Никонов с тоской поглядел на тележку с пирожками, вздохнул и побрёл в отдел. Надо было посоветоваться с начальством, потому что искать вдовца следовало несмотря ни на что.

Стража по Устретенской слободе размещалась в Панкратьевском переулке. Такой неприметный особнячок в глубине двора за коваными чугунными воротами, кто не знает – и не догадается. Кабинет начальника следственно-розыскной службы, секунд-майора Сергея Ивановича Бахтина, находился на верхнем, третьем этаже здания, и окнами обращён был к Сухаревой башне и раскинувшемуся вокруг неё рынку. Сам Бахтин сидел за столом, обложившись кипами документов, и быстро раскладывал их по аккуратным стопкам. Когда Никонов вошёл, секунд-майор как раз отдавал несколько из них дежурному со словами:

– Вот это сжечь, это в архив, а это… – тут он на секунду задумался. – Это тоже сжечь.

– Господин секунд-майор, сжечь будет затруднительно, – почтительно отвечал дежурный.

– Это отчего же?

– Печи топят раз в три дня, не сезон ещё. Центральное-то отопление у нас не провели, – и тонкая усмешка появилась под его усиками.

– Ну так растопите не по графику! Всё, я сказал!

– Господин секунд-майор, приказ бы подписать?

– Составь, подпишу. И имей в виду, Ковалёв, если опять увижу, что на секретных документах детские каляки-маляки появились, оштрафую на месячный оклад лично тебя! Всё, иди, видишь, инспектор по делу пришёл. Старший инспектор, – подчеркнул он, назидательно подняв палец. – Проходи, Никонов, присаживайся. С повышением тебя, кстати.

– Спасибо, Сергей Иванович.

Инспектор уселся, положил перед собой папку и выжидательно глянул на начальство.

– Говори уж, чего хотел.

– Новое дело, Сергей Иванович.

– Знаю, труп в дамском салоне. Рассказывай, только коротко, у меня дел ещё до морковкина заговенья, а с понедельника я в отпуске.

– В отпуске? – вырвалось у Никонова.

Перевели его сюда полгода назад, но коллеги рассказывали, что секунд-майор в отпуске последний раз был семь лет назад, уезжал на неделю в Брянск, хоронить бабушку.

Бахтин усмехнулся:

– Женюсь я и уезжаю в свадебное путешествие. Так что выкладывай быстро и выметайся, старший инспектор.

Никонов толково и кратко рассказал о происшествии, потом помолчал секунду и добавил:

– Не могу найти Антона Майера. Вдовца то есть. Дома никого, офис вообще пуст, там, похоже, никто и никогда не работал. В салоне тётки жмутся, но ничего не рассказывают о муже хозяйки. А его ж допросить надо…

– Майер… – задумался секунд-майор. – Попадалась мне где-то эта фамилия, точно. Погоди-ка!

Он встал с лёгкостью, неожиданной для его медвежьей фигуры, подошёл к книжным полкам, провёл пальцами по корешкам и выдернул один из томиков. Раскрыл на середине, перелистнул несколько страниц… Глеб обратил внимание, что кое-где к записям подклеены газетные вырезки, какие-то счета, магоснимки и прочие бумаги и бумажечки.

– Ага, вот он, Антон Майер. Антон Генрихович, год рождения 2142, родился в Мемеле. Женат с 2177 на Ангелине Пахомовне, в девичестве Ряхиной, детей нет. И в поле нашего зрения он попадал не один раз, между прочим. Правда, всё больше с какой-то неприличной ерундой… Так, из клуба «Декарт» исключён за нарушение правил, скандал с метрдотелем в ресторане «Яр», из клуба «Солюс» исключён за жульничество в картах… Ну, это уже совсем ни в какие ворота! Вот что, Глеб, справься-ка ты о нём у швейцара отеля «Савой». Зовут этого швейцара Никодим Николаевич, а чтоб он тебе по делу ответил, я записочку напишу.

Подойдя к столу, Бахтин черкнул несколько слов на листке бумаги, сложил его особым образом и отдал инспектору.

– Иди!

– Так точно, господин секунд-майор! А вопрос можно, Сергей Иванович?

– Только быстро.

– Это что? – Глеб неприлично ткнул пальцем в томик с записями и вырезками.

– А это, душа моя, личный архив. И тебе я советую начать собирать такой же. У нас ведь на самом деле не так много серьёзных фигурантов, и о них сведения есть во всяких источниках, начиная с архивов суда. А я собираю информацию о тех, кто помельче, кто до осуждения законом пока не докатился – кутилы, шулеры, мелкие жулики, тот народец, который судить рано, а вот выпороть не мешало бы.

– Так нету в Царстве Русь телесных наказаний.

– Вот и я иногда об этом жалею… Всё, иди, Никонов, не мешай!

И Глеб сам не понял, как оказался за дверью.

Швейцар Никодим Николаевич – невысокий, поджарый, под форменным котелком прячущий короткую армейскую стрижку обильно усыпанных серебром ржавых волос – оказался до странности похож на медведеобразного Бахтина. «Лис! – подумал инспектор. – Вот точно, лис! И имя такое… глумливо-отрицательное, Ни-Ни. А ещё говорят, оборотней не бывает!» И сделал строгое лицо, чтобы скрыть эти мысли от подошедшего к нему швейцара.

– Вы к кому, господин стражник? – вежливо поинтересовался тот.

– К вам, Никодим Николаевич. Вот записку принёс.

Записку швейцар развернул, прочёл и сунул в карман.

– Что ж такое случилось, если с тремя словами ко мне господин секунд-майор отправляет целого старшего инспектора?

– Помощь от вас нужна, Никодим Николаевич, – сознался Глеб.

– По-омощь… Ладно, погуляй минут пятнадцать, я сменщика вызову. Мне как раз перерыв на чай положен. Вон, кафе напротив, съешь там мороженое, оно у них высший класс, особенно лимонное.

И отвернулся, встречая высадившуюся из экипажа старуху в чёрных кружевах.

Мороженое и вправду оказалось отличное, девушка за стойкой была чудо как хороша, и Никонов совсем неплохо провёл время. Ровно через четверть часа Никодим Николаевич вошёл в кафе и сел к нему за столик. Судя по всему, его неплохо здесь знали, поскольку без всякого заказа принесли чай, липовый мёд и пару пышных ватрушек. Глеб честно помалкивал, пока Лис пил чай и поглощал булки, и дождался вопроса:

– Ну, чем могу служить?

– Антон Генрихович Майер.

Сидящий напротив поморщился.

– Знаю такого. Зачем тебе?

«Раз меня к нему послал Бахтин, значит, можно рассказывать всё, иначе какой смысл?» – быстро подумал инспектор и будто с моста прыгнул в холодную воду.

– Жену его, Ангелину, сегодня обнаружили мёртвой. Скорее всего, убийство, похоже на отравление. А господина Майера отыскать не можем, словно прячется.

– Вот как? И давно ищете?

– С двух часов дня.

– А сейчас… – Лис глянул на часы. – Начало шестого. Проверь ещё раз, не приходил он домой?

Глеб связался по коммуникатору с коллегой, заканчивавшим обыск в квартире Майеров, спросил и покачал головой, отключая связь.

– Нет. Не приходил ни он сам, ни прислуга, никто вообще.

– Значит, он в клубе, – уверенно сказал швейцар.

– Поясните, пожалуйста, Никодим Николаевич!

– Антоша любит пообедать пораньше и поплотнее, а после обеда пару часов поспать. Раз дома не появлялся, значит, в клубе.

– А может, у любовницы?

– Он у своих дамочек не спит никогда. Точно тебе говорю – клуб. А поскольку из «Декарта» и «Солюса» его попёрли, – это слово Ни-Ни произнёс с особым вкусом, – значит, он в «Емелинском». Тверской бульвар, дом восемнадцать, во дворе. Таблички там нет, найдёшь выкрашенную в тёмно-зелёный цвет дверь с силуэтом щуки, швейцара зовут Аким. Передашь от меня привет.

– Никодим Николаевич, – решился спросить Глеб. – А если бы я просто так туда пришёл, без привета?

– Ну и пришёл бы, тебе б никто и слова не сказал. Впустят, всё покажут, а Антона ты не найдёшь нипочём. Ладно, тебе работать, и мне работать. Сергею Иванычу привет.

Конечно, рабочий день у инспектора подходил к концу, и он мог бы отправиться домой.

Но, во-первых, был он до невозможности упрям, и если уж решил господина Майера отыскать, то с пути этого сойти не мог. Тем более что от «Савоя» до Тверского бульвара совсем недалеко. Во-вторых, некоторое сочувствие к вдовцу он испытывал: тот и знать не знает, что дома его уже никто не ждёт, кроме следов тщательного обыска и повестки, предписывающей незамедлительно связаться с городской стражей. Ну и, наконец, в-третьих, ему было ужасно любопытно посмотреть на один из этих клубов, созданных по бритвальдскому образцу и ставших чрезвычайно модными среди нетяжело работающих мужчин.