Наташа скривилась, понюхав янтарную жидкость.

– Волков, я тебе сейчас говорю спасибо. Но завтра, а я тебя буду проклинать, – и она залпом опрокинула в себя предложенную выпивку под мои округлившиеся глаза. Наташка закашлялась, на глаза выступили слёзы.

– Воу, воу, воу! Полегче, рыжуля, – я похлопал её слегка по спине.

– Пошёл ты!

Я рассмеялся. Она выглядела такой смешной. Или это просто на меня наконец подействовал выпитый алкоголь. Подлив ещё вискаря в её бокал, я уже серьёзным голосом задал повторно вопрос:

– Так что, говоришь, у тебя случилось?

Наташу уже слегка расслабил повышенный градус выпитого и она грустно улыбнулась. Я даже подумал, что сейчас начнётся слёзная лебединая песня, если бы не знал Самойлову. Она никогда не унывала, этакая весёлая феечка, с которой можно было чудно зажечь.

– Шеф сволочь, представляешь, отобрал моих ребят и отдал какой-то фифе! – а вот это было совсем неожиданно, потому что рыжая была профи в своей сфере. И все кто знал Самойлову, как профессионала, всегда возвращались к проверенному рекламщику.

– Я тебе давно говорил, бросай своего Гаврилова и начинай своё дело, – показывая на подругу пальцем, высказался я относительно её работодателя.

Этот её хмырь директор мне никогда не нравился, особенно когда отпускал при встрече сальные шуточки в адрес незнакомой женщины, либо девушки. А когда он Наташку «оценил» при мне, я вообще еле сдержался, что ему морду не набить.

– Жень…

– Что?

Мы с минуту неотрывно смотрели друг на друга.

– Ой, заткнись! Ты вообще, душнила, – сделав небольшой глоток терпкого напитка, Наташка замолчала, поняв, что ляпнула глупость за которую придётся отвечать.

– Это ещё почему? – я не обиделся, даже как-то стало интересно что думает обо мне близкая подруга.

«Уже хорошо захмелевшая подруга…» – я посмотрел на неё оценивающим взглядом, коим никогда не засматривался на девушку. Наташа была очень милой, хрупкой девушкой. Но её характер жуткий, не каждый мужик мог вывести, наверное. Раз она была одна всё это время. Я почему-то не видел ни разу её мужчину или любовника в конце концов. Ярко выкрашенные волосы в медный оттенок были уложены в хаотичную короткую прическу. Но даже с такой мальчишеской стрижкой Наташка выглядела женственно. Тонкая кожа, почти белая, так и манила к себе прикоснуться. А эти зелёные глаза так и стреляли молниями всякий раз, когда она встречалась взглядом с кем-то кто мог её разозлить. Я сморгнул неожиданный морок влечения к подруге.

«Волков, тебе просто нужно с кем-то потрахаться… Всё.» – в памяти всплыла картина из недавнего прошлого: Маша на мне в машине, её губы и запах…

– Чёрт! – выругался я, когда слишком сильно стукнул стаканом о барную стойку так, что содержимое расплескалось.

Самойлова, не обращая внимания на мою внезапную неуклюжесть, продолжала сыпать на меня уверенными высказываниями, суть которых была одна: я беспросветный самоуверенный идиот.

– Да и вообще, Волков! Как ты мог подумать, что Машка клюнет на твою обходительность? – Ната покачала головой, а потом опустила её, устремив взгляд в стакан с янтарной жидкостью.

Я чуть не подавился виски, когда услышал её слова.

«И что это вообще означает?» – меня раздирало возмущение и останавливало от необдуманных действий только то, что это была Самойлова.

– А вам бабам, видимо нравится, когда о вас ноги вытирают, – я не смог сдержаться и высказал своё мнение прежде, чем обдумал свои слова. – И почему ей не клюнуть?

Наташка рассмеялась.

– Жень, ты как маленький мальчик, наивный и такой простой. Она десять лет жила с мужчиной, который её в своё время обхаживал и носился для видимости как с писаной торбой. Неужели, ты думал, что ей нужны твои цветочки и милые разговорчики? – Наташа, не дав мне ответить, продолжила: – Хотя признаю, что букеты твои шикарные, да и сам ты мужик шикарный, – выдала моя, судя по всему уже пьяненькая, подруга.

Тут настала моя очередь разразиться громким смехом и привлечь внимание посетителей бара.

– Кажется, тебе хватит, – я попытался отнять у рыжей стакан, но она только звонко смеялась и показывала мне язык, поднимая его над собой.

Когда мне это надоело, я перекинул бунтарку через плечо, разбив при этом бокал.

– Запиши на мой счёт, – опередив возмущения бармена, я поспешил к выходу из любимого заведения.

Я проснулся от грохота, разрывающего мои ушные перепонки. Кто-то стучал в дверь с такой силой, что соседская собака сверху устроила дополнительный шум. Было удивительно, что дверь ещё держится на петлях. Накрыв голову подушкой, я надеялся, что кто бы это не был, решит: меня нет дома. Но отчаянный гость продолжал вламываться.

Я устало выдохнул, когда всё стихло. «Наконец-то…» – даже мыслительный процесс без каких-либо телодвижений доставлял адскую головную боль.

Послышался характерный звук ввода металлического предмета в замок и попытка его прокрутить. Резко открыв глаза, я подорвался, превозмогая головокружение, и пошатнулся. Схватил биту, «припрятанную» у изголовья кровати, собираясь встретить нежданного гостя. Но споткнулся о бутылки. Я безбожно бухал неделю. Заливал тоску по Маше, когда узнал о пополнении в семье Платоновых. И теперь моя квартира отдаленно напоминала свалку. Ну или не совсем отдалённо…

Дверь распахнулась. И порог переступили элегантные туфли на невысоком каблуке. Распластавшись на собственном полу, я любовался тонкими щиколотками, скользя вверх по стройным ногам волшебной домушницы.

– Ну привет, пьянь! – сказала рыжуля, когда я встретился с ней глазами, и изящно переступила через меня. – Волков, как ты не задохнулся в этом смраде? – открывая окно нараспашку, спросила Наташа.

– Ты где научилась вскрывать замки? – тряхнув мордой, поинтересовался, поднимаясь с пола.

Наташа прошла на кухню. Исследовав все шкафчики, воскликнула воодушевлённо «О!» и оторвала мусорный пакет.

– Любопытство сгубило кошку. А ты волчара старенький, так что… – прыснула рыжая и стала собирать бутылки.

– Чего-о? – я присел в кресло и сжимал виски, надеясь, что скоро отпустит. Но голова была чугунной и продолжала гудеть, требуя продолжения банкета.

– Ничего-о, – басисто на мой манер передразнила Ната. – И в честь чего праздновал?

– Душа требовала, – я продолжал огрызаться, а она делала вид, что не замечает моего раздражения. – Ты что делаешь?

– А на что это похоже? – Самойлова стояла посреди пустых бутылок и собирала их. Вся такая красивая, что стало тошно…

– Наташ, вали домой.

Голова трещала по швам и нравоучения подруги осебенно выбешивали.

– Волков, гостеприимность не твой конёк, да?

«Упёрлась или глупит?» – я стрельнул в неё нахмуренный исподлобья взгляд, но эта женщина была непробиваема.

– Жень, у тебя финны сидят в переговорной. А ты тут заливаешь тоску по Полонской.

– Маша здесь не причём, – соврал я и спешно поднялся в направлении душа.

– Ну да. Я ему про финнов и сорванные переговоры. А он … – Ната ворчала, продолжая складывать стеклотару.

Когда я вышел из ванной на кухне во всю хозяйничала Самойлова.

– Жень, ешь, я всё тебе приготовила. Побегу, а то у меня у самой дел вагон. Ещё ты.

– Я тебя не просил.

– Сделаю вид, что ты поблагодарил меня.

– Наташ, я серьёзно. Я тебя не просил. И ты знаешь, как меня бесит твоя забота, – нагрубил, надеясь, что рыжая уйдёт и оставит меня в покое. – И как ты вообще узнала про переговоры с финнами?

– Волков, я рекламу делаю для этого тендера. Ты идиот.

«Обиделась, ничего себе…»

– Жень, она с ним счастлива. Сына ему родила, понимаешь? И живёт дальше. А ты потеряешь бизнес, если и дальше будешь себя жалеть.

– Всё сказала?

– Жень, – Наташа посмотрела на меня с толикой сожаления и жалости.

– Пошла вон, – произнес шипя сквозь зубы, понимая, что она права. Во всём. Но слишком муторно мне было признавать свои ошибки сейчас. Легче было прогнать подругу, чем согласиться с ней.