– Счастье, – шепчу я, омертвев внутри.

– Почему? Он же твой босс. Глава дубравы. Что так обрадовало тебя?

– Он не защитил меня, – слёзы потоком потекли вниз, смешиваясь с кровью. – По справедливости не воздал моим обидчикам, говоря, что так воспитает во мне мужество быть охотницей. Я ненавидела его за это.

Ян желал подробностей, однако я больше ничего не смогла сказать, продолжая плакать. Возможно, со стороны такая уязвимость казалась трогательной, раз вампир смягчился, сжимая меня в объятиях.

– Если я оставлю тебя в живых, ты пойдёшь со мной, Дари? – шепчет он, повторяя давешний вопрос.

– Нет. Я не хочу быть монстром, – тихо отвечаю я, и он расстроенно стонет в ответ, сдавливая руки вокруг моих плеч.

– Тогда попрощаемся, как полагается, девочка моя.

Нежно целуя в макушку, он ведёт меня к дивану, игнорируя тела моей проклятой дубравы. От запаха крови и пороха кружится голова, и привкус металла стоит во рту вместе со звенящей пустотой. Неужели это конец? Почему я не смогла соврать? Выгадать время, чтобы отомстить и сбежать?!

Это не должно сойти Яну с рук. Его действия приведут к войне с Конгрегацией, если кто-нибудь узнает. Однако вся дубрава мертва, кроме меня, но и моё время на исходе.

Вампир стягивает резинки с моих кос, вновь зарываясь в мои волосы, пачкая их кровью. Я бы отгрызла ему руки, если бы могла.

– Я хочу тебя. Хочу видеть, как в твоих глазах гаснет последний луч надежды. Посмотри на меня, Дарья. Ты же понимаешь, что это конец? Я съем тебя как волк в сказке про Красную шапочку. Будь ты свободнее от своих проклятых оков, мы бы вместе покинули этот дом и пошли рядом. Мне уже плевать на то, что ты человек. Но раз ты не можешь переступить эту черту, значит никогда не поймёшь то, что чувствуем мы. И потому это твой последний час на Земле. Постарайся получить от него удовольствие.

Вампир толкает меня в грудь, и я солдатиком падаю на диван, головой ударяясь о деревянный подлокотник. Внешне – ничего не поменялось, но внутри всё будто взорвалось от боли. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения.

Неторопливо расстегнув брюки, он с непонятной тоской продолжает смотреть на меня.

– Раздевайся. Медленно! – приказывает вампир.

Я, всё с той же неторопливостью, берусь за края платья, подтягивая их кверху, сама же неотрывно смотрю, как возвращаются жуткие клыки. Ян нацелился на мою шейку.

В каких-то вещах я глупая самонадеянная дура. Весь мой житейский опыт умещается в умении драпать, когда представляется шанс, или биться до потери сознания, если иных вариантов нет. Но не зря школу охотников именуют Псарней. Закончив обучение, ты выходишь начисто лишённым чувства собственного достоинства. Ты на всё пойдёшь ради выживания. А ради достижения поставленной цели окажешься способны и на более дикие поступки, чем то, чем я занялась прямо сейчас.

Как бы я не пыталась ускориться, ненавистное платье сползает очень медленно. Приказ выполняется чётко – по одной лямке, и плавно вниз, пока я не осталась в одних трусиках, которые он лично стянул с меня, отшвыривая в сторону. И вот я, распластанная, лежу на диване, разложив ноги – готовая и с фальшивым призывом на губах: «Бери меня, мой Хозяин, я вся твоя»!

Он хватается за мою ляжку, подтягивая ниже, нависая надо мной и мягко целуя мои ноги, поднимаясь до голени, касаясь внутренней поверхности бедра, а потом ещё выше, заново проходя знакомый маршрут.

– Почему ты так вкусно пахнешь? Этот запах привлёк меня в галерее, сейчас он просто сводит с ума! – мурлычет мужчина, щекой лаская мою кожу.

А я борюсь с жутким желанием, чтобы Ян не миндальничал, а действовал! Так стыдно понимать, что даже после всего, моё проклятое тело жаждет продолжения банкета. Мечтает закончить начатое в вампирских апартаментах. Я почти пою как струна гитары – вибрирую на низких нотах, просыпаясь. Целиком и полностью.

Он неожиданно нежный. Плавный и осторожный, будто желает прочувствовать весь процесс, двигаясь с такой размеренной скоростью, что я заскулила в полном соответствии с его желанием слышать моё наслаждение. Это превосходно и горячо. Он вдавливает меня в кожаную поверхность дивана, отворачивая мою голову в сторону, чтобы я видела мёртвые глаза своей дубравы. Мертвячка Тамара уставилась в ответ, безмолвно наблюдая моё последнее рандеву.

Она была причиной моего провала, но стыд всё равно выворачивает моё удовольствие до болезненных ноток. Её подлость не уравновешивала моё падение. Даже зная, что всё окончится смертью, я парила на облаках эйфории.

Меня накрыло тайфуном, и я закричала от такой сладкой истомы, от такой невыносимо острой волны, с силой сжавшей мои мышцы, почти добираясь до болевой точки. Меня выгнуло наверх и затрясло мелкой дрожью, которую с радостью погасил Ян, вновь придавливая своим телом. Он кончил внутрь, впрочем, это уже неважно, ведь его губы спустились от моих к шее, прямо к сумасшедше бившейся жилке.

– Люблю тебя, Дари, – шепчет он, прежде чем вонзить клыки.

Вероятно, Ян намеревался неспешно отправить меня к праотцам, так как смаковал мою кровь, уверенный в том, что я уже в нирване. Но я не была.

– Почему ты такая вкусная? – повторяет вопрос вампир, на секунду отрываясь от шеи и глядя мне в глаза.

А в ответ получает заточкой меж рёбер. Что сказать, я девушка с сюрпризом. А действие его чар прекратилось ровно в тот момент, когда я упала на диван и приложилась головой о деревянное изголовье. Последняя капля перед тем, как в голове взорвался бензовоз, и всё вокруг окрасилось голубой вспышкой. Пришлось постараться, чтобы Ян ничего не заподозрил, зато сейчас, после того как я молниеносно перенесла лезвие из груди в его шею, а потом стащила тело с себя, мне стало легче.

Чтобы убить вампира, нужен бронебойный пистолет или, как минимум, мачете. Или хороший нож и крепкие нервы, чтобы превратить головёшку этого ублюдка в кровавое пюре. У меня не было ничего из вышеперечисленного, а соклановцы Яна ожидали на заднем дворе, чтобы, когда он закончит, начать зачистку. Времени в обрез, так что у меня не было и минуты, чтобы собраться. Поэтому я, не побрезговав, раздела Тамару до белья, и переоделась в её спортивный костюм, напоследок закрыв глаза девушки. Предательство вернулось к ней сторицей.

Я будто предчувствую, как сейчас заскрипит задняя дверь и раздадутся голоса Светланы и Олова. А может ощущаю тихий скрежет сращиваемых волокон и тканей в теле Яна.

Словом, схватив первую попавшуюся сумку, я бросаюсь прочь, радуясь глубокой и глухой ночи, в которой даже стрельба не разбудила соседей. В этом районе бывало и не такое. Люди даже не догадываются о разыгравшейся драме. А после вампиров сюда приедут чистильщики, чтобы прибраться. И если Ян умён, в чём ему точно не откажешь, следом будет вызвана делегация из Конгрегации, чтобы продемонстрировать убедительную легенду, как погибла самая несносная дубовая ветвь на свете.

Удача благоволит храбрым, так что побег прошёл благополучно. Драпала я, сверкая пятками, до ближайшего перекрёстка, а там поймала попутку и рванула на съёмную квартиру за вещами, про себя радуясь, что предусмотрительно арендовала на вокзале ячейку, куда положила сбережения и настоящий паспорт. В сущности, я могла сразу отправиться туда, а потом куда карта ляжет, однако была одна вещь, которую не смогла оставить на квартире. Рискуя всем, я отправилась туда.

Таксист беспрестанно пытался втянуть меня в разговор, а я всё поражалась как медленно течёт время этой ночью. Ещё три часа назад я любовалась видом заката из апартаментов Яна, два часа назад висела в подвале его дома, а с час назад наблюдала за убийством своей дубравы. И вот теперь еду в никуда, голодная, как стая волков, грязная и уставшая. Хорошо сообразила умыться перед выходом, и теперь мокрые волосы неприятно холодят кожу головы под капюшоном.

Расплатившись, я выбралась из машины и огляделась, отмечая тишину улицы, а потом нырнула в подъезд и поднялась на пятый этаж, про себя сетуя, что окна не выходят на подъездную дорогу. Я была в прострации и некотором отупении, так что не сразу сообразила об отсутствии ключей. Они вместе с телефоном и карточками остались в сумочке.