Марина продолжила:
– Я не осознавала до этого момента, как он ломает меня, как эмоционально подавляет. А после всего того, что произошло в зале, я выбежала в холл. Уровень отвращения к себе, к ситуации просто зашкаливал. Я нашла туалет, и меня рвало, рвало до спазмов в грудной клетке. Там, в кабинке, я почувствовала дичайшие сердцебиение, страх, что ворвется мой мужчина и начнет унижать меня за слабость, но в то же время я наконец-то начала осознавать весь абсурд происходящего. Я задыхалась, меня трясло, мне казалось, что я умру прямо там, в грязном туалете колхозного ДК. Не помню, как пришла в себя, я умывалась ледяной водой и ждала такси. Он не пришел, он не искал меня.
Марина ушла, сбежала, уехала оттуда. И мне показалось, я сама почувствовала всю грязь ситуации, когда она описывала все это…
Ее мужчина больше не приходил, он еще периодически писал, когда хотел секса, но она отказывала ему, и он оскорблял ее, называя толстой сукой. Марина уверена, что он начал отношения с кем-то из женщин с этого тренинга.
Она закончила отношения с абьюзером, но начала свою новую жизнь с паническими атаками. У Марины возникли проблемы со здоровьем. Постоянные головокружения мешали нормально работать. Она рассказывала, что однажды на собрании вдруг почувствовала, что руки становятся холодными, не хватает воздуха, кружится голова, она при всех начала терять сознание, ей вызвали скорую. Приехали врачи и не нашли никаких причин делать ей даже укол. Все было в норме. Ей просто дали успокоительное. На работе смотрели косо, возможно, люди считали, что она просто привлекает внимание. Но я понимала, о чем она. Людям с паническими атаками не нужны зрители, они отдали бы все на свете, чтобы никто никогда не узнал об их состоянии.
Этот случай запустил новую волну страхов – упасть в обморок в общественном месте, опозориться перед людьми. Стыдно, страшно.
Она уволилась. Работать, находясь в полуобморочном состоянии, было невозможно.
Марина осталась одна, наедине с собой. Она не могла выйти из дома, боялась публичных мест. И единственным способом заработка и общения стал интернет. Так как она знала английский и хорошо писала, то без проблем нашла подработку переводчиком, а также периодически писала для разных изданий. Дома все было хорошо. Дома она чувствовала себя максимально комфортно, и приступы случались все реже и реже. Я спрашивала ее, как отнеслись к ее затворничеству друзья, близкие, она сказала, что не так уж много людей окружало ее раньше, поэтому особенных вопросов ей никто не задавал.
Я заметила эту особенность: как только ты оказываешься в комфортных условиях, атаки случаются либо очень редко, либо совсем прекращаются. Зона комфорта просто необходима, это то место, где ты можешь наконец-то расслабиться. И нет ничего страшного в том, что в период обострения атак человек хочет находиться там, где ему эмоционально безопасно. И если вы почувствовали атаку и у вас есть возможность уйти или уехать в такое место, то надо это сделать, дать психике успокоиться и разгрузиться. Для Марины этим местом был ее дом, ее комната.
Через несколько месяцев после разрыва с бывшим и начавшейся жизни в новых обстоятельствах Марина познакомилась с мужчиной. Они переписывались в сети, сблизились, много общались, и дело шло к первому свиданию. Марина мало выходила из дома и жутко боялась оказаться среди скопления людей, снова всплывали флешбэки обмороков на работе. Она боялась признаться этому парню, что ведет домашний образ жизни. Долго откладывала встречу, придумывала поводы перенести свидание, но он не сдавался и ждал ее расположения. Марина оценила такое поведение, она очень хорошо ощущала себя, когда они болтали в сети, она сама хотела увидеть его… И наконец-то решилась…
– Я выбрала кафе ближе к дому, небольшое и уютное. Мне кажется, я просчитала все варианты исхода нашего свидания. Что буду делать, если мне станет плохо, как стану вести себя, если почувствую дискомфорт… Представляешь, я даже прикинула: если начнется атака, я выйду в туалет, а сама выскочу на улицу и уйду домой, до него от кафешки пять минут, если и упаду в обморок, то уже дома, – она рассказывала мне об этом свидании во всех красках, а я понимала, как же сложно ей давались эти привычные всем вещи.
Свидание состоялось. Он оказался милым и добрым, и в какую-то секунду Марина даже подумала, что наконец-то встретила своего человека. Но на протяжении всего вечера она не могла расслабиться, пытаясь не упасть в обморок. Не могла есть и пить, была очень дерганой…
От себя скажу, что сама не раз переживала панические атаки в помещении, это и правда жутко. У меня они начинались тогда, когда я приходила на мероприятие, свидание или встречу с друзьями первая. Понимание, что я тут одна и если вдруг мне станет плохо, то никто не сможет помочь, просто наводило на меня ужас. Я пила ледяную воду, чтобы прийти в чувство и не задыхаться. Но самым действенным способом снять высокое напряжение для меня был массаж. Когда я чувствовала, что подкатывает очередная волна, я начинала сильно массировать верхнюю часть бедра, спускаясь к коленке. Просто пощипывала это место на ноге, и мне становилось легче. Там сосредоточены болевые точки, возможно, действуя на них, я заставляла нервы напрягаться и расслабляться. Это мне помогало.
Так вот, Марина боялась рассказать своему новому парню, что у нее есть проблемы. Она пыталась притворяться, быть такой как раньше. Ходила гулять с ним в парке, на обед в ресторан… но каждый выход давался ей все сложнее. Однажды он пригласил ее в кино. Она пошла, казалось бы, комфортный темный зал, удобное сиденье, и ее рука в его руке должны были снять тревожность, но все произошло наоборот. В темном зале ей сделалось страшно, закружилась голова и стало нечем дышать. Она сказала своему парню, что выйдет в туалет, шатаясь, дошла до уборной, и ее стало трясти, руки, ноги не слушались, тело сжималось. Она вышла бледная, ее колотило от приступа.
– Пока я приходила в себя в туалете, прошло довольно много времени, и когда я вышла, он ждал меня, взволнованный, спросил, все ли со мной хорошо, а я была настолько опустошена, что просто попросила отвезти меня домой… В тот вечер я решилась рассказать ему о своем состоянии.
Марина описывала ситуацию с кинотеатром, я представляла, как тяжело ей было в тот момент, и очень надеялась, что парень поймет ее.
– Он вроде бы меня понял. Знаешь, он сказал «ну и не будем тогда никуда ходить, дома тоже классно». Я засмеялась и выдохнула, что он остался рядом, и теперь все будет честно. И мы действительно начали проводить дома слишком много времени… В следующем месяце я забеременела. Наши отношения развивались очень быстро, сам период беременности я бы назвала оазисом, так как практически не чувствовала атак. Я думала о ребенке больше, чем о себе. Все мысли занимали планирование дальнейшей жизни и хлопоты относительно ребенка. Мне даже показалось, что атаки ушли, я выходила прогуляться, пусть недалеко от дома, но все же. А любимый был рядом, уже в новом качестве мужа.
Проблемы вернулись, когда Марина родила. Ребенок появился на свет здоровым, а скачок гормонов и послеродовая депрессия спровоцировали очередную атаку. Она рассказала мне, что когда гуляла с дочкой во дворе, почувствовала нехватку воздуха и испугалась, что если упадет в обморок, никто не сможет помочь ей, и ребенок останется на улице в коляске совсем один. Ее страхи переключились на ребенка, она боялась своим поведением навредить дочке. Стала раздражительной, замкнутой, и отношения с мужем разладились. Он не мог понять, почему она, взрослый человек, сознательно разрушает свою жизнь, идя на поводу внутренних страхов. Он отказывался понимать, что состояние Марины невозможно контролировать, называл ее неврастеничкой. Однажды отправил ее на обследование, хотел найти медицинское основание, вескую причину ее поведения, но она была здорова. Абсолютно здоровая молодая женщина, которая отказывается бывать на улице, впадает в истерику в людных местах и не может сходить даже в магазин.
