«Как вы считаете, разве это не вызывает идеи о том, какими были кварталы старых алхимиков сотни лет назад», - спрашивает мой собеседник. «Именно об этом я накануне говорил Вам», - отвечаю я, и затем мы заходим в один из магазинов, потягиваем кофе со старым серебряником и осматриваем его филигранные украшения. В этом нет ничего удивительного. Изготовление замысловатого узора их украшений представляет собой большие затраты времени и азиатского терпения, а отделка застежек, заклепок и т. д. заметно грубовата. Сивас когда-то был также местом обучения. Внушительные ворота с частями фасадов старых арабских университетов все еще стоят, с достаточно красивыми арабскими рисунками в застекленной плитке, которые до сих пор не разрушены, чтобы красноречиво провозглашать ушедшую славу. Ужасные грязные лачуги беженцев с Кавказа теперь занимают внутреннюю часть этих почтенных построек. Мальчишки-оборванцы возятся с собаками и телятами там, где раньше собирались сыновья пашей, чтобы внимать таинству мудрости из учений своего пророка, а теперь то, что осталось от замысловатых причудливых узоров, выложено в маленьких ярких плитках, которые когда-то образовывали славный потолок купола, кажется, смотрит укоризненно, и все же печально, на жалкие кучи tezek, разложенные под ним для укрытия. Я остаюсь на один день в Сивасе, а утром мы посещаем американских миссионеров, мистер Перри дома, и надеется, что я останусь на неделю, чтобы они могли «как бы компенсировать неудобства, связанные с путешествием» по всей стране. Мистер Хаббард и дамы миссии уехали из города, но вернутся сегодня вечером. После обеда мы идем к правительственному konak и наносим визит Вали, Халлиле Эйфаату Паше, которого мистер Уикли заранее описывает как очень практичного человека, увлекающегося механическими приспособлениями, и он бы никогда не простил его, если бы он позволил мне покинуть Сивас с велосипедом, не нанеся ему визита. Обычные саламы, болтовня, сигареты, кофе, комплименты и расспросы позади. Вали - веселый, добродушный человек, и, очевидно, его очень интересует описание моего спутника велосипеда и моего путешествия. Конечно, я не забываю хвалить превосходство дороги от Еннихана. Я могу не кривя душой сказать ему, что они превосходят все, по которым я катил южнее Балкан. Паша очень рад это слышать и радостно сияет под очками. Его тучное веселое лицо с сияет от удовлетворения, и он говорит мистеру Уикли: «Видите ли, он восхваляет наши дороги, а он знает толк, он много путешествовал по дорогам и уже на полпути вокруг света». Аудиенция заканчивается тем, что Вали приглашает меня прокатиться на велосипеде в его загородную резиденцию этим вечером, дав приказ отряду zaptih сопровождать меня из города в назначенное время.
«Вали - один из самых энергичных пашей в Турции», - говорит г-н Уикли, когда мы отправляемся в путь, - «Вы вряд ли поверите, но он создал здесь небольшую еженедельную газету и делает ее самоокупаемой.»
«Признаюсь, не понимаю, как он смог это сделать среди этих людей», - честно отвечаю я, потому что здесь люди не читают газеты. - «Как ему удается сделать это самоокупаемым?». Оказывается, что он заставляет каждого сотрудника правительства подписаться на определенное количество экземпляров, и цена подписки не учитывается в их заработной плате, например, mulazim zaptih должен взять полдюжины копий, mutazerif - дюжину и т. д . Если по какой-либо непредвиденной причине текущие расходы будут признаны более дохода, каждый «подписчик» должен быть обременен еще несколькими дополнительными копиями. Перед тем как покинуть Сивас, я прихожу к выводу, что Халилл Эйфаат-паша точно знает, что к чему. Управляя делами Сиваса, таким образом, чтобы завоевать добрую славу у населения в целом, он не пренебрег своими возможностями и на константинопольском «конце каната»: более чем одна прекрасная черкесская девушка, как мне сказали, была отправлена в гарем султана предприимчивым и мудрым Вали Сиваса, следовательно, он держит «козырные карты», так сказать, и в своей провинции и во дворце.
Точно в назначенный час прибывают отряды zaptih. Мистер Уикли сажает слугу верхом на арабского жеребца и приказывает ему маневрировать лошадью, чтобы расчистить дорогу впереди. zaptih начинают свою обычную порку, и в середине расчищенного пространства я сажусь на велосипед. Пробираясь по улицам, мистер Хаббард, который вместе с дамами только что вернулся в город, встречается нам по пути, чтобы пригласить мистера Уикли и меня на ужин. Когда он проталкивается сквозь толпу и достигает меня, он говорит, что это худший сброд, который он когда-либо видел на улицах Сиваса, а находится он здесь более двенадцати лет.
Выйдя за пределы улиц, я сажусь в седло и вскоре опережаю толпу, хотя за нами по-прежнему следуют несколько всадников. На выезде мы ждем государственную коляску Вали, в которой он ежедневно ездит между городом и своей резиденцией. Во время этого ожидания, ужасный шквал ветра и пыли воет нам навстречу, и пока он все еще бушует, прибывает Вали и его конный эскорт. Его Превосходительство осматривает и изучает «Колумбию» с большим интересом, а затем просит меня ехать немедленно перед экипажем. Уклон немного против меня, и свистящий ветер кидает вызов. Но, почти нечеловеческими усилиями, я раскручиваю педали и все время держусь перед его лошадьми. Расстояние от Сиваса составляет четыре с половиной мили на велосипеде. Сейчас это было измерено впервые. Нас ввели в комнату, довольно элегантно обставленную, и подали легкие закуски. Наблюдая за моим пристрастием к вишнеру, губернатор любезно предлагает мне взять с собой флакон с сиропом, однако я неохотно вынужден отказаться из-за своей неспособности везти его. Здесь мы знакомимся с Джаведом Беем, сыном паши, который недавно вернулся из Константинополя и говорит, что видел, как я катался на Принкипо. Вали опускается на четвереньки, чтобы изучить маршрут моего путешествия на карте мира, которую он разложил на ковре. Его энтузиазм не мало усиливается и он восклицает: «Замечательно!», «Просто чудесно!».
А Джавед Бей говорит мне, - «Когда ты вернешься в Америку, они поставят тебе памятник!». Мистер Хаббард верхом на лошади тоже проследовал за нами к резиденции Вали, и в наступлении заката мы отправились в обратный путь. Ветер благоприятен для возвращения, как и градиент. Прежде чем двое моих друзей отцепили своих лошадей, я вскакиваю в седло и несусь перед бурей в полумиле от них. «Хей, хей, хей! Вы никогда его не обгоните!» Вали с энтузиазмом кричал двум всадникам, когда они скакали полным галопом вслед за мной, и они со смехом повторяют мне его слова вскоре после этого. Очень приятный вечер проводится в доме мистера Хаббарда. После ужина дамы поют «Sweet Bye and Bye», «Home, Sweet Home» и другие мелодичные напоминания о земле свободы и песнях, которые она родила. Все выглядит уютно и по-домашнему, и у них в столовой английский плющ, вьющийся по стенам и частично закрывающий потолок, что дает удивительно приятный эффект. Самые необычные слухи о моих замечательных скоростных способностях распространялись по городу днем и вечером, некоторым из которых случалось дойти до ушей миссионеров. Одна история состоит в том, что я приехал из порта Самсун, что на расстоянии почти трехсот миль, за шесть часов, в то время как одаренный богатым воображением katir-jee, мимо которого я проезжал на дороге, рассказывал народу Сиваса преувеличенную историю о том, как дух проехал мимо него с молниеносной скоростью на сверкающем колесе. Но был ли это добрый или злой дух, он сказал, что не успел определить, так как я проехал мимо, как вспышка, и исчез вдали. У миссионеров есть четыреста учеников, которые посещают их школу здесь, в Сивасе, что, кажется, указывает на довольно процветающее положение дел. Их вербовочная площадка, конечно же, принадлежит армянам, которые, хотя и искренние христиане, на самом деле нуждаются в духовном возрождении больше, чем их мусульманские соседи. Характерным состоянием ума обычного армянского сельского жителя является глубокое, плотное невежество и моральная угрюмость. Требуется больше терпения и настойчивости, чтобы укрепить новые идеи в не впечатлительном интеллекте армянского сельского жителя, чем использовать подержанную печную трубу. Ибо, общепризнанным фактом к западу от Миссури Элвер, является то, что любой, кто способен установить три соединения подержанной печной трубы без использования ненормативной лексики, заслуживает места в Раю.
