Сейчас ни одна из свечей не горела. На полу лежал Дмитрий Бокан в белом костюме, рядом револьвер. Вокруг простреленной седой головы растеклась лужа крови. Это не единственный труп, тут же два солдата компании. Ран от пуль не видно, не знаю, почему они вдруг умерли. Хотя — будто что-то швырнуло их в стену, видел окровавленные следы на ней. На полу лежали расстёгнутые наручники.

Бокан убил их и застрелился. Впрочем, я не жалел. Сдох — туда и дорога.

Он из новых Небожителей, обладатель души Таргина Великого, как говорил дневник отца Катерины. Он пережил пересадку, потому что потомок Громова. Пережила Катерина, она тоже Громова, и Янек, потому что среди его предков были Дерайга. А ещё говорят, что в каждом из Небожителей лилась кровь самого Таргина Великого. Хотя другие говорят, что детей у полубезумного полубога не было.

В этой холодной комнате много что вспоминалось с тех времён. Много свечей духов, но некоторые горели ярче. Они стояли на отдельном алтаре. Одну из них взяли мне, а потом…

Я вспомнил. Когда вживляли душу, мне не перерезали горло, потому что не хотели, чтобы я переселился в другое тело. Они заставили меня произнести молитву предку, сцепляя её моей душой, а потом накидывали удавку на шею.

А дальше была темнота и огонь, в который я попал, скрепляясь с Небожителем, что жил в свече. Так же делали с Яном и Катериной. Поэтому Громова так боится темноты, она помнит, что было на той стороне.

Но это всё в прошлом.

Я поднялся и переступил через тело Бокана. С такой дырой в башке выжить невозможно.

Под ногами катнулось что-то мягкое и твёрдое. Ещё одна свеча, только пустая. Я поднял. Ещё тёплая.

И два мёртвых человека.

Что если Бокан убил их после того, как застрелился? Он мог пустить себе пулю в голову, держась за свечу. А потом… перейти в другого. И убить своих помощников уже из нового тела.

Сын Фойла из совета. Фойл говорил, что сын пропал… кровь Небожителя.

Зараза!

Бокан переселился в другое тело, чтобы его не смогли найти.

Я решительно поднялся наверх.

— Парень, лет двадцати, — я говорил навскидку, потому что Фойлу, отцу пропавшего парня, лет сорок. — Скорее всего глаза разного цвета. Срочно найти!

Два гвардейца переглянулись и побежали выполнять приказ. Я увидел адъютанта, который запыхался.

— Связался с Её Высочеством? Передал новости о городе?

— Связь оборвалась, господин генерал, — отрапортовал молодой лейтенант. — Я… прошу прощения за нарушение…

— Да говори уже.

— Там мой друг, — адъютант нахмурился. — Я с ним поболтал сначала перед тем, как передать, а он успел сказать, что у них начался снег и метель, а потом всё оборвалось. Я не успел…

— Собери мне отряд, — приказал я. — Квадру Катафрактов. И батальон пехоты, не меньше. Выезжаем туда, немедленно.

Едва я выехал из города, как начала пропадать радиосвязь. А следом ухудшалась погода. Водитель броневика закрыл все узкие окна, потому что ветер резко становился ледяным, как зимой.

Без связи худо. И думаю, это неспроста, я читал, что способности старых Небожителей иногда глушили рации. Но на таком большом расстоянии? Бокан — идиот, зараза, он мог вполне сорвать нам захват столицы.

Но его интересовало что-то иное. Что именно, пока непонятно. Но я уже отправил войска на защиту Громовой, и отправился сам. Остальным приказал засесть в обороне и удерживать город и академический остров, который нам уступили войска Келвина.

У врага не осталось командиров, которые могли бы нам противостоять, все уже в плену или погибли. Но не хотелось, чтобы кто-то воспользовался потерей связи.

В эфире только сплошной фоновый шум, который усиливался, тем дальше мы отъезжали от города. Из-за этого пропала связь с авиацией. Крылолёты уже возвращались на базы. Смысл им был находиться в воздухе, если они не могли принимать приказы.

Впрочем, враг в такой ситуации тоже не сможет ничего сделать без координации войск.

Видимость ухудшалась, стрелки в броневиках начали действовать по старинке — яркие флажки и сигнальные ракеты. Я отправил адъютанта в город за Марком и Валентином, а также чтобы он послал кого-нибудь разбудить Яна. Не хватало ещё, чтобы кто-то застал врасплох, пока он слаб. Лишь бы хватило войск, которые я взял с собой.

Но чем дальше, тем больше становилось аномалий. Пошёл снег, всё гуще и гуще. Холода не было, снег быстро таял, но всё равно его валило так много, что он засыпал дорогу. Колёса броневиков иногда проскальзывали, один раз нам всем пришлось выйти, чтобы подтолкнуть машину.

Надо было ехать на шагоходе, но я поторопился и не дождался. Моя машина осталась в городе вместе с Марком, а Катафракты, которым я приказал следовать впереди, куда-то делись. Похоже, потерялись, потому что сигнальные ракеты пускали не только мы.

Зараза. Скоро началась стрельба. Пули начали ударять по корпусу броневиков, отскакивая, как град. А скоро начался и настоящий град, хоть и недолго. Колонна в ответ обстреляла напавших, благо, их было не так много.

Одного захватили в плен. Не хотел тратить на него много времени, но лучше знать, с чем нам придётся столкнуться.

— Нам дали приказ выдвигаться на север, — дрожащим голосом сказал пойманный в плен солдат со звездой компании Мундус Игниум на плече. Ему прострелили бедро. — И уничтожать все имперские войска, какие встретим. А так же сопроводить важную цель.

— Какую?

— Не знаю! Какой-то сопляк, я его вижу впервые! У него глаза только странные очень. А ещё светятся!

— Да не гони нам, — гвардеец со срезанным ухом от души пнул захваченного.

— Но это правда, клянусь!

Продолжали путь, и вот дальше становилось совсем худо. Морозная буря бушевала уже по полной. И это явно необычная, потому что впереди били молнии. Не красные, как я тогда видел, когда свою способность использовала Громова, а чёрные, которые не бывает в природе.

Бункер, где Радич украл Катерину, был впереди. Вот только где — этого я не видел. Вообще не было видно ничего дальше десяти шагов.

Ветер такой, что броневик шатало. Зато впереди показался силуэт одного из Катафрактов.

— Дай ему сигнал! — приказал я. — Нужно… зараза.

Первый броневик в нашей колонне подняло в воздух. Немного, метра на два. А потом с такой силой швырнуло в сторону, что он врезался в ногу Катафракта. Шагоход выдержал, но его изрядно шатнуло. Он пальнул куда-то вперёд.

— Покинуть машины! — приказал я. — Продвигаемся!

Вышел вовремя, потому что мой броневик сразу улетел. Ветер продувал мою летнюю форму насквозь, фуражка упала на землю и укатилась. Но машины швырял не ветер.

Катафракт застонал после попадания второй машины, двигатели заработали громче, но силуэт изрядно наклонился. С него пустили три белые сигнальные ракеты. Сегодня это знак, что он не может продолжать двигаться.

А потом, впереди, три красные особого оттенка. Сигнал, который включался в регламент оповещения уже сто лет, если не двести, и он не менялся. Военные плохо меняют такие регламенты, а этот сигнал считался постоянным.

Но значило это одно, как и раньше. Впереди Небожитель.

— Осторожно, господин генерал! — гвардеец бежал ко мне по глубокому снегу. — С неба…

Он замер и выронил винтовку. Но не упал, потому что пронзившая его сосулька, летевшая с неба, пронзила его, как булавка бабочку. Мужчина выдохнул и закрыл глаза, умирая.

Полетели и другие сосульки. Целые копья, не меньше. Меня-то таким не взять. На рефлексе я выставил щит Небожителя, свой купол, который был бесполезен против всего, кроме старинной магии. Цепи на руках нагрелись, снег, прилипший к одежде, начал таять, а сосульки разбивались о купол.

Каждое попадание — как удар молотком по закалённому стеклу. С неба сыпалась и прочая гадость — камни, молнии, огонь. Разные цвета и форма, но мне пока помогало. Невидимый купол покрывался трещинами, которые как раз таки было видно.

А вот другой человек, который Небожителем не является, пройти не сможет.