— Ну так, — смутился агент. — Он довольно непробиваемый. Слышит только то, что хочет. Понял, что его дочь где-то у нас, и принялся требовать чего-то, пришлось его изолировать, чтобы работать не мешал. У этих землян самомнение — себе дороже связываться.

— Понятно, — вздохнул Эндан и побрёл проверять, чьи рога крепче.

Романов сидел у себя в каюте, обложившись техникой. На каждом экране были развёрнуты разные мессенджеры, и все они непрерывно дозванивались — Эндан мог предположить, кому. Он напустил на себя максимально чопорный вид.

— Здравствуйте.

— А, эти остолопы наконец-то додумались прислать ко мне своего менеджера! — фыркнул долговязый седой мужчина с пышными бакенбардами. Эндан мельком отметил, что ростом Алиса, похоже, в отца, а вот на лицо между ними почти не было сходства.

— Мы вам сделали одолжение, что вообще забрали вас с Тигрэна, — меланхолично сообщил Эндан. — Точнее, даже не вам, а вашей дочери.

— Где она⁈ — внезапно рявкнул мужчина. — Почему я не могу ей дозвониться⁈

— Она на Муданге, — всё тем же скучающим тоном сказал Эндан. — Мы со своей стороны её доступ к связи не ограничивали, так что это вопрос не к нам.

Романов вскочил и подошёл к Эндану вплотную. Надо заметить, он только чуть-чуть не дотягивал, чтобы быть с ним вровень, что для землянина большая редкость.

— Как. Она. Там. Оказалась⁈ — зашипел он Эндану в лицо.

Того совершенно не впечатлило это наивное запугивание. Он тоже вытянул шею вперёд, почти стукнувшись с Романовым лбом.

— Ножками. Взяла и приехала.

— Она бы никогда никуда не поехала без моего позволения!

— Ой, вот незадача, — криво ухмыльнулся Эндан. — Она не смогла тебе дозвониться, чтобы позволение спросить.

— Это вам, чуркам косым, с рук не сойдёт! — сплюнул Романов.

Эндан даже засмеялся: с тех пор, как Ахмад-хон освободил от джингошей не только Муданг, но и все остальные их колонии, Эндан, кажется, ни разу не слышал, чтобы о муданжцах говорили так пренебрежительно.

— У тебя дочь не менее косая, — заметил Эндан. — Что ж ты за неё так переживаешь? Любимая кукла сбежала? Вот это ты умелец, удивительно, как от тебя прочая собственность не расползлась — одежда там, зубная щётка… Ты поосторожнее, а то так останешься голым в вакууме.

— Я подам в розыск, — прорычал Романов, не отступая. — Я подам в суд!

— Вперёд, — оскалился Эндан. — Мы охотно предоставим всю информацию офицерам межпланетной полиции. Они выяснят, что Алиса Романова прибыла по собственной воле, арендовала жильё в столице и совершенно не жаждет возвращаться на родину.

— Докажи! — Романов ткнул Эндана в грудь пальцем. То есть попытался ткнуть, но тот успел его перехватить и выкрутить ему кисть.

— Руки прочь!

— Докажи мне, что она жива! — заорал Романов так громко, что в ближайших отсеках, наверное, было слышно. Эндан поморщился: беженцы и так на нервах. И, в принципе, даже если Алиса не желала общаться со своим отцом, его желание удостовериться, что она в безопасности, можно было понять.

Он быстро прикинул, что может убедить папашу. Понятно, что не документы. Во дворце в коридорах стояли камеры, но доступ к записям он бы получал до завтра, да и что они покажут? Алиса прошла туда-обратно пару раз. Нет, надо что-то… О! В тот вечер, когда Алиса м Хотон-хон пили и пели в Долхоте, он ведь украдкой записал на видео пару песен — для личного пользования.

Молча вытащив телефон, он быстро нашёл тот ролик. Ни разу ещё не открывал с момента записи — слишком боялся, что с ним сделает напоминание, какой Алиса может быть, когда музицирует не из-под палки. И не зря боялся. Стоило первым словам песни зазвучать, как перед глазами всё поплыло, и вместо жалкой каюты на Прерии Эндан очутился снова в своём кабинете, вдыхая аромат имбиря и сладкого цитруса на веснушчатой коже, слышал нежные тоненькие ахи и охи, чувствовал робкие прикосновения к спине и плечам…

— Голоса нет, а туда же, — вырвал его из мира грёз помрачневший Романов. Эндан чуть не врезал ему — и за то, что прервал воспоминания, и за то, что стоял рядом, пока они оживали в памяти, и за пренебрежение к тому, что для Эндана было чистым чудом. Но стоило вспомнить, как он сам обошёлся с Алисой, и весь праведный гнев улетучился: какое право он имел за неё заступаться, если не уберёг её от себя?

— Да что б ты понимал! — огрызнулся он.

Романов наставил на него внезапно пронзительный взгляд.

— А ты сам что понимаешь? Ты вообще какое отношение к ней имеешь?

— Я… помогал ей решать некоторые формальные вопросы, — выдавил Эндан. — В частности, вопрос вашей эвакуации с Тигрэна. Правда, с последним она справилась практически сама, так что благодарите её. У вашей дочери уникальный талант, и не один, и если вы этого за столько лет не заметили, значит, вы слепой или тупой, а на моей планете такие не выживают! И я не знаю, как вы с Алисой обращались, но от одного упоминания вашего имени она вздрагивает и прячется, и поэтому, пока я жив, вы к ней не приблизитесь и на сотню световых лет. Понятно⁈

Кажется, под конец голос Эндана звучал как-то истерично, но Романов всё-таки попятился.

— Я тебе так просто её не отдам, — заявил он, но негромко, словно с опаской.

— Она уже тебе не принадлежит, — прошипел в ответ Эндан. — Но попробуй, побейся в стену, я полюбуюсь.

И вышел, шарахнув дверью каюты, пока Романов не заметил, как у Эндана подгибаются ноги от мысли, что и ему Алиса не принадлежит тоже.

Самостоятельная жизнь оказалась на удивление простой. Алиса сидела дома и разбавляла работу шитьём и сериалами. Еду ей приносили из трактира: всего с третьего раза удалось договориться с ними о меню и количестве перца. Местная еда оказалась всё же не такой комфортной, как Алисе думалось. Последнее время её стало напрягать количество мясного жира, хотя особо здоровыми блюдами Алиса и на Земле не питалась, не считая папиных ужинов. Но от такой жирности ей время от времени делалось плохо, и в таких случаях Алиса подключала вторую опцию: звонила Ухабу и за небольшую денежку отправляла его на рынок за фруктами, а потом неделю сидела на трёх видах хурмы. Это помогало.

В остальном домик оказался вполне пригодным для жизни. В погожие дни Алиса даже выходила из него после утреннего кофе, чтобы пройтись до черты города вдоль реки. Ангары и склады из самана и дерева вид не портили, а когда они кончались, начинались горы. Алиса немного жалела, что не умеет красиво рисовать. Тут было что. Ради здешних закатов Алиса даже вытряхивала себя на пробежку не посреди ночи, а когда небо только начинало розоветь. К счастью, в это время среди складов уже почти не было людей, и её никто не видел. Удачно она домик сняла.

Правда, бегать становилось трудновато — то ли Алиса адаптировалась к местной гравитации, то ли почва как-то не так пружинила, но она выдыхалась быстрее, чем обычно. Не то чтобы Алису это сильно парило: постоять, посмотреть на чёрные силуэты гор на фоне лилово-алого неба было совсем не скучно.

Алиса честно пережила две поездки к Лизе на дачу. К счастью, семья Лизы оказалась шумной и очень большой, да ещё друзья собрались, так что Алиса довольно легко спряталась в угол, и её почти никто не тормошил. В целом ей понравилось: Лизины друзья и родные относились к ней, как будто она нормальный человек, имеющий право на собственные предпочтения, и под конец визита Алиса почти верила в это сама. Потом, спустя пару дней в одиночестве, сомнения возвращались, но работа и сериалы под стук швейной машинки избавляли её от необходимости об этом думать.

Долгая муданжская осень медленно, но верно всё-таки превращалась в зиму. Выходя утром на прогулку, Алиса оставляла включённым безопасный обогреватель, а вернувшись, разжигала печку. Она теперь была асом в этом деле! Даже разогревать лепёшки на углях научилась. А когда ей начинало казаться, что она забурела, заросла и забыла, как выглядит цивилизация, Алиса шла шить очередной импозантный костюм одному из своих кукелов. Чтоб с кружевами и бархатной оторочкой! Впрочем, чаще всего она шила муданжские наряды на Сакуру-сана, по иронии судьбы так похожего на Ясеня. Он теперь сидел на полке рядом с братом: мемориал мужчинам, которых нет в Алисиной жизни.