Мама каждое лето отвозила меня в деревню к своей сестре, чтобы я отдохнула от столицы. В доме с тетей жили двое ее сыновей, двенадцати и шестнадцати лет, мои двоюродные братья. Когда все произошло, мне было четыре года.
В тот день мы вместе играли. Они почему-то решили меня раздеть, сняли с меня платье и трусики. Я почувствовала опасность и замерла. Не понимала, что происходит.
Братья положили меня на пол, стали по очереди тыкать мне в промежность своими членами. И только став взрослой, я осознала, что именно они со мной делали.
Было ощущение страха, чего-то плохого, грязного, неправильного. Закончив, они ушли на улицу. Я оделась и ждала тетю. Когда она пришла, я рассказала ей про «игру». Тетя побежала меня мыть. Тело болело. Я не понимала, почему. Когда она вынесла меня из бани на руках, я начала сильно плакать, жаловаться: «Тетя, больно, тетя, больно!»
Она сказала, что ничего не было, я просто упала и ударилась попой.
Помню еще, как в тот вечер тетя кричала на своих сыновей. Врача не вызвали. Меня под каким-то предлогом просто вернули маме.
Я боялась маму. С тех пор, как умер папа, она была постоянно злая и за все подряд срывалась на меня. Несмотря на страх, как только я оказалась дома, рассказала маме о случившемся, описала детским языком, как могла.
Мама сильно меня побила и сказала: «Ты сама виновата! Ты крутила жопой перед братьями! Больше никогда об этом не вспоминай и никому не говори, ни мне, ни другим людям!».
Меня продолжали каждое лето возить в ту же деревню. Тетя придумала запирать меня в чулане, когда уходила из дома – видимо, для того, чтобы ее сыновья не могли меня насиловать.
А мама приглашала их семью к нам домой в город на праздники. Она заставляла меня накрывать им на стол, подавать угощения, поддерживать беседу. Я ненавидела их, особенно маму. Испытывала острое желание убить или отравить мать, тетю и этих уродов – моих братьев.
Лет с 15 я стала часто ссориться с матерью, но никогда не напоминала ей про тот день. Она словно заблокировала во мне возможность говорить об этом.
В 18 лет меня прооперировали. диагноз – опущение стенок влагалища. Оно стало выпадать наружу. Врачи начали расспрашивать мать, чтобы выяснить причины. Та сделала вид, что не понимает, о чем речь.
Со временем я начала ходить по психологам. Я хотела почувствовать себя нормальной, достойной любви, убрать ощущение грязи на себе. Консультации специалистов временно помогали, но как только я видела в нашей квартире братьев, сцена изнасилования снова появлялась у меня перед глазами.
Мой взрослый мозг, который осознавал значение совершенного со мной, делал воспоминания особенно болезненными и унизительными. Я не уверена, что смогу выйти замуж, не справлюсь со всем этим ужасом».
КОММЕНТАРИИ КО ВТОРОЙ ГЛАВЕ
Сообщники:
1. Тетя.
Решила скрыть изнасилование, не думая о психологической и физической травме племянницы. Главная ее цель – уберечь собственных детей от уголовной ответственности.
2. Мама.
Чтобы не ссориться с сестрой и не быть причастной к аресту племянников, выбрала позицию отрицания. Она не отвела ребенка к доктору, потому что тот сразу бы сообщил об изнасиловании в полицию.
Избила четырехлетнюю дочь, чтобы она молчала из страха перед наказанием.
Приглашая в гости сестру и племянников, мать наносила дочери повторную психологическую травму, каждый раз обостряя и усугубляя эмоциональное состояние Ж.
ПОСЛЕДСТВИЯ СЛУЧИВШЕГОСЯ, С КОТОРЫМИ Ж. ПРИШЛА В ТЕРАПИЮ
Огромная, многолетняя, хроническая ненависть к матери. Страх вступать в отношения с мужчинами, разрушенная самооценка, расстройство пищевого поведения, зацикленность на контроле веса. Ж. мучила себя диетами.
У нее выработалось навязчивое желание всегда и во всем быть идеальной, доказывать окружающим свою значимость и успешность. Она испытывала чувство глубокого одиночества и презрения к себе. После групповой терапии Ж. переехала жить отдельно от матери, я на этом настояла.
Мы проработали ее гнев и желание отомстить, лишить жизни маму и остальных участников событий. Откорректировали страхи, она начала встречаться с безопасным мужчиной. Избавившись от большей части негативных чувств, она частично решила проблемы пищевого поведения.
Сейчас Ж. строит успешную карьеру в области рекламы, вышла замуж.
Увлекается психологией, посещает тренинги разных специалистов.
Работа с такой травмой – длительный процесс, результаты чередуются с откатами. Люди, пережившие сексуальное насилие в раннем детстве, нуждаются в постоянной профессиональной поддержке и коррекции, иногда всю жизнь.
Травма похожа на инвалидность, только психологическую.
РЕКОМЕНДАЦИИ КО ВТОРОЙ ГЛАВЕ
Что нужно делать, чтобы с вашими детьми такого не произошло:
• Никогда не оставляйте детей с разницей в возрасте наедине, без присмотра взрослых.
• Будьте родителем, который умеет выслушать и защитить своего ребенка. Верьте тому, что рассказывают дети. Тактично проверяйте информацию, если у вас есть сомнения. Помните: в большинстве случаев дети до 10 лет не придумывают истории про сексуальное насилие.
• Учите ребенка с помощью игры, как, кто и когда может прикасаться к его телу, а кто нет. О таких обучающих играх можно узнать от детских психологов и из специальных книг по детской безопасности.
• Ходите к психологу на терапию коррекции поведения, если у вас есть проблемы с доверием, контролем гнева, есть собственные психологические травмы.
Глава 3
Невеста
Эта история произошла в начале моей практики. Сразу после института меня пригласили работать психологом в государственный кризисный центр – учреждение для женщин, переживших насилие. Центр предоставлял охраняемое убежище и психологическую помощь.
В один из зимних дней ко мне в кабинет вошел высокий молодой мужчина в кожаной куртке. Он сел напротив, на стул для посетителей, размахивая ключами от машины. За одну минуту он всем своим видом продемонстрировал мне доминирование, гнев и презрение.
Я спросила о цели его визита. Парень сказал, что привез на прием свою девушку 17 лет. Они собирались через год пожениться, но ее изнасиловали.
Теперь он отказывается брать ее в жены, так как она больше не девственница. Он сказал: «Я сам ее не трогал до свадьбы. Она мне такая не нужна, понимаете? Помогите ей, она просила меня найти психолога, а я с ней больше общаться не буду».
На его лице было брезгливое выражение. Я ответила, что девушка может зайти, а охрана центра проводит его к выходу.
Заметили, уважаемые читатели? Он такой же потенциальный насильник, только социализированный. Он относится к своей невесте как к объекту, к предмету, который повредили, а не как к личности.
В мой кабинет вошла хрупкая девушка, взгляд уверенный, удивительно спокойная для случившегося. Она сказала, что в курсе намерений жениха и понимает его.
Л. хотела выговориться в безопасной обстановке. Часто, именно этого хотят жертвы, если сразу попадают к психологу. Они пытаются найти ответ на вопрос «виновата я или нет?».
Экстренная консультация помогает облегчить душевную боль, не дает травме срастись с пострадавшим человеком, стать хронической.
РАССКАЗ Л.
«Это случилось неделю назад. Я студентка экономического колледжа. Подрабатываю официанткой в баре. Смена закончилась, как обычно, в час ночи, и я пошла домой.
