Его воля всегда давила на Элипг. Она восхищалась отцом, его решимостью и в то же время ненавидела. Потому что через год, когда ей исполнилось бы пятнадцать лет, должна была бы выйти замуж за одного графа. Торгового партнера ее отца, богатого и могущественного человека. Она буквально чувствовала, как из одной золотой клетки ей предлагают перелететь в другую. И это ее очень злило. Она хотела сама решать свою судьбу! Да и в постели с мужчиной себя не представляла…

Но теперь у нее появилась возможность, и она ее не упустит. Элипг сможет убедить маму не предпринимать пока ничего с замужеством и отправить ее на обучение в Академию Одина. А там она найдет способ сбежать. Ведь она куда больше похожа на своего отца, чем он сам мог бы когда-либо предположить! Ее воля тоже несокрушима.

Альмерин сперва привлек Элипг именно возможностью получить больше свободы. Он показал ей способ выбраться из положения безвольной птички, стать одной из движущих сил революции, участвовать в важнейших событиях своей эпохи! Поначалу она боялась внимания Альмерина. Но потом поняла, что его в ней интересовали только деньги ее семьи и торговые связи. Это быстро успокоило Элипг. Ее свободе ничего не грозило! А потом она стала богиней. Одной из шести участников Совета богов! Способной самой решить любую проблему!

Элипг даже сама не заметила, что не оплакала свою маму, погибшую, как и многие тысячи других людей, во время прорыва Ничто.

Самая большая беда государства, по мнению Элипг, была в том, что выжили боги, не готовые править. Много сторонников Общества Прогресса, имеющих связь с Семенем Хаоса и думающих об Империи, оставались в Капитуле во время взрыва. Еще счастье, что они с Альмерином как раз поехали в Ир по незначительному делу. Из пяти объявленных богами людей только Элипг интересовалась политикой. Нургрим и Корал были учеными, Илаим фигляром, а Тремор задавакой и дураком. В итоге Альмерину было просто-напросто не на кого опереться. Совет богов был фарсом, это понимали все люди, способные думать. То есть сама Элипг и Корал. Но последняя, хоть и могла быть достаточно властной, редко вмешивалась в дела Империи.

Поэтому Элипг хорошо понимала Альмерина, который при управлении Империей все больше опирался на аристократию. К тому же Альмерин сам был из аристократического рода: его дядя по маме был графом де Фарнисом, имеющим огромные земельные владения недалеко от Капитула. В некотором роде после прорыва Ничто Альмерин получил бы графский титул, если бы уже не имел титул императора, разумеется.

Также Элипг хорошо понимала, почему аристократия охотно принимает новоявленного императора. Не все, но многие. Ведь Один не создавал аристократию, расширяя свою Империю. Он просто давал графские и баронские титулы всем тем, кто ранее управлял завоеванными или полученными в ходе дипломатических переговоров территориями. Сам Владыка опирался на своих чиновников, которых весьма тщательно отбирал. Власть графов и баронов в Империи была весьма условной. Квесторы, префекты и магистры Одина собирали налоги, принимали прошения и вершили суды. Легион и рыцарей вели в бой легат и кулак, назначаемые также Одином.

Правда, часть налогов, собранных с земли графа, потом возвращалась ему из казны. Некоторые из дворян эти деньги просто бездумно тратили, некоторые пускали в дело, становясь торговыми магнатами, как родители Элипг. Однако на своей земле, по большому счету, они ничего не решали. Когда Общество Прогресса свергло Одина и Империя начала распадаться, до того, как Альмерин смог подкупить и перетянуть на свою сторону когорты легиона, грянул прорыв Ничто. Это отбросило Империю на сотни лет назад.

В итоге многие графы и бароны вспомнили, что еще сто-двести лет назад их предки правили сами и Империя, кроме небольшой части земель вблизи Майна, рассыпалась на части. Альмерин решил не менять этого. Так будет проще вести дела. Вместо того чтобы решать все дела самому, он предоставит эту роль местным аристократам. На землях, которые присоединялись обратно к Империи, аристократы продолжали собирать налоги, содержать собственные небольшие дружины и вершить суд, какой им угодно. Просто в случае войны дружины должны были усилить легион, а в мирное время весомая часть налогов передавалась в казну императора.

Когда Элипг впервые услышала о планах Альмерина, она пришла в восторг. Ведь если бы они настаивали на системе Одина, многие графы сражались бы за власть до последнего. А так процесс возврата Империи к былым границам пойдет существенно быстрее. К тому же теперь нет нужды иметь так много чиновников, как было при Одине. Это тоже нравилось Элипг, ведь именно она, как единственный разумный и заинтересованный в делах Империи бог, должна была руководить этими чиновниками. А чем их будет меньше, тем тщательнее она сможет их отбирать по талантам и верности Империи.

Спустя десяток лет у нее был небольшой штат подчиненных, но большие полномочия. Квесторы отныне следили только за подсчетом выплат в пользу казны и платой слугам и солдатам, а также за порядком во Дворце богов. Магистры правили от имени императора в крупных городах, которые нельзя было доверять в руки одного дворянина. А префекты ездили по стране и контролировали деятельность аристократии. Все знали, если что-то в поведении дворян – их судебные решения или количество собираемых налогов – покажутся префектам, а значит и императору, неразумным, будут приняты меры. Убийцы, интриги, направленные на ограничение их власти, или даже вмешательство когорты легиона. У императора было много путей показать, что он недоволен кем-то.

Эта система была немного сложнее той, что создавал Один, но куда более совершенной. По крайней мере, так думала о ней Элипг.

Вот только с течением времени такое положение дел начинало все меньше нравиться Элипг. Конечно, ей, как богине, было позволено очень многое. Альмерин ценил ее помощь и таланты в управлении и организации. Однако была ли у нее реальная власть? Прошло почти десять лет после переворота и смерти Владыки, прежде чем Элипг задалась этим вопросом. Она наблюдала, как Корал спорит с Альмерином, иногда отстаивая свою точку зрения. Смогла бы она так же? Наверное, смогла бы, если бы была в чем-то не согласна с императором. Вот только она не чувствовала несогласия. Альмерин вел весьма грамотную и взвешенную политику, благодаря чему смог за эти десять лет вернуть более трети территорий Империи, включая крупные города, такие как Пирам.

Она бы делала на его месте все то же самое, но делала бы сама. Эта мысль – о том, что она справилась бы на месте Альмерина не хуже, – не давала Элипг покоя. Ради интереса она постаралась несколько раз высказать свои предложения по некоторым вопросам, как это делала Корал, но отклика не дождалась. В этот момент она поняла, что для Альмерина она не равная, не человек, а всего лишь грамотная и исполнительная собачка на коротком поводке. Именно в этот момент Элипг возненавидела всех прочих богов.

И раз ее власть сейчас ограничивается чиновниками и писцами, она хотя бы позаботится о том, чтобы они были верны именно ей беспрекословно. Может быть, когда-нибудь это позволит ей удивить всех.

С течением лет Элипг все лучше видела, что остальные боги ни на что не годятся. В том числе и новые. Косария и Кримар? Смешно! Одной лишь бы покрасоваться в новой броне и провести пару битв, второго интересовал только камень и ничего кроме камня. Правда, его архитектурные проекты – новый Дворец богов, перестроенный Можечковый мост, укрепления столицы – были шедеврами. Вот только на Советах он спал или, что еще хуже, рассматривал принесенные с собой камни.

Корал и Нургрим теперь делами Империи почти не интересовались. Тремор больше болтал и пил, чем делал что-то полезное, а на Илаима нельзя было положиться ни в чем, кроме фиглярства! Ее план с тем, чтобы преобразовать весь институт квесторов и сделать их своими преданными слугами, был выполнен с блеском. Теперь никто из них и подумать не мог ее ослушаться, даже если императорские рескрипты говорили обратное. И тогда Элипг поняла свою истинную власть.