–Прости, друг. Либо ты, либо я.
Он осмотрелся, в поисках потерянного трофея – его нигде не было. Под выворотнем оказалось небольшое углубление и, как назло, проклятая блестяшка была именно там, в земле, под сплетением корней. Погоня приближалась, и он решил не рисковать – чего доброго, его тут и схватят, словно жирного барсука, застрявшего в норе – тем более что он на правую руку не мог даже опереться, заглядывая под пень.
Теперь еще и из лука не постреляешь – оставалось бежать, что было сил. Алмаз можно постараться забрать и потом – ее вряд ли кто догадается там поискать. Он слегка потряс сухие корни, чтобы комья земли присыпали его импровизированный схрон. На большее времени не было, иначе алмаз будет ему уже без всякой надобности.
В предрассветных сумерках он увидел пограничный столб у небольшого деревянного моста через реку. Несколько раньше, чем он думал. После этого он припомнил, что Майсфельд, поссорившись в свое время с Ястребом, быстро захватил старую водяную мельницу, на которой вполне успешно бревна превращались в доски. Сейчас такую было сложно построить, так что эта фактория была бесценна. Поста в этом месте не было, через мост можно было пройти спокойно, но вообще вдоль реки были заметны засеки. Видимо, со временем, тут еще и сторожка появится, а дорога будет перегорожена.
Однако, сама мельница по левую руку от него сейчас походила на небольшую крепость. Работы там сейчас не велись, реку у берегов начинало сковывать льдом, талый снег сделал реку сытой, ленивой, и она едва могла вращать мельничное колесо. Оставив по правую руку от себя сонный поселок, он двигался вдоль полей, оставленных под снегом. Кажется, трудолюбивые крестьяне, недовольные природным снежным покровом, разбрасывали снег с крыш, дорог и своих подворий.
Погоня была все ближе, он слышал раздраженные голоса егерей и лай собак из-за реки. Вся надежда была лишь на то, что они не решатся нарушить границы. Отбежав на приличное расстояние, он понял, что егеря несколько увлеклись погоней и готовы уже пересечь мост. Шоссы, кажется, промокли уже до самых колен и мешали бежать. Надо было свернуть в деревню и укрыться там, теперь же….
В этот момент Рен услышал громкий топот из-за небольшой рощицы. Он машинально схватил лук, хотя навряд ли смог бы его натянуть сейчас, и увидел выскочивших на дорогу всадников – теперь они неслись галопом, раскидывая комья снега и грязи. В предрассветных сумерках, да на фоне белого полотна – всякий нарушитель границ был как на ладони.
Пограничная стража, наслышаны. Он видел, как те держат копья наготове, а сами были одеты в открытые шлемы, кольчуги и какие-то странные, покрытые сукном доспехи. Они с гиканьем приближались и Рен, не быдь дураком, закинул лук за спину, а колчан и меч в ножнах бросил как можно дальше от себя, подняв руки вверх. Всадники сначала навертят на копья, а потом уже спросят, кто идет. Его обступило два десятка всадников, подняв копья и остановившись – не бравируя, не угрожая и не устраивая «карусели», и на том спасибо. К нему подъехал, вероятно главный. Не давая тому раскрыть рта, Рен решил поубавить внимания к своей скромной персоне – и показал в ту сторону, откуда он пришел.
– Там… за мной… двадцать человек, пересекают реку.
Главный осторожно зыркнул из-под сервельера в сторону, думая, что это какая-то уловка.
– Дьюни, бери своих и гони их к чертям отсюда. – Сказал он одному из товарищей. Дернутся – втопчи в земли.
– Так точно, маршал!
Означенный всадник поскакал навстречу нарушителям, увлекая за собой полтора десятка всадников. Возле Рена сидел в седле воин, названный маршалом и еще четверо.
– Маршал в пограничном дозоре? – хмыкнул Рен.
– Надо будет, так у нас и лейтенант будет зерно молотить. Но гораздо более подозрительным мне кажется парень с таким луком, но без сапог, за которым гонятся черт знает откуда два десятка человек. Ты не попытаешься это объяснить?
– Вы мне все равно не поверите.
– Я постараюсь. – Всадник протянул ему флягу. – сначала согрейся немного… Ой, да ладно тебе, – осклабился он, когда Рен с подозрением посмотрел на фляжку – конечно же я взял с собой в патруль отраву и ждал, когда бы предложить ее выпить одинокому путнику.
Рен несколько пристыдился своей подозрительности и выпил что-то, пробравшее его до костей. И правда, стало чуть теплее. Эти воины даже оружие наготове не держали – попросту не считали его врагом. Рен, решив, что так сможет наладить контакт – протянул им котомку с провизией.
– Опа! – Всадник начал нарезать на всех мясо, простецки уперев в покрытый сукном нагрудник.
– Я вор. – от такого честного признания всадник чуть не выронил нож из рук – Из Гильдии. Меня подставили и послали на это задание. Едва я проник в нужную комнату – меня едва не схватили. Я бежал всю ночь.
– Гильдия… Тайных лучников? – тот многозначительно глянул на его лук.
– Уже, кажется, не очень тайных.
– Ну а кто еще на «дело» с такой дурой за плечами полезет.
– Увы рука меня слушается мало, иначе я бы тебе показал, что это делается не зря. Тем более выгораживать тех, кто меня подставил, я не собираюсь.
Всадник протянул Рену руку:
– Маршал Альберт, командир городской стражи, к твоим услугам. Я знаю пару местечек, где тебе будут рады.
– Рен. Просто, кажется, Рен. -он пожал руку капитану. Я бы не отказался от такого места. Особенно если мне там дадут новые сапоги.
Альберт рассмеялся, как и его товарищи.
– Полезай-ка, сейчас отправимся в город. – Рен не запрыгнул – вполз на круп лошади, подобрав меч и колчан, а Альберт заботливо подтащил его за пояс. Как странно, эти незнакомцы внушали ему больше доверия, чем те люди, что окружали его лет двадцать – а попал он к ним, когда еще был мальчишкой. Но они его предали. А эти… Они запросто приняли его за своего. Ничего не требуя, и ничего особо не обещая. Если в Арн-Дейле все такие, то этим людям надо помочь.
– Вернулся Дьюни со своими молодцами – он почувствовал, как спина Альберта напряглась, но тут же он словно выдохнул – когда увидел, что его бойцы вернулись в полном составе.
– Жалкие трусы – Дьюни – на вид совсем мальчишка, игрался топором, подбрасывая его вверх. – Задали такого стрекача, что один чуть в столб не вписался.
– Ну и боги с ними. Вот как придут воевать, тогда и зададим им трепку. Домой! – крикнул он и слегка пришпорил коня. Рен, стараясь не упасть ухватился за ремень, которым был перехвачен доспех, обитый синим сукном. Он осторожно потрогал доспех – под ним были мелкие пластины, старательно приклепанные к основе. Удовлетворив свое любопытство, он упер лоб в спину всадника и сам не заметил, как задремал.
Хелдор, обливаясь потом, наносил один удар за другим по толстенному бревну. Оно выглядело так, словно его точили обожравшиеся мухоморов бобры – ну или так, будто его целыми днями охаживали тренировочным мечом. Бревно он попросил поставить ему после того, как стало очевидно, что соломенных манекенов на него не напасешься.
Волосы были стянуты в узел на затылке, рубаха сброшена прочь – на нем лишь были низкие сапоги, исподние штаны, да суконные раздельные шоссы, скатанные чуть не до лодыжек.
Все раны, что нанесли ему при жизни – испарились. Ушли даже застарелые шрамы, выбитые зубы вернулись на место… Но взамен он получил на все лицо три жуткие полосы, полученные от демона. Когти, острые, словно ножи, оставили отметины на левой стороне лба, чиркнули по веку и распороли скулу и щеку. Либо он успел дернуться, либо удар был слабый – но еще немного, и быть ему слепым на один глаз.
Эти отметины были настоящей загадкой – заживали они плохо, и, несмотря на все усилия Адель, выглядело все так, словно раны оставили на волю случая, даже толком не обработав… Джеремус, зашедший его однажды навестить, лишь сочувственно цокнул языком, порекомендовав натирать их репчатым луком. Хелдор, полагая, что это была подначка, совету не внял.
