– Как ты не понимаешь… В кишлаке – ни души, а по улицам пешком разгуливают куры. Ты что думаешь, что у духов не было времени эвакуировать свою живность? Да они просто уверены, что не пустят нас в посёлок. Наверняка ведь знали, что на зачистку пойдет афганский полчок, а уж они-то, мародёры знатные. Да сколько ж их тут, раз они двух наших батальонов не испугались?

– «Урал», «Урал», я «Маска», приём! – уныло талдычил в гарнитуру радиостанции радиотелефонист, вызывая на связь командование бригады.

– Беридзе! Вторую рацию сюда! На частоту третьего батальона! Живо! Макс, дай команду своему связисту настроить станцию на волну ДШБ, на прослушку. Да где же этот «Урал»? – ротный заметно нервничал, что было ему совершенно несвойственно.

– Товарищ старший лейтенант! Комбриг… – обратился к командиру связист, передавая ему гарнитуру.

– «Урал», я – «Маска», необходимо остановить батальоны и вернуть их к своим бронегруппам. На подходе к кишлаку – ловушка, я «Маска», приём.

– «Маска», на основании чего делаешь такой вывод? Я «Урал», приём.

– «Урал», по кишлаку разгуливают куры… Долго объяснять, остановите батальоны, иначе мясорубка будет похлеще, чем Харе и Нангаламе…Я «Маска», приём.

– «Маска», а бараны там у вас по улицам не гуляют? – куры, разгуливающие по улочкам Вудаву, у комбрига явно не ассоциировались с вероятной мясорубкой. – Действуем по плану, усильте наблюдение. Я «Урал», конец связи!

Казачёнок передал гарнитуру связисту и длинно выругался. Он поднёс к глазам бинокль и стал внимательно рассматривать, не успевшие ещё далеко уйти, батальоны. Во всей округе царила благостная тишина, но внезапно справа, со стороны горного хребта, по которому шёл третий батальон, послышались выстрелы.

– Ну вот, понеслась кирза в рай… – пробормотал себе под нос ротный.

Эфир наполнился переговорами и треском. Ротные наперебой докладывали комбату, что огонь был открыт по разбегающимся зелёным. Зелёными было принято называть солдат и офицеров афганской армии за их внешнюю схожесть с братвой из банды батьки Ангела, знакомыми всем по телефильму «Адъютант его превосходительства», за разнообразие военной формы и за отсутствие в их рядах воинской дисциплины.

– Сейчас они и от десантников сбегут, – тихо предсказал Казачёнок и в подтверждение его слов слева вспыхнула перестрелка, и эфир взорвался уже во всех трёх радиостанциях.

Суть переговоров сводилась к тому, что зелёные неожиданно пропали, словно сквозь землю провалились. Растворились без осадка, под прикрытием огня невесть откуда взявшихся моджахедов, как паршивый, индийский кофе, купленный в бригадной автолавке. Движение батальонов застопорилось. Блокировать кишлак теперь не имело смысла.

– Вот не думал, что нас спасут зелёные, – немного взбодрившись, произнёс ротный, – сейчас духи начнут стрелять по батальонам и перебрасывать людей и вооружение для блокирования выхода наших к бронетехнике. Они здесь все тропки знают. У нас на всё про всё есть час – час тридцать, чтобы избежать грандиозных потерь. Не больше.

Действительно, долина быстро наполнялась звуками разнообразной, но пока ещё далёкой стрельбы. Позиции батальонов, не успевших занять доминирующие высоты, были крайне уязвимы, и комбриг дал им команду на отход. Разведроте была поставлена задача, используя своё выгодное положение, контролировать и, по мере возможности, прикрыть отход подразделений к бронегруппам и только потом отходить самой.

– Теперь успех нашего безнадёжного дела будет зависеть от того, как быстро слиняют батальоны, и успеют ли духи передислоцировать ближе к расщелине свои крупнокалиберные пулемёты и гранатомёты с того места, где готовили нам ловушку. Я бы на их месте за час уложился, – Виктор был немногословен.

Батальоны торопить не требовалось. У комбатов опыта было – через край, они воевали в этих горах с самого начала боевых действий и прекрасно понимали, что фактор времени сейчас – решающий. Успеют в срок к бронетехнике, значит, сохранят жизни своих подчинённых, а не успеют… Геройски гибнуть, 66-й бригаде, конечно, не привыкать, но всё же лучше до этого дело не доводить.

Через полчаса, отделавшись несколькими ранеными, батальонные колонны тронулись в направлении базового лагеря, и разведрота получила разрешение на отход.

– Нет задачи неблагодарнее, чем прикрытие отхода более крупных подразделений. Все силы и средства противника, сосредоточенные им для боя с двумя батальонами, обрушатся вскоре на наши головы, и горе нам, если мы не успеем вовремя выскочить из захлопывающейся мышеловки. На нашей стороне лишь ширина ущелья, гарантирующая, что стрелять по нам будут с приличного расстояния, и время, необходимое духам для завершения передислокации тяжёлых пулемётов из глубины ущелья. Да ещё наша собственная удача, и если у противника не окажется под рукой снайперских винтовок, то мы проскочим. Должны проскочить! – разразился поучительной проповедью Казачёнок и отдал приказ на спуск роты к подножию горы-муравейника.

– Может долбанём по склонам отрогов рядом с расщелиной? – на всякий случай спросил Максим, прекрасно понимая, что эффект от артиллерийского огня скорее всего будет чисто психологический.

Так уж вышло, что траектория стрельбы проходила параллельно склонам ущелья, и поэтому большая часть осколков улетит в пустоту. Духи, расположившиеся в самом начале изгиба левого отрога, вообще недосягаемы для наших снарядов, а справа трещина упирается в небольшой каньончик, который накрыть огнём гаубиц Д-30 и «Града» точно не удастся.

– Нам это сейчас, как мёртвым припарки, разве что для острастки. Вертушки смогли бы выручить, да где ж их взять? На всякий случай, пристреляй близлежащие к расщелине склоны, но снаряды зря не трать. Для них наш огонь, что слону дробина, да и времени у нас в обрез. С горки спустимся, и начнётся свистопляска. Три минуты тебе на пристрелку, – Казачёнок ловко спрыгнул на нижний валун и, по-кошачьи соскользнув с него, скрылся в лабиринте проходов.

Радиотелефонист лейтенанта Кольченко, весёлый башкир по фамилии Галиев, связался с огневыми позициями и передал телефонную гарнитуру своему командиру.

– «Амур», я «Туман». Первой, цель 101, квадрат 16-09, по улитке 6. Третьей, цель 102, квадрат 37-14, по улитке 9. Осколочно-фугасным. По одному снаряду, основными, огонь! Реактивной, навести в цель 101 и 102 по одной установке, и учесть поправки, которые будут получены в ходе пристрелки стволами. Я «Туман», приём! – взаимопонимание с огневиками уже давным-давно было тщательно отработано, и офицеры-артиллеристы понимали друг друга с полуслова.

– Первая. Выстрел! Полётное время – 28 секунд, – голос далёкой огневой позиции казался напрочь лишённым эмоций.

– Принято, первая выстрел, – продублировал Галиев.

– Третья. Выстрел! Полётное 31.

– Принято, третья выстрел.

Разрывы снарядов, прилетевших к подножию гор, с высоты были видны, как на ладони.

– Первой, правее 00-30, дальше 300. Веер 003. Третьей, левее 00-10, дальше 150. Веер сосредоточенный. По одному снаряду, основными, огонь! – переданные ровным, спокойным голосом Галиева улетели в эфир скорректированные лейтенантом установки для стрельбы.

Снаряды рванули практически в намеченных местах и, передав на батареи незначительные корректуры, Кольченко с Галиевым приступили к спуску.

Разведчики готовились к броску через простреливаемую с двух сторон, открытую и ровную, как бильярдный стол, каменистую площадку, лежавшую между ними и боевыми машинами, стоявшими перед разломом. Камни подножия конической горки укрывали их от пуль, летящих с отрогов гор. Казачёнок, собрав в просторном гроте всю роту, приступил к инструктажу.

– Перемещаемся перебежками, в два потока. Правый поток регулирую я, левый – лейтенант Кольченко. Бежим зигзагами, без всяких там перекатов. С ходу спрыгиваем в расщелину. В ней не задерживаемся, она вся насквозь простреливается, выбираемся из неё, и каждый залезает внутрь той машины, на которых приехал сюда. По нам бьют с двух сторон, но сильно бояться не стоит – стреляют не прицельно. Сами знаете, на расстоянии семисот метров и дальше размер мушки прицела превышает видимый силуэт человека, так что все прячемся за мушками духов! А если серьёзно, то надо просто очень быстро бежать, чуть меняя направление движения. Макс, выпускаем бойцов по моей команде, с разными временными интервалами между парами. Последними уходим втроём: я, ты и твой Галиев. Вопросы? Вопросов нет. Разделились на две группы! Пятнадцать человек со мной, шестнадцать – с Кольченко.