Бирк старательно «переводил» свои мысли на то, что необходимо срочно поменять обивку на старом диване, который он приволок всё с той же свалки. Его нерадивый сосед умудрился продавить в нём пружины, которые в свою очередь, будто мстя ему, прорвали хлипкую, протёртую ткань.

Потом мысли плавно перетекли на конфеты. Откровенно говоря, Бирк никогда не видел, чтобы Дарик покупал конфеты, да и вообще тот оказался на редкость неприспособленным к обычной жизни. Хотя чего было ожидать от парня, который столько лет на наркоте сидел? Даже если, что-то и умел раньше, то всё это растворилось в героиново-кокаиновом угаре.

Бирк будто ребёнка-вундеркинда себе завёл: может вычислить с ходу расстояние до жертвы, при этом не может рассчитать сколько надо греть суп в микроволновке; разбирается во всяких прослушках, сложной военной технике, при этом всегда путается, когда надо записать имя в мобильный телефон. Бирк даже представить себе не мог, как тот выживал всё это время в одиночку: не сразу же после программы он сюда приехал. Снимал, наверное, где-то квартиру, которую наверняка спалил не раз.

Мысли о Дарике помогли прийти к внутреннему равновесию, и Бирк с чистой совестью вошёл в квартиру.

Он молча протянул Джеймсу пиво: тот даже не заметил его отсутствия, и по-прежнему с интересом смотрел футбол, сидя на многострадальном диване.

Телевизор, как и всё в этой квартире, доживал свой долгий век: звук безбожно хрипел, изображение было тусклым, пульта давно уже не было, но Дарик не жаловался. Он и голову в сторону Рамена не повернул: взял на ощупь из его рук пиво, открыл о подлокотник дивана и сделал большой глоток.

– Тебя искала женщина, – сказать о незнакомке вслух грубое «баба» язык у Рамена не повернулся.

Дарик тут же весь подобрался, как дикий зверь, почуявший опасность. Казалось, даже воздух в комнате зазвенел от напряжения. Он резко развернулся к Бирку всем корпусом, не замечая, как команде, за которую он болел, забили гол, и спросил голосом, в котором явственно звучала тревога:

– Как она выглядела?

Рамен понимал его чувства: мало ли кто это мог быть.

Бирк с ходу, чуть было не ляпнул: «красивая», но тут же опомнился. Странно давать такую расплывчатую характеристику, она, по сути, ни о чём не говорит. «Красота» – понятие относительное и для каждого своё.

– На вид лет тридцать пять. Правда, если смыть всю косметику, то, может, и моложе. В дорогом пальто, и стреляет хорошо, – сбивчиво стал описывать Бирк.

Потом, вспомнив, вытащил из кармана четыре конфеты, которые купил, после её ухода у Стефана, и протянул Джеймсу, как проверку, ожидая, что незнакомка выдумала что-то «на ходу» о любимых сладостях его соседа, и тот сейчас крайне удивится и не возьмёт. Если это окажется так, то у них большие проблемы.

Но Джеймс осторожно взял их и при этом пристально на него посмотрел, будто сканируя. Бирк старался сохранить лицо под этим взглядом, чтобы его довольная морда не расплылась в улыбке восторженного идиота: женщина не опасна, а, значит, можно расслабиться, рвануть в туалет, а там заперев хлипкую дверь… Но Дарик задал следующий вопрос, будто издеваясь:

– Можешь что-то добавить?

– Тёплые руки, – ляпнул Бирк и тут же, осознав, как глупо это звучит, попытался пояснить. – Она меня за плечо схватила, когда я хотел уйти.

Дарик задумчиво кивнул и снова спросил:

– Что ей было нужно?

– Сказала, что если ты ей всё ещё хочешь отдать цветы миндаля, то она тебя ждёт завтра вечером по этому адресу, – Бирк протянул визитку. – О чём она?

Джеймс опять бросил на него изучающий взгляд и, не отвечая на вопрос, задал свой, вынуждая и дальше говорить о незнакомке, хотя Бирку казалось, что Дарик уже понял, кто это:

– Что ещё можешь сказать о ней?

Бирк с ухмылкой невольно потёр плечо, на которое легла ладонь женщины, казалось, что от этого места ещё исходит тонкий аромат.

– Пахнет она хорошо. Чем они поливаются?

– Духами, – как нечто само собой разумеющееся ответил Дарик и озадаченно замолчал, а его взгляд по-прежнему метался по лицу Рамена. Тому в конце концов надоел этот осмотр, и он усмехнулся:

– Что ты на меня так пялишься? Заметен мой недотрах? Только она птичка не моего полёта, так что мне ничего не светит. И, да! На ней ещё серёжки были, такие длинные.

Он изобразил в воздухе что-то витиеватое.

– Serpenti Viper от Bvlgari. Белое золото и бриллианты. Цена двадцать пять тысяч долларов. Название переводится, как Змея, – выдал Дарик, даже не задумываясь.

Бирк аж присвистнул:

– Охренеть цена за побрякушки. С каких пор ты стал разбираться в женском барахле?

– С тех пор, – усмехнулся самодовольно Джеймс и пафосно продолжил, – как поработал с баронессой Августой Викторией фон Винтер, которую ты сегодня имел честь лицезреть.

До Бирка начало доходить, слышал он уже это имя по телевизору:

– Так, эта та дамочка, с которой ты шлялся по Востоку, и которую посадили потом. Она, выходит, сбежала, – присвистнул Бирк. – Неплохо.

– Именно. И не спрашивай как. Я понятия не имею. То, что ты видел, лишь красивая ширма. Она руководила операцией на Востоке. И поверь, – нахально усмехнулся он. – делала она это просто отлично. Эта женщина – стратег, каких мало. И руководствовалась она всегда только логикой, в отличие от некоторых, которые принимали спонтанные решения, руководствуясь хрен знает чем.

Бирк понял, что тот сейчас кинул камень в его огород. Когда Рамен руководил операциями, Дарик был вечно чем-то недоволен, ещё и за это Бирк его недолюбливал.

– Говоришь отлично? – со злым сарказмом переспросил Бирк, садясь и откидываясь на диване. – А как же тогда она – такая умная – за решётку угодила?

– Частично… по моей вине. История там долгая, – Дарик даже отвернулся от него, не желая вдаваться в подробности.

– А мы никуда и не торопимся, – Бирк выключил телевизор: футбол уже закончился. Он снова сел на диван и открыл свою бутылку пива:

– Валяй рассказывай. Обещаю быть самым благодарным слушателем, который когда-либо у тебя был. И сразу предупреждаю: точно не отстану, пока всё не узнаю. Так что даже не думай сбежать от меня в свою комнату.

 Глава 3

 Дарик почесал коротко стриженый затылок, решаясь, и заговорил:

– Начну с хреновых лет, чтобы тебе понятнее было. Рос я в нормальной семье, вполне себе обеспеченной. Был обычным пацаном, а потом в подростковом возрасте гормоны в одном месте заиграли. Захотелось больших свершений и правых дел. И эта хрень ещё долго у меня не проходила. Понимаешь?

 Бирк неопределённо пожал плечами, но на самом деле он не понимал. В те годы ему хотелось только жрать и секса. А так как с кем подраться было всегда, то на подвиги особо не тянуло.

 Дарик, осознав, что понимания в собеседнике не найдёт, продолжил:

– На этом меня и подловили вербовщики. Родители, конечно, пытались отговорить, но меня тогда нереально несло.

 Так я после обучения и попал в Афганистан. Стычки с местными были редко. Мы стояли с НАТОвским контингентом – скука страшная. И вот один раз кто-то из наших принёс порошок. Я и попробовал по глупости. А потом, знаешь, ещё и ещё… В итоге, нас – безмозглых юнцов – поймали и отправили в США. Но и там я находил дозу. Из армии меня, предсказуемо, попёрли.

 Была у меня в детстве хорошая подруга – Сабина Гранд. Хрупкая такая, светленькая девочка, но задиристая, словно мальчишка, и невероятно правильная. В глотку вгрызалась в борьбе за справедливость. Я её постоянно опекал и защищал, – голос Дарика потеплел от этих воспоминаний. – Так вот, пока я порошком баловался, Сабина успела весьма хорошо подняться в военном ведомстве по карьерной лестнице. Это она меня нашла уже почти невменяемого и лечиться отправила, а потом в эту ЧВК пристроила.

 Но и тут начальство смекнуло, как меня можно использовать: дурь, правда, была какая-то странная. Я всё ясно видел и понимал, даже в разы лучше, чем в обычном своём состоянии, но чувства напрочь отключались. Ни страха, ни жалости, ни сожаления…