Она стояла и в ее голове, казалось, происходили сложные вычисления. Я только не мог понять, что ее волновало больше: страх, что она будет три часа со мной в одной машине или наоборот радость от предстоящей поездки.

– Обещаю, я довезу тебя в целости и сохранности.

– Ладно, – она подняла на меня глаза и ее взгляд изменился, она снова стала отстраненной. – Только не раньше, чем через два часа. Мне нужно поговорить с персоналом и сообщить, что на днях сюда приедет твой отец.

– Хорошо, – я подошел ближе и на мгновение прикоснулся губами к ее щеке. – До встречи через два часа.

Она посмотрела на мои губы и ее щеки покрыл нежный румянец. Странное дело, но рядом с этой девушкой я чувствовал себя иначе, чем с любой другой. Даже с Мелиссой, с которой вопреки своим правилам уже неоднократно переспал, я не ощущал внутреннего покоя и какой-то непонятной радости. Мия определенно привлекала меня физически, но это было далеко не все. Мне хотелось, чтобы время растягивалось, когда мы были вместе и внутри все плавилось от желания просто взять ее за руку. Совсем недавно я уже испытывал нечто подобное, когда хотел проснуться вместе с Мелиссой. И вот сейчас то же самое чувство пропитывало каждую мою клеточку, заставляя сердце сбиваться с ритма. Только вот девушка была другая, а эмоции намного ярче.

Пока я ждал, когда пролетят самые долгие два часа в моей жизни, в голове крутился только один вопрос: неужели я влюбился? И в данный момент я совсем уже не злился, я был взбудоражен, возбужден и одновременно спокоен, будто так и должно быть. Взял телефон и набрал Максу.

– Не думал, что ты определишься так быстро, – вместо приветствия пробасил друг.

– Расскажи про Мию, – без предисловий начал я.

– Да ла-а-адно, – протянул Максим. – Я же просил не приставать к девочке.

– Все вышло случайно.

– Что вышло? – с претензией спросил друг.

– Я не знаю, как это объяснить.

– А что тут объяснять. Так и говори, что переспал и только потом вспомнил, что я просил держаться от нее подальше?

– Да не спал я с ней! – я вскочил с кресла и подошел к окну.

– Ясно, – Макс сбавил обороты и замолчал. – Чего хочешь тогда?

– Узнать про нее хочу.

– Цель?

– Макс, какая цель? Издеваешься?

– Ну что-о-о ты, – из трубки послышалось что-то похожее на смех, этот гаденыш, видимо, прикрыл телефон ладошкой в надежде, что я ничего не услышу.

– Ладно, я думал, другу звоню…

– Макс, да расскажи ты ему о девочке, – услышал приглушенный голос его жены и в следующее мгновение ее мелодичный голос оказался громче. – Привет, Геракл.

– Привет, красотка, – я улыбнулся. – Как ты с ним живешь?

– А то ты не знаешь, – она хмыкнула. – Постоянно обновляю набор сковородок на кухню.

– Ну, все, хватит, – снова голос Макса, но теперь уже обиженный. – Что ты там хочешь знать?

– Я говорил тебе, что люблю твою жену? – вкрадчиво поинтересовался я.

– Макар, – рявкнул Макс. – Нарываешься.

– Очень стараюсь, – елейно протянул в трубку. – Так что ты хотел мне рассказать?

– Не более того, чем рассказывал тебе тогда, – Максим вздохнул. – Привела ее ко мне одна из девочек, с которыми я постоянно работаю. Ребекка, по-моему. Мия быстро включилась и время от времени я стал приглашать ее на съемки. Тихая, спокойная, часто задумчивая, но когда становится в кадр, такое впечатление, будто она превращается в другого человека. Снимки получаются невероятно эмоциональные.

– Мг, – я задумался. – Она иногда меняется как по щелчку. Стоит со мной разговаривает, улыбается, а потом вдет себя так, словно и не знакомы вовсе.

– Я тоже заметил это. Только старался не лезть. А однажды она пришла заплаканная. Время поджимало, а она все не могла успокоится. Оказалось, что у нее сильно болеет мама. Мия привезла ее к нью-йоркскому врачу, который может сделать операцию, но вот денег на эту самую операцию еще зарабатывать и зарабатывать, а маме все хуже.

– Понятно. Не знаешь, ситуация разрешилась?

– Пока нет. Я тогда позвонил кое-кому и пристроил ее маму, чтоб она была под постоянным присмотром. Мы даже денег немного собрали на лекарство, которое, надеюсь, поддержит ее до операции. – Максим замолчал. – Слушай, а почему сам у нее обо всем не спросишь?

– Спрошу-спрошу, – я глянул на часы. – Все, я побежал. Целуй своих девчонок от меня. Пока.

– Мамочка, ты как? – я крепко держала телефон в руках и слушала тяжелое дыхание самого близкого мне человека?

– Все хорошо, деточка. Я в отдельной палате, здесь очень уютно. Теперь жду врача.

– Прости меня, – я судорожно вздохнула. – Я так хотела быть рядом в этот момент.

– Ну что ты, мое солнышко, благодаря тебе я до сих пор жива.

– Мам, – я проглотила подступивший к горлу комок, – Сегодня, как только вернусь, сразу поеду к тебе.

– Не нужно, – мама тяжело вздохнула и на мгновение замолчала. – Уход здесь прекрасный, условия замечательные. Мне сказали, что до завтра я буду постоянно занята: анализы, осмотры, капельницы. В общем все, что положено делать перед операцией. Поэтому давай отложим твой визит. И, пожалуйста, не переживай, если я не буду отвечать.

– Хорошо, – я снова вздохнула. – У меня есть номер медсестры.

– Милая, пообещай мне кое-что.

– Что угодно, мам.

– Проживи этот день по-настоящему. Сейчас за меня не стоит волноваться, я в хороши руках, поэтому ты снова можешь броситься во все тяжкие, – я чувствовала, что мама улыбается.

– В тот раз, когда я прислушалась к твоему совету, я совершила такую глупость…

– Но ты же была счастлива, детка. Я видела, как у тебя горели глаза, когда ты о нем рассказывала.

– Да уж, – я улыбнулась, уверенная, знай мама все подробности, то больше бы не советовала следовать своим желаниям и жить на полную.

– Ты с ним еще общаешься?

– Ну как тебе сказать, – я закатила глаза, хорошо, что она сейчас меня не видит. – И – да, и – нет.

– Девочка моя, если тебе с ним хорошо, не упусти парня.

– Мам, мы едва знакомы.

– А для любви много времени не надо, – мама закашлялась и снова тяжело вздохнула. – Все, беги. Ко мне врач пришел. Люблю тебя.

– И я тебя.

Отключилась и слезы тонкими ручейками заструились по щекам. В этот день я очень хотела находиться рядом с ней. Только отец Макара забыл сообщить, что на момент подписания документов моя мама уже была в частном самолете на пути в Нью-Йорк. Я еще не покинула особняк, а босс уже все решил, в том числе и то, что дочь пациентки можно не предупреждать. Но эта ситуация всего лишь в очередной раз подтверждала, что Патрик-старший не бросает слов на ветер и ни с кем не считается. А еще я поняла, что отступать от намеченного плана уже поздно, да и путей отхода у меня нет. Мама в больнице, значит я должна незамедлительно приступить к выполнению своей части договора.

Быстро привела себя в порядок, освежила мейк и, натянув самую очаровательную улыбку, выплыла с вещами из отеля. Макар ждал у машины. Едва я показалась в дверях, он подскочил, легко подхватил чемодан и тут же аккуратно засунул его в багажник.

– Готова? – он широко улыбнулся и распахнул дверцу, приглашая сесть.

– Да, спасибо.

Парень устроился за рулем и, все так же лучезарно улыбаясь, привел автомобиль в движение. Я смотрела на пролетающие мимо сказочные домики, на кромку океана, уютные ресторанчики, а мыслями была в больнице, где сейчас находилось мое сердце.

Когда несколько недель назад я приезжала в Бостон, сиделка сказала, что мамочке становится хуже. Отчаяние поглотило меня, я чувствовала себя никчемной, слабой и совершенно бесполезной. На мгновение мне стало все равно, что произойдет дальше, потому что я устала. Я плакала от безысходности, от несправедливости и от боли, которая душила меня изнутри, вытравливая надежду на чудо. Именно в тот день, когда моя уверенность на благополучный исход почти растаяла, мама и завела тот разговор…