Имелись у Абнера и другие поклонники – взять хотя бы Сенну. Старый хрыч достался ему в наследство от отца и даже не скрывал своей неприязни. Отыскав покрытую пятнами голову советника, Абнер со злорадством отметил, что тот чувствует себя нехорошо. Сенна оттягивал ворот своей темной мантии и промакивал пот, обильно текущий по жирному лоснящемуся лицу. Остальные девять негодяев шуршали бумагами, сверяя между собой отчеты, и делали вид, что им не жарко. С тех пор как они здесь собрались, писарь успел дважды перевернуть песочные часы. А цифры у стариков все никак не желали сходиться – или они сидели так долго назло своему королю.

Зала гудела, как взбудораженный улей. Абнер скучал и потел. Весна приходила в Амад раньше, чем в другие земли Мегрии, и приносила с собой удушающий зной. Здесь, в стенах из белого камня, солнце светило особенно ярко – сквозь купол, изготовленный из тацианского стекла. Стеврон, должно быть, выжил из ума, когда решил построить эдакую нелепицу. Впрочем, насколько Абнер помнил, отец не утруждал себя посещениями советов. Отсюда и начались все его беды – предыдущий король был захвачен военными планами и хотел потешить самолюбие громкими победами. Ему не было дела до сплетен, цифр и простых людей.

– Писал ли отец-император Небра? – любезно обратился Абнер к Брунне. Ему хотелось отвлечься от жары, зуда на руках и судороги, захватившей в плен левую ногу. Королева в ответ одарила его холодным взглядом темно-серых глаз. – Мне интересно, как поживает моя сестра Инге. Не обижает ли ее ваш брат Нуций?

Брунна облизала губы – быстрое змеиное движение языка – и вздохнула.

– Новых писем не было. Но я уверена, что Инге живет гораздо лучше меня. Ей не приходится проводить дни среди дикарей. – Брунна выразительно посмотрела на верхние галереи, где толпились простолюдины. Тех, по обыкновению, помещали на самые неудобные места: жаркие летом, холодные – зимой.

«Тебя никто и не просил идти сюда», – хотел сказать ей Абнер, но промолчал. Судорога превратилась в жадного пса, который желал отхватить как можно больше мяса острыми зубами. Абнер запрокинул голову: пыль мошкарой толклась в солнечных лучах, чернь бранилась, им было тоскливо. Никто из них не понимал ни слова из докладов Десяти – едва ли они умели читать и писать. Однако Абнер твердо решил не идти дорогой отца, как и не собирался давать простолюдинам свободу, – но позволял верить, будто они свободны. Создавал видимость того, что любой человек имеет право знать о государственных делах. Даже если ничего в них не смыслит.

«Интересно: если я пущу пену изо рта прямо здесь, это хоть кого-нибудь взбодрит?»

Словно услышав его мысли, Брунна повернула голову. На бледном угловатом лице читалось неодобрение.

– Приступы стали чаще?

«Она знает меня хорошо. Даже слишком – для человека, который меня не любит».

– Не стоит беспокоиться. Я забыл принять отвар, только и всего.

Брунна покосилась на его левую руку. Она уже начала мелко трястись – Абнеру пришлось спрятать ее за спину.

– Тебе стоит съездить к моему отцу. В империи много хороших целителей. Можешь даже позвать их сюда.

«И дать им возможность отравить меня так искусно, что никто и доказать ничего не сможет».

– Благодарю за беспокойство, но мой лекарь отлично справляется. И будет просто великолепно, если император Небра не узнает о моих страданиях.

Глаза Брунны, и без того небольшие, превратились в сердитые щелки, а бледные щеки покрылись некрасивыми пятнами. Она уже открыла рот, чтобы высказать очередную тираду, но Абнера, сам того не зная, спас Сенна. Помилуй бог его плешивую голову!

– Ваше величество, мы готовы озвучить доклады. – Его толстые пальцы сминали стопку бумаг, которые он, если верить выражению лица, больше всего хотел швырнуть в своего короля.

– Чудесно. – Абнер поерзал, пытаясь найти удобное место на пыточном кресле. – Чудесно, – повторил и махнул рукой: – Приступайте.

Стражники разом грохнули о пол алебардами, давая понять придворным и крестьянам, что нужно соблюдать тишину. Важное заседание! Сейчас старики начнут соревноваться в недостачах и уличать друг друга во лжи. Может, даже подерутся. Впрочем, что бы они ни делали, Абнер вряд ли сможет вытерпеть это до конца. Время было его врагом, а черная кровь внимательно наблюдала за сыплющимися песчинками.

Абнер представил себя, в корчах извивающегося у подножия высоких столов, и лицо Сенны, который хоть и знал о недуге короля, но сам приступ никогда не видел. А Брунна, ходившая сюда за его позором, будет впервые счастлива. Может, даже скривит свои тонкие губы в улыбке.

Один за другим старики поднимались, кланялись и на удивление радостными и зычными голосами сообщали о скудной казне Мегрии. Абнер слушал цифры, но слышал за ними другое: нам пора расширять земли, нам нужна дань, нам пора отправиться на войну! Точно так же они морочили голову его отцу. А потом охотно помогли ее открутить. Абнер ощущал жадные взгляды старичья – они начинали примериваться и к его голове. Если бы не поддержка Небры, его шею давно насадили бы на пику.

– Следует подумать о Веребуре. Плодородные земли, выход к торговым путям между Тремя сестрами и Орракуттой – Мегрии нужна поддержка севера и запада. – Сенна зачитывал свои бумаги дольше прочих и все время посматривал на Абнера. Тот даже пошевелил ртом, но нет – проклятый пес еще не добрался до лица. Зато прочно обосновался в груди – каждый вздох приносил боль.

Абнер прикрыл веки и представил себе одутловатую голову Сенны, выставленную на крепостной стене Ройга. Подумал и добавил мух и вывалившийся синюшный язык. Изумительное зрелище.

– Вы были на севере, советник Ферт? – Старик по правую руку от Сенны поспешно помотал седой головой и вцепился в счетную доску. – Или, может быть, вы, советник Рид? – Тот даже не поднял взгляда. – А я был. Почему вы решили, что знаете больше меня? Конечно, я не добрался до легендарной юбки Дамадара, но охотно верю, что она до сих пор полощется на ветру. И потом, идуны – вы забываете о них.

Однако Сенну было не так просто смутить. Он крякнул и, к удивлению Абнера, издал какой-то писклявый смешок, будто все, только что прозвучавшее в Зале, было шуткой.

– Идуны – это всего лишь жалкая горстка дикарей.

Брунна хмыкнула – такого же мнения она придерживалась обо всей Мегрии.

– Великаньи горы остались неприступными для королей, которые были сильнее и богаче меня. Даже вороны боялись летать туда – у черог были к ним какие-то претензии. Вы знаете, кто такие чероги, Сенна?

Подбородки советника затряслись от возмущения.

– Ваше величество полагает, что в его совете сидят одни дураки. Тогда пусть он предложит другой способ пополнить казну. Наши долги растут вместе с количеством наших врагов. Орракутта…

На галереях зашумели – не часто при них королю осмеливались так неприкрыто грубить. «Это вы еще не бывали на закрытых заседаниях», – с тоской подумал Абнер. Уж там Сенна и вовсе не церемонился.

Однако Абнера люди терпели – не любили, но так даже лучше. Любовь слишком часто оборачивается ненавистью. А вот старики, которые никак не желали уступать насиженные места, особой популярностью не пользовались. Поэтому Сенна настороженно обвел взглядом Залу и даже хотел вернуться на свое место, но Абнер остановил его поднятой дрожащей рукой.

– Орракутта вот-вот развяжет войну сама с собой. Объединенным королевствам нет никакого дела до нас. Решать денежные вопросы – забота Десяти, не моя. Но я охотно покажу, как решаю вопросы с врагами. – Абнер почувствовал, как судорога скрутила вторую руку, и поспешно спрятал ее за спину. Дивное, должно быть, зрелище – король, скрюченный от страха под презрительным взглядом старого лжеца. – Дион, – Абнер повернулся к тахери, который стоял ближе прочих к его трону. Высокий смуглый воин равнодушно посмотрел на своего короля, – покажи почтенному собранию свой недавний улов.

Воин коротко поклонился и, обойдя кресло, двинулся к выходу по узкому проходу.