Она взяла на руки малышку и нежно поцеловала в макушку, погладила по щеке:

– Я знаю, что ты меня слышишь, – сказала она, глядя в глаза малышке. – Я всегда буду рядом и всегда поддержу тебя. Ничего не бойся.

Дед одобрительно кивал головой. Она избранная, ему это было очевидно. Впервые за всю свою бесконечную жизнь он видел воина света, который помнил и осознавал себя и в момент перехода и сразу после и всю жизнь жил с осознанием своей уникальности, не сойдя с ума и не отрекаясь от света и добра. И ясно видел, как здесь, в атмосфере понимания и принятия, она мгновенно и открыто шагнула на свой избранный путь. Не то, чтобы смело, но понимая, что все эти перипетии вели её сюда. Она искала и нашла. И его задача рассказать ей, что же тут происходит, кто она такая и зачем пришла.

Строго говоря, не все ответы он сам знал, ибо Илья просто мастерски развешивал вопросы, не давая ответов: «Жди, учи и обретёшь исцеление».

Дождался. Научит.

А что стоит за исцелением? Встретит ли он её, свою хранительницу? Или её душа сгинула навечно? Постигнуть всю глубину замысла Истока может только сам Исток. Никому из вечных и первородных этого не дано. Никому вообще не дано. Только Исток знает.

– А что бабушка? Ты ей говорила, что чувствуешь себя взрослой? – спросил дед.

– Нет, про это я первый раз говорю. Раньше я не чувствовала, что могу кому-то это доверить. Только сейчас понимаю, что буду услышана, – она густо покраснела. – Я нигде не нашла описания такого опыта перехода и осознанности с рождения среди современников, так сказать. И решила никому об этом не говорить. Только вот тот случай в церкви. Я сразу бабушке рассказала. Но мне 7 лет только земных исполнилось. Я тогда не очень понимала, как тут всё устроено. Я не знала, что я одна такая, а других таких нет вообще. Мне казалось, что все такие. Просто всегда у взрослых свои дела и они не разговаривают об очевидном. Я честно думала, что все помнят свои жизни, свой опыт. Все это нормально приняли и живут. А одна я страдаю, что меня засунули сюда. Как-то так. Вокруг ведь никто не говорил, что вот он в прошлой жизни хорошо жил, а теперь дворником работает. Я не понимала. Мне казалось, что плохо только мне. Почему? Не понятно. Как в этом мире всё устроено – непонятно. Почему никто не говорит со мной о том, как в этом случае быть? Когда они приняли себя? Как? Кто ж знал, что таких нет вообще. Это бабушка мне сказала потом, что она много лет в своём институте изучала таких, как я. Экстрасенсов, как они думали. А когда бабушка умерла, Вячеслав Михайлович рассказывал уже со своей стороны, как они работали, что нашли, а что искать должны были. Это близкий друг моей бабушки. Он там руководил тоже чем-то. Военный. Опекал меня одно время. Но таких, как я, в их лаборатории не было. Бабушка даже думала меня на изучение туда отдать. Но Вячеслав Михайлович запретил. Бабушка учила меня травничеству, заговорам, общению с духами. В общем, обрядовой магии славянской, как её бабушка учила, а ту её бабушка, и так далее. Я научилась общаться с Родом, в который пришла, и вышла на прародителей, что жили шесть тысяч лет назад. Потрясающе это было. Шесть тысяч лет! Это был первый раз и самый мощный, когда я поняла, что мир вообще не так устроен, а история человечества на Земле полная чушь. Если шесть тысяч лет назад тут были города и люди вполне современные, не неандертальцы там какие-то,жили по-другому, денег не было, умели стихиями управлять, духовность была на высоком уровне. Как волшебники прямо. И они мне дары дали.

– Дивно, – ответил дед. – Дивно было, я помню те времена.

Ведьма забыла, как дышать.

– Да ты продолжай, дочка, – дед махнул рукой, – Продолжай.

– А вы? То есть, как? Господи! Неужели такое может быть?!

– Как ты сама верно заметила, мир устроен совсем не так, как в учебниках написано. Да ты рассказывай.

– Я теперь уже и не знаю, что говорить.

– О себе говори. Для меня твой путь тоже необычен. Я первый раз вижу такую, как ты.

Она минуту помедлила, вглядываясь в его глаза и пытаясь понять, пугает это её или нет, хорошо это, что она вот такая уникальная, раз даже дед, который помнит, что было шесть тысяч лет назад, и таких как она не видел, или это плохо. Всё было необычно, абсолютно всё, каждая минута приносила что-то новое, настолько непредсказуемое, что не удивляться не было сил.

– Я в шоке… Подозреваю, что и бабуля моя тогда в шоке была. Она тоже не сталкивалась ни с чем подобным и не знала, что делать. Я вот сейчас вспоминаю, как она говорила: когда не знаешь, что делать, надо делать что-то простое, обычное. Делать маленькие шаги и тогда путь откроется.

– Всё верно, – перебил дед. – Делай маленькие шаги. И не бойся, твой путь уже открыт. Дальше будет проще. Много придётся пройти, но ты не одна теперь. Теперь ты знаешь, кому говоришь, и что я помогу найти ответы на твои вопросы.

Она облегчённо вздохнула. Не верилось, что вот так вдруг всё изменилось в одночасье и долгая сложная жизнь закончилась. Не в одиночестве от людей в мире, не в одиночестве от маленькой дочки или от её несостоявшейся любви, не в одиночестве от любимой и дорогой бабули, а в одиночестве от своих, таких же, как она. Она не сошла с ума, она действительно избранная. Для чего и зачем, кем и почему – это сейчас было настолько не важно. Стало мгновенно легко и хорошо от того, что она не одна. Их хотя бы двое. И дед, он точно вечный. Он расскажет ей, что тут вообще творится последние шесть тысяч лет или сколько он там помнит… А ей ещё и 30-то нет, а она уже устала, каково же ему?

– Итак, – снова напомнил о себе дед.

– Да, вот так мы и жили с бабулей. Она одно умела, а я совсем другое. И что делать с этим добром, никто не знал. Я скрывала ото всех, кроме неё, что умею, она скрывала ото всех, что умеет. Наверное, так всегда было. Потом бабушка умерла и я порастеряла всё, что знала, не могла поверить, что жизнь так жестока ко мне, что отняла у меня всех. И какая я тогда ведьма, или бабуля, если мы не могли предотвратить смерть моих родителей или хотя бы увидеть её, не могли вылечить Илью. Да что там… Даже любимого не сберегла. А замуж? Ну разве нормальная ведьма может выйти замуж так! Это же немыслимо. Конечно, нет.

Ведьма сокрушённо развела руками.

Дед всё так же по-доброму улыбался и молчал. Она поправила салфетки на столе, вытерла мелкой испачканную мёдом и кашей мордашку и вложила ей в руки кружку с ягодным морсом.

– Глупая, да? – наконец спросила она.

– Нет, отчего же. Просто слушаю тебя. Сегодня ты это без эмоций почти говоришь. Это хорошо. Ты готова к следующей ступени на своей лестнице вверх.

– Ну хоть вверх. Внизу я уже на всё насмотрелась.

– Вверх, дочка, вверх. Не сомневайся.

– И, слава богу, а то сил нет уже как прежде.

– Так обычно и бывает. Падаешь до самого дна, и оттуда дорога только наверх.

– Всплывать, значит, будем.

– Само собой.

– Тогда разреши, дед, спрошу, кто же мы и почему ты сказал, что ждал меня и зачем?

– Ждал, чтобы научить. Мы, то есть ты и я, воины света. Рождены мы в Истоке, самим Истоком и несём свет, одновременно защищая и преумножая его. Душа, как ты знаешь, вечна. Поэтому в некотором смысле мы тоже вечны. Просто кочуем из мира в мир, чтобы исполнять волю Истока.

– Исток – это что? Земля – не наш дом? Таких вот людей?

– Дом. Это самое верное слово. Именно дом. Мы все родом оттуда, из Истока. Там Дом. Ты, я, твой хранитель… Все, кто был избран, чтобы нести Свет.

– А кем избран?

– Самим Истоком.

– То есть, это не планета?

Дед отрицательно покачал головой. Он смотрел на неё с интересом.

Она чувствовала, что он ждёт. Ждёт, что она сама вспомнит или почувствует, что есть Исток.

Она снова тонула в его глазах, ища ответа где-то там, в глубине.

Исток. Слово это каждый раз поднимало в её душе волну какой-то нежности и любви, как будто там что-то давно потерянное, но такое родное.