Мартин пошел первым.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросил Флорентин Паскаля, когда они отошли на десять шагов от места высадки.

– Да, – ответил Паскаль. – А ты, Мартин, о чем думаешь?

– Есть у меня кой-какие соображения. Конечно, вы явно владеете такими навыками, о которых мне только и мечтать…

– О, это дело наживное.

– …но и у меня есть способности, о которых вы не знаете, – добавил Мартин вполголоса.

– О чем ты? – спросил Флорентин.

– Мне иногда кажется, что я сплю и вижу себя совершенно другим человеком. И там мне приходят такие подсказки, до которых я бы сам не дошел. И способ общения там совсем иной.

– Чудно, – заметил Паскаль. – Однако смотрите!

Вся троица замерла на месте. Они обошли очередную скалу по витиеватой горной дороге и прямо перед собой обнаружили узкий лаз, который вел внутрь горы.

– Эээй! – сложив руки рупором, крикнул туда Мартин.

«Йей-ей-ей!» – долетел ответ.

– Похоже, там глубоко, – Флорентин призадумался.

– Мы можем там затеряться не на один час, – согласился Мартин.

– Но я чую…

Флорентин не успел выразить мысль, как пара солдат показалась из-за горного кряжа и замахала им рукой.

– Осмонд велел всем возвращаться немедленно! Мы отплываем!

– Что? Почему?

– Скорее, скорее! Это приказ!

Все вернулись бегом. И правда: лодки быстро грузились и готовились выйти в море. Причина не заставила себя долго ждать: там, откуда они приплыли, с той стороны, где лежал остров, на котором погибли их товарищи – Жерар, Филипп, Рабель и другие, – оттуда на весь горизонт тянулась плотная сине-черная полоска, прорезаемая изредка ослепительно белыми судорожными нитями.

– Ого! – только и сказал Паскаль. – Такой грозы я еще не видел.

– И такого шторма тоже! – донеслось из ближайшей лодки. – Быстрее запрыгивайте. Первая лодка отплыла. А мы вас ждем! Если не успеем убраться подальше, нас на этих скалистых берегах размажет и взболтает, как яичницу в миске с гвоздями!

– Стойте, стойте! – попытался было запротестовать Мартин, но двое солдат подхватили его под руки и перенесли в лодку.

Паскаль и Флорентин запрыгнули, не дожидаясь особого приглашения. Лодка отплыла.

– Что тебя смутило так? – бросил Паскаль.

– Не знаю. Чутье другого мира. Как хотите, назовите это. Только бы это не было самой большой ошибкой!

– Что ж, скоро узнаем. В любом случае поворачивать поздно.

Лодки зашли с двух сторон галеры, солдаты быстренько взобрались по спущенным за борт канатным лестницам, хватаясь за руки товарищей. А Осмонд уже мчался на корму.

– Рулевой! Курс на север, подальше от того шторма! Гребцы, по местам! Ребята, сейчас вам, как никогда, нужно выложиться по полной, если хотим выбраться сухими из воды!

– О, – отметил Паскаль, – это занятная детская игра, я помню…

Но предаваться воспоминаниям было некогда: работа закипела, все бегали, выполняя распоряжения, гребцы неистово погружали весла в пенящуюся воду. Галера сорвалась с места и пошла в обход острова.

Остров не составило труда обойти, настолько он был непривычно мал и выделялся, точно инородное пятно на белоснежно чистом покрывале. Попутный зюйд подул как следует и наполнил паруса, разгоняя галеру так, что казалось: еще немного и она взлетит над волнующейся морской пеной.

– Каков южный ветер! Ох, каков! – кричал рулевой, когда в его спину ударял очередной порыв.

– Он будто хочет нагнать нас вместе со штормом и молниями! – переживал Бенегер.

– Выйдем и из этой передряги! – кричал Осмонд, вышагивая по палубе. – Не подведите, братцы! Скоро нас ждет укрытие от непогоды! Скоро нас ждет форт, полный друзей! Поднажмите!

Что и говорить: слова нового командующего придавали сил и энтузиазма. Дело ладилось, глаза солдат блестели от воды, пота и даже слез у самых прочувствовавших – не все ведь были закаленные в походах вояки: были тут такие же, как Мартин, для которых экспедиция стала первым испытанием, первой закалкой. И потрясений, способных исторгнуть слезы из неокрепших душ, хватало! Грозы вдалеке полыхали все чаще!

Солнце скрылось несколько часов назад, когда небо стало полотном, окрашенным в оттенки чернильной синевы. Ночь накрыла мир внезапно, схлопнулись затворы на небесных окнах. Страшный свист слышался в ветре. Гребцы выбивались из сил, матросы ежечасно бегали натягивать паруса, крепили лини. Пока одни отсыпались в трюме жалкие несколько часов, другие вкалывали хуже перегруженных вьючных ослов.

Молния озарила небо, бросив на палубу бледный призрачный свет, а гром раскатился, как пушечный выстрел. Шторм надвигался и становился неизбежностью. Очередной порыв ветра ударил в спину рулевого, и тот повалился на перила. Бенегер, старый ветеран, стоял рядом с ним и перехватил штурвал на те секунды, не сменив маски мрачной решимости. Наступали минуты, когда каждый проверялся на стойкость. Таких минут ждет много повидавший и боится зеленый юнец.

Темные тучи закрыли луну и звезды. Ветер стал свирепым и неумолимым врагом, бросая на корабль волну за волной. Они ударялись о корпус с такой силой, что бревна стонали, тщетно протестуя. Молнии резали небосвод без предупреждения, выхватывая страх, запечатленный на лицах многих солдат.

– Давайте, братцы, удесятерите ваши силы! – истошно кричал Осмонд.

Впрочем, гребцы и без того работали как проклятые. Казалось, море готово было поглотить их целиком, и от этого отчаяния в них вошли какие-то нечеловеческие силы. Ярость шторма падала. Они отрывались! Ветер выл, как хищник, который выпускает добычу из острых клыков.

– Эге! Видел бы только эту скорость Жерар! – вопил Осмонд вне себя. – Он бы вами гордился, орлы! Во славу и память его! Давайте, давайте!

Утро застало всех измочаленными, но бодрыми. Да, потеряли еще пятерых человек, но оставшиеся 25 человек словно сговорились, что теперь не время их оплакивать.

– Где же острова? – недоумевал рулевой. – По карте мы должны их уже увидеть!

Вопрос повис в воздухе. Никто не решался озвучить страшную мысль, что стучалась в голову.

– А это не они? – раздался первый робкий голос. – И что это там с морем?

Все пятьдесят глаз разом уставились на небывалый природный феномен: далекие острова, как миражи, висели в нескольких метрах от воды; в их очертаниях узнавались острова Азора. Но прямо перед миражом море будто впадало в самое себя, попирая все известные законы физики, обрываясь в незримую бездну, а через сотню метров так же в обход разумения «текло» вверх, выныривало из ямы серой массой, набирало цвет и формы и вновь становилось морской гладью.

– Что за чудеса? – пробасил Осмонд.

– Не та ли это «циклопическая воронка», о которой предупреждали нас островитяне? – спросил Бенегер.

– Не нравится мне это, – выразил Паскаль общее мнение.

Многие тут зароптали и побросали весла. Галера сбросила скорость, спустила паруса и застыла в нерешительности. Далекий южный шторм прекратился, так и не поглотив жертву, но теперь перед ними встала новая опасность.

– Боюсь, 1222 год войдет в летописи династийного календаря как год, в котором королевство потеряло сразу три когорты – полторы тысячи человек! – сказал Паскаль.

– Боюсь, что как бы династия вообще не клонилась к закату! – согласился Бенегер. – В прежние времена армии исчислялись легионами по пять тысяч бойцов в каждом! А сейчас мы даже не смогли набрать единовременно десять когорт, чтобы составить один легион!

– Думаешь, это признак упадка?

– Думаю, что вырождаемся. И причина нам неизвестна.

– Не тут ли она заключена?

– Что же нам делать, Осмонд?

– По веслам и вперед! Мы одолеем эту воронку точно так же, как и шторм!

Большинство было «за», но послышался тихий ропот нескольких человек на палубе.

– А если нет? – робко спросил Флорентин. – Мы загубим все жизни и не доберемся до наших товарищей.

– Не вижу другого пути! – орал Осмонд.

– А островитяне говорили о каких-то мудрецах Глубокой Воды с земель Высокого Рифа, – тихонько подметил Мартин. – Может, нам к ним стоит плыть? Или же воспользоваться нашей находкой на скалистом острове, – еще тише сказал он, смотря на Паскаля и Флорентина. Те согласно кивали.