– Ты не заставишь меня изменить мнение, даже если будешь так делать, – Алекс наклонился и ткнул ее в ответ, – каждый раз, когда я кому-то не доверяю. Просто та книга… Я думаю, это важно, хотя она вообще про другое. Ощущение, что ответ уже у меня в руках, а я в упор не могу его разглядеть. Может у меня поехала крыша?

– Ты просто хочешь понять, что произошло с твоей семьей. Никто не может тебя за это винить.

– Ага, а теперь посмотри на ситуацию с другой стороны. Мои родители официально признаны погибшими в пожаре. Я был на похоронах. Я носил цветы на их могилу два раза в год. Но меня настолько не устраивает эта версия, и в ней так много нестыковок, что я, как осел, несколько лет копаюсь в документах и книгах. Иногда кажется, что я схожу с ума.

– Будь ты сумасшедшим, я бы точно уже заметила, – Лина накрыла его руку своей. – Больше скажу, ты куда более нормальный, чем некоторые жители хосписа. Они мне иногда такие теории заговора рассказывают.

– Мдаа. Кошмар, как тебе не повезло, – Алекс усмехнулся. – Окружила себя людьми со странностями, что дома, что на работе.

– Зато я каждый день могу смотреть на жизнь с десяти разных углов, – подмигнула она.

– Загадка только, как в этом бедламе ты продолжаешь в каждом находить что-то хорошее.

– Ну это как раз очевидно, а ты просто дурак, не умеющий доверять кому-то кроме себя, – Лина подавила зевок. – Ладно, мне на смену завтра. Просто помни, что я всегда на твоей стороне, – она вышла и закрыла за собой дверь.

Алекс почувствовал себя совершенно вымотанным и уснул, едва голова коснулась подушки. О вивернах, странном голубом шаре и возможных диагнозах он подумает завтра.

Сумбур в голове не получалось упорядочить, как бы Алекс не старался. Бесконечная свалка ненужного барахла, которую давно пора отнести в церковь или отправить на гаражную распродажу. Возвращаться к затертым временем воспоминаниям было мучительно.

Отец дует на разбитые коленки, когда Алекс впервые встал на коньки. Он говорит, что человек, потерпевший множество неудач, гораздо ближе к успеху чем тот, кому все удалось с первой попытки. Ведь у него теперь больше опыта.

По огромной кастрюле скачет солнечный зайчик. Мама в дурацком фартуке с пчелками варит варенье и рассказывает восьмилетнему сыну историю открытия периодического закона.

День, когда соседка Магда, добрейшая женщина, сказала, что родителей больше нет. Трансформатор взорвался на испытаниях. Все погибли. Одиннадцатилетний Алекс молча смотрит на нее и замечает проседь на висках. Вчера они были черными.

Три года спустя его детство обрывается протяжным звуком на единственной ноте и непрерывной полосой на мониторе. У Магды остановилось сердце, а он остался один. И он не знает, что делать дальше.

Малоизвестный зоолог утверждает, что видел настоящую виверну. Точь-в-точь как в детских сказках—дракон без передних лап и с хвостом гадюки. Он думал, что совершил открытие, но был осмеян за россказни и все потерял.

Четырнадцатилетний Алекс видит дракона посреди людной улицы, но никто вокруг этого не замечает. Он тоже сошел с ума?

Первая встреча с Линой. Девушка разговаривает по телефону на шумном вокзале и прогуливается от автомата с невкусным кофе к киоску с дорогими шоколадками. Их взгляды пересекаются, и одним этим взглядом она будто одевает согретые чужими руками перчатки на его давно окоченевшие пальцы. Что будет, если она обо всем узнает?

Мысли спутывались, переплетались колючими ветками шиповника и впивались в сознание, не позволяя окончательно проснуться. Помог стук в дверь. Похоже на этой неделе окружающие по очереди превращались в передвижные будильники. Алекс резко вскочил, запутался в одеяле и свалился на пол.

– Заходи, – крикнул он Лине, поднявшись на ноги.

– Проснись и пой, мой герой! – звонко пропела девушка и с разбега плюхнулась на кровать. – Новый день уже здесь и готов порадовать тебя приятными знакомствами.

– О чем ты?

– Ой, вот только не говори, что ты забыл.

– Я не забыл. Эту функцию не учли при моем изготовлении. Но напомни, о чем именно я не забыл?

– Мия, Оскар, занятия. Ты согласился. Это же только вчера было!

– Ты не уточняла сроки, а я сегодня никуда не собирался. Второй день с дамбой хожу. Надоело.

– Вот только не надо изображать из себя святую наивность, – Лина покачала головой. – Мое хорошее настроение не делает Мию менее умирающей. Чем раньше мы начнем, тем лучше будет для всех.

«Но только не для меня» – Алекс прикрыл глаза.

– Ладно, дай хотя бы зубы почистить, – пришлось признать поражение. – Но у меня условие: по дороге мы молчим.

– Без проблем, – ее проводил скрип старой двери.

Лина работала медсестрой в хосписе в соседнем городе, и два часа спустя они стояли перед двухэтажным зданием из красного кирпича. Ко входу вела ровная дорожка, уютную беседку оплетали плетистые розы, в воздухе витало умиротворение. Лина уверенно пошла к массивной входной двери. Подруга всегда любила это место. Каждый раз она с горящими глазами бежала на работу и часто задерживалась допоздна.

Женщина за стойкой выглядела как студентка-отличница во время лекции несмотря на то, что ей далеко за сорок. Она вдумчиво заполняла бланки, периодически высовывая язык. Внутри было так тихо, что Алекс слышал, как ручка царапает бумагу, оставляя вмятины на следующих страницах. Заметив их в дверях, женщина засияла ярче рождественской елки.

– Привет, – поздоровалась Лина. – Как у нас дела?

– Здравствуй, дорогая. Ты не представляешь, как я рада тебя видеть! – Алекс закатил глаза. Он никогда не понимал, зачем произносить очевидные вещи вслух. – Мисс Новак пора увеличить дозу обезболивающего, но ты же знаешь, она доверяет только тебе.

– Да, конечно. Пойду поговорю с ней.

– И к мистеру Уильямсу тоже зайди, у него какой-то срочный вопрос, но нам он ни в чем не сознается, – улыбнулась женщина и заправила каштановые волосы за ухо.

– Договорились. Это мой друг, Алекс. Он согласился позаниматься с Оскаром. Помнишь, говорила тебе на прошлой неделе? Проводишь его в холл на втором этаже? Я освобожусь только после обхода, – виновато добавила Лина.

– Конечно, наша птичка, все для тебя. Там, правда, через пятнадцать минут собрание начнется, но, думаю, Алекс никому не помешает.

Прежде, чем Лина успела убежать, Алекс чуть задел ее руку и отошел в сторону. Хорошо, что в разговоре с ней он прекрасно обходился диапазоном «три слова за раз».

– Неделя?! Ты серьезно?

– Я знаю, ты злишься, и прости меня за это, – она опустила взгляд. – Я надеялась, что ты согласишься, а все эти штуки с согласованием документов… Ты не представляешь, как это долго. Они и пропуск для тебя сделали.

– Почему не сказала?

– Боялась, что ты успеешь передумать. Ал, ты же знаешь, как сильно мне не нравится с тобой ссориться. Особенно вот так, когда говорю только я, а ты медленно закипаешь. Но это действительно важно для меня.

– А я?

– Ты тоже! Но между твоей жертвой пары часов в неделю и душевным состоянием умирающей подруги, прости, если я выбираю не тебя, – жестко сказала она. – К тому же библиотека всего в шести кварталах отсюда.

– Ладно.

– Мы еще друзья? – с надеждой спросила она, накручивая прядь волос на палец.

– Конечно.

Алекс удивился, откуда мог взяться такой вопрос. Они столько пережили вместе. Очевидно, что его злость ничего не меняет.

– Хорошо. Я пойду, не скучай, – Лина легко сжала его плечо и зашла в комнату для персонала, чтобы переодеться.

Администратор негромко позвала его, и они пошли по бесконечному коридору. С одной стороны тянулся ряд одинаковых белых дверей, с другой в панорамные окна заглядывали липы и клены. Должно быть, здесь красиво осенью, когда ветер легонько перебирает яркие листья воздушными пальцами.

Некоторые из палат были открыты, и Алекс заглядывал внутрь, удивляясь, насколько атмосфера хосписа отличается от больничной. Обычно въедливый запах лекарств почти не чувствовался, а комнаты пронизывал солнечный свет.