– На вот, лопай, – подала она малышке пухлую розовую зефирину.

– А тебе, дочь, чай-кофе? И не отказывайся. Я не за деньги, а ты больно бледная. Точно ничего не ела сегодня. Я вижу, у меня одни девки.

– У ей их шесть! – воздел палец к небу дед.

– Кого? – удивилась ведьма.

– Дочек у меня шесть, – сказала тётка, поставив рядом табуретку, – вот тебе стол, вот тебе еда. Кофе?

Ведьма охотно кивнула и с удовольствием засунула в рот сдобное печенье.

Кофе был обычный, но чудодейственный. Горячий, свежий и после бессонной тяжёлой ночи обладал прямо-таки исцеляющей силой. Малая уже вовсю теребила деда, продавщица Мария Сергеевна с кем-то обсуждала по телефону закупки, и, судя, по разговору, сюда можно было выписать даже небольшую яхту, были бы деньги. Она взяла кружку и, откинув занавеску на двери, вышла на улицу. Разгуляться взгляду было особо негде, но это и радовало сейчас. Сплошная стена иссиня-чёрного леса в свете раннего солнца, серебристо-зелёное озерцо с поднимающимся влажным туманом. Косогор, на котором стоял магазин и несколько домов, был почти лишён высоких деревьев и выглядел непривычно. В её детстве деревня, куда она ездила к дальней родне, вся утопала в старых яблонях, вишнях, высоченных клёнах и тополях. А любой брошенный угол земли тут же превращался в непроходимые заросли смородины и какого-то дикого кустарника. Почти одновременно она заметила выезжавшую из леса грузовую машину и нескольких женщин, появившихся на вершине косогора. Значит, где-то там за ним деревня продолжается.

Следующий час в магазине было шумно, весело и напоминало старые советские фильмы про очень весёлых, жизнерадостных колхозников, которые с песнями и шутками поднимают целину. Ведьма сразу сбросила куртку и присоединилась к молодым селянкам, помогая разгружать машину. Как она и предполагала, в ней было всё: продукты, бытовая химия, канцтовары, техника, одежда и бог знает что ещё в коробках, узлах, мешках и т.д. Быстрая слаженная работа помогла перезнакомиться со всеми, кто пришёл за своими заказами и покупками. Когда машина уже отъезжала, со стороны леса к магазину вышел старый грибник. Он был уже без корзинки, в видавшей виды штормовке и с ним рядом гордо выступал здоровой белый пёс вроде лайки.

– А вот и дед Коля с товарищем, минута в минуту, – сказала тётя Маша. – Пойдём, кофе сделаю, дед редко кофе пьёт, но любит хороший.

Она подхватила на руки мелкую и шагнула вглубь магазина. Ведьма почувствовала, как лёгкие колкие мурашки пробежали по спине. Почему-то радостно было, что дед из местных и что она увидит его снова. Определённо, это был хороший знак. Она нырнула в прохладу магазина, густо наполненную запахом свежего хлеба и новых картонных коробок.

За прилавком старшая дочка тёти Маши Арина уже бойко отпускала покупки и раздавала тюки и коробки.

Когда вошёл дед, никто не заметил, но как только с ним поздоровался старик Константин, все разом обернулись. Ведьма на миг насторожилась, как-то необычно это было. Но дед явно был уважаем местными, чем и было вызвано внезапное коллективное внимание. Кто-то спросил, как грибы, кто-то про погоду и ещё про какие-то местные дела. Ведьма облегчённо выдохнула. Пока она не понимала, что её заставляет так переживать за незнакомого деда. Но он вывел их к людям, вот этим добрым и приветливым, каким-то родным. И она ему была необыкновенно благодарна. Они всего полтора часа в деревне, но уже знакомы почти с половиной местных жителей, в курсе их потребностей и предпочтений, сельского графика жизни и много чего ещё. Это, наверное, городской страх, решила ведьма, городские эстеты предпочитают избегать стариков в принципе, тем более бородатых старцев в видавшей виды одежде. Как будто они не достойны оказались приличной старости, бомжи или ещё что. Вот на дачах бабульки и дедульки в старье никого не пугают, это униформа советского дачника. А в городе – показатель социального статуса. Мерзко и гадко это, вот что. Ведьма зябко повела плечами, слава богам, здесь это просто был сосед в старой штормовке. Сосед, который ходил в лес за грибами и заглянул за свежим хлебушком в сельпо. Ну, а на фига она в лесу новая штормовка, с другой стороны? Ведьма улыбалась своим мыслям, деду, малой, которая кочевала из одних тёплых объятий в другие.

Она ни разу не вспомнила, что они ещё не устроились, пока весь их скарб в машине, а сыты и довольны они потому, что тётя Маша подала воды и хлеба путникам, как это и положено. Не пришло ей в голову и того, что она впервые за долгое время не пытается ничего контролировать. Она предоставила выбор судьбе, богам, вселенной, ангелам-хранителям и понеслось. Она просто шла, а дорога появлялась сама собой.

Постепенно народ рассосался, остались только два деда, Марья, Арина и ведьма с дочерью.

– Отец, возьми вот девочек к себе на постой. Они городские, но по всему видно в хозяйстве полезные, а она вот, – Мария Сергеевна кивнула на ведьму, – художница, а ты у нас про местные красоты, поди, больше всех знаешь.

Ведьма побледнела и прикусила губу. Она боялась, что дед откажет. Ну, подумаешь, дорогу указал в лесу и что теперь, спасать её всё время. С момента своего прихода он не сказал ей ни слова, но каждый раз, когда она смотрела в его глаза, то буквально тонула и хотелось на ручки. К этому старику её тянуло, как к родному. Почему-то ей казалось, что она искала в этом глухом лесу именно его. Она не могла отвести взгляд и не могла скрыть испуг и мольбу в своих глазах.

Наконец, выслушав все доводы Марии, которые ведьма попросту не слышала, ибо в ушах был только стук её собственного сердца, дед спросил:

– Не забоишься?

– Нет, – выдохнула ведьма, даже не пытаясь уточнить, а чем, собственно, её дед пугает.

Марья расхохоталась:

– И бесстрашная, как раз для твоего медвежьего угла.

– Однако ж, – вставил дед Константин. – Как всё хорошо устраивается. И тебе хозяйка в дом, и девке для работы польза. А уж малая-то при таком старике вырастет здоровенькая и ух!

– А вы доктор? – наконец вставила ведьма, не сводя глаз с деда.

– Да как сказать, дочка, кое-что умею, – ответил он, так же не моргая глядя ей в глаза.

«Хоть бы не отказал, хоть бы не отказал», – молилась про себя ведьма.

– Дед Коля у нас вообще всё знает и всё может. Дед, – строго спросила Мария Сергеевна, – ты что решил?

– А что тут решать, собери нам еды на троих, вот деньги, – он подал Марье несколько купюр, – да и поехали.

Ведьма чуть было не вскрикнула от радости, щеки ярко вспыхнули, а улыбка расползлась до самых ушей.

– Ну, вот и славно, – сказала Марья, – пойдём, поможешь собрать еду, что там малышке надо, сама выбери.

Ведьма радостно подскочила:

– Я заплачу за нашу еду, вы не переживайте, – обратилась она сразу ко всем.

Дед только кивнул.

– Куда? – спросила она, еле успокоившись в машине, где было привычно и где она была главной.

– Вперёд, к тем домам и потом до самого леса, пока дорога не кончится.

Она согласно кивнула и медленно нажала на газ.

– А Вы кто по профессии всё-таки? – спросила она, не поворачивая головы.

– Да какая профессия, дочка, мне лет больше, чем этому лесу. Я просто давно живу, много чего видел, вот и всё. Ничего особенного.

– Но учились же чему-то? – осторожно спросила ведьма и на этот раз посмотрела на деда.

– Охранять жизнь и свет, – каким-то другим голосом сказал дед и отвернулся к окну.

Ведьма уставилась на дорогу. Она получила ответ и он гораздо глубже, чем она ожидала. Это тебе не МГУ, не факультет сложных болезней, не секретное НИИ атомной энергетики. Всё решило слово «свет». И это был не пафос, а что-то понятное только им. Ему и ей. Это было послание. И она должна принять его. И понять.

Она почувствовала, как где-то в глубине души проснулось что-то тревожное. Как будто давно забытое, но не чужое. Что-то мучительно знакомое. Это уже было. Не событие, а это чувство. Чувство потери. Разрыва связи с чем-то очень важным, родным, любимым. Она вспомнила сон прошедшей ночи. Его. Его образ отозвался таким же чувством. Потом она позвала маму, услышала её голос и даже увидела её. И она тоже резонировала такой же утратой. Подступили слёзы. И тут же, как будто откликаясь на её боль, перед глазами встала Екатерина. Она улыбнулась и одобрительно покивала головой.