Меня накачали наркотиками.

ЛУКА

Прошло тридцать минут с начала вечеринки по случаю помолвки, а я уже умираю от скуки. По этому случаю семья Росси арендовала винтажный бар, в котором не было никого, кроме семьи и их гостей. Катерина сияет в белом кружевном платье длиной до колен с достаточно высоким вырезом, скрывающим ее щедрое декольте. На ней рубиновые украшения ее матери, я помню, что видел такое же ожерелье, браслет и кольцо на миссис Росси несколько лет назад на ее юбилейной вечеринке, не менее шикарном мероприятии.

Однако рубины отходят на второй план по сравнению с кольцом, которое все действительно хотят видеть, тем, что у нее на левом пальце. Я сам им очень горжусь, потому что помогал Франко выбирать его. Он был на пределе нервов, сходил с ума от перспективы оскорбить Катерину, и ее отца кольцом, которое было недостаточно хорошим, и поэтому я пошел с ним выбирать кольцо. Женщины Росси носят все от Cartier до Tiffany и Harry Winston, но для чего-то столь важного есть частный ювелир, который работал с семьями на протяжении поколений. Он разработал дизайн кольца, и оно было готово в мгновение ока: бриллиант розовой огранки в пять карат, который выглядит так, словно утяжеляет руку Катерины, окруженный ореолом бриллиантов идеальной огранки на платиновом кольце паве. Я понятия не имел, что все это значит, когда ювелир объяснял мне это, но, по-видимому, это было идеально, потому что Франко позже признался мне, что его новая невеста наградила его минетом на заднем сиденье лимузина на обратном пути после предложения руки и сердца.

— Ей действительно понравилось это гребаное кольцо, — сказал он мне с ухмылкой, хлопая меня по плечу. — Спасибо, чувак.

Судя по тому, как Катерина сияет перед своим будущим мужем, демонстрируя свои новые украшения, я бы сказал, что он ей тоже нравится. Я не знаю, насколько подлинно выражение ее лица, но Франко молод и красив и вот-вот займет одно из самых влиятельных мест на территории, и он только что надел ей на палец кольцо в общей сумме в семь карат. Сейчас ей завидуют все женщины в зале.

Дон Росси появляется у моего локтя как раз в тот момент, когда я беру бокал шампанского с проходящего мимо подноса, на его лице снисходительное выражение, когда он наблюдает за своей дочерью и Франко с нашего наблюдательного пункта в другом конце комнаты.

— Никакого свидания сегодня вечером?

— Это семейное дело, — говорю я, пожимая плечами. — Я бы не подумал, что было бы уместно приводить девушку, чье имя я едва знаю, на подобное мероприятие.

— Может быть, это и к лучшему. — Росси хмурится. — Недавно я получил кое-какие тревожащие сведения о Братве. Они вторгаются на нашу территорию, Лука, и делают это не так незаметно, как раньше. Ходят слухи, что у них есть козырь в рукаве, что-то, что даст им больше влияния, но я не могу понять, что именно. И ты знаешь, что это заставляет меня чувствовать.

— Я знаю. — Это правда, и мне жаль всех, у кого, по мнению Росси, может быть информация, от которой они не собираются отказываться. Росси обагрит улицы Манхэттена русской кровью, прежде чем уступит им свои позиции.

— Если они станут опасны для нас, это одно, — продолжает Росси. — Если они станут представлять для нее опасность…

Я резко смотрю на него.

— У тебя есть основания думать, что они это сделают?

Росси пожал плечами.

— Они были теми, кто убил ее отца и твоего. Само собой разумеется, что она остается мишенью. И если это так, ты знаешь, что это значит.

Я слегка напрягаюсь, делая медленный глоток шампанского, чтобы скрыть это.

— Да. Но я думаю, что предварительно можно сказать, что они каким-то образом нацелились на нее. А что касается того, что это значит… — Я чувствую, как шипение шампанского появляется у меня на языке, его сладкий, сухой вкус сохраняется, пока я наблюдаю за Франко и Катериной с другого конца комнаты. Он выглядит таким же взволнованным, как и она, и, хотя я знаю, что его кайф от обещания власти, а не любви, это заставляет меня немного тосковать, вопреки себе. Я никогда ни на кого так не смотрел, и я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так смотрел на меня.

— Мне нравится моя жизнь такой, какая она есть, — небрежно говорю я, все еще наблюдая за счастливой парой. И я серьезно говорю именно это. Обожаю свою жизнь, даже без обещания обзавестись женой или семьей. Мне нравится мой пентхаус, оформленный и обставленный так, как мне нравится, кровать, которая пуста, когда я захочу, и настолько полна, насколько я захочу, когда я пожелаю, пространство полностью для меня. Я не чувствую себя там одиноким, я чувствую себя свободным. Это единственное место, где я действительно чувствую себя так, где отпадают ограничения, связанные с моими обязанностями перед семьей, и давление, которое с этим связано, и я могу быть самим собой, когда за мной никто не наблюдает. Это пространство на крыше одного из самых высоких зданий Манхэттена, мое собственное маленькое частное королевство, каким никогда не могло бы быть никакое другое место, даже сама территория, если бы она принадлежала мне.

— Конечно, знаешь, — снисходительно говорит Росси, — ты молод и красивее, чем я когда-либо был. Но помни, тебе не обязательно полностью менять свои привычки только потому, что ты женился. Ты это знаешь.

Я пожимаю плечами.

— Когда с тобой живет жена, это нарушает твое душевное спокойствие.

— Выглядит ли Франко так, будто его душевное спокойствие находится под угрозой? — Росси смеется, наклоняя к ним голову, и я фыркаю.

— Они еще даже не добрались до свадебного путешествия. Дай им год или два.

— Я не могу с тобой не согласиться. Моя собственная любимая жена, благослови ее господь, испытывает мое терпение более чем незначительно. Но в семье тоже можно найти радость, пока у тебя есть понимающая и верная жена и преданные дети. И помни обещание, которое ты дал, Лука. — Росси хмурится. — Я не скажу, что никогда не нарушал обещаний. А обещание, данное без твоего ведома или согласия, что ж, об этом можно кое-что сказать. Но это было обещание, данное в глазах Бога, и тебе решать, какой вес это имеет, если случится так, что тебе нужно будет его выполнить. — Он делает паузу, наблюдая за своей семьей с другого конца комнаты. — Просто знай, что какой бы выбор ты ни сделал, это не изменит твоего места в этой семье. Ты мой наследник, Лука, и я только что договорился о браке для моей дочери, который укрепит твое положение и твою безопасность, насколько я смогу. Я думаю, это должно показать тебе, насколько серьезно я отношусь к этому.

— Так и есть. — Я допиваю шампанское и ставлю бокал на проходящий мимо поднос, беря другой. — И я прекрасно осознаю это. Я ценю все, что ты мне дал.

— Но… — Росси поднимает палец. — Если настанет день, когда Софии Ферретти будут угрожать или, что еще хуже, похитят, а ты не захочешь выполнить свою часть сделки… — Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, его лицо очень серьезное. — Тогда это будет в моих руках, решать, что делать, пока я все еще занимаю это место. И я думаю, ты знаешь, в чем заключается мое решение проблемы Ферретти.

Что-то у меня внутри сжимается от этого. Я действительно знаю, лучше, чем мне хотелось бы. Но я не готов смириться с тем, что мне, возможно, придется что-то с этим делать, пока нет.

— Давай делать это шаг за шагом, — спокойно говорю я, улыбаясь ему. На моем лице нет ни единой черты, которая выдала бы волнение у меня внутри при мысли о Софии Ферретти и обо всем, что может измениться из-за нее. — Мы даже не знаем, нацелены ли они на нее сейчас. Возможно, они забыли о ней или списали ее со счетов. Сейчас она всего лишь скрипачка в Джульярде, у нее нет с нами никаких контактов, кроме денег. И мы не знаем, известно ли им что-нибудь о договоре моего отца с ее отцом.

Выражение лица Росси говорит о том, что он считает меня наивным, но он больше ничего не говорит и через несколько минут уходит, собираясь потанцевать со своей женой. Однако я остаюсь в стороне, потягивая шампанское и наблюдая за празднествами. Я не в настроении танцевать.