядя.

– Это меня радует, – сказала Прилепа. – От этого зависит мой план. Теперь мне нужна лишь квартира.

– Квартира! – испугался дядя.

Не бойся, – успокоила его Прилепа.

Квартира имеется.

– Давай по порядку, – приказал дядя.

– Я переезжаю, – начала объяснять Прилепа.