© Романова Г.В., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Это она никому ничем не обязана именно в этом месте и в это время, а не горластая дура, сидящая сейчас перед ней на корточках и сметающая в совок какой-то непонятный мусор. Она не обязана слушать этот ор, оскорбительные обвинения в свой адрес и оправдываться не должна тоже.

– Я не обязана убирать все это раз за разом! Что уставилась, овца?!

Соседка по лестничной клетке вытаращила на нее глазищи странного какого-то грязного оттенка. Валерия столько раз пыталась определить цвет радужки ее глаз и не могла. То они серые, то мутно-зеленые, как теперь. А то и вовсе цвета грязной лужи.

– Твой кот вечно гадит под моей дверью! Я не обязана убирать все это дерьмо! Сколько это будет продолжаться, я тебя спрашиваю?!

– У меня нет кота, – ответила она тихо, осторожно обошла сторонкой сердитую молодую женщину с грязно-зелеными глазами, вставила ключ в единственную в двери замочную скважину и уточнила: – И никогда не было.

– Как это не было?! Ты чего врешь?! Я сама видела, как ты кормила какого-то заморыша молоком из чашки.

Женщина уже стояла за ее спиной и орала ей прямо в ухо. В какой-то момент ей почудилось, что ее слюни брызжут ей прямо на шею. Она поморщилась. Ну, и резко обернулась. И совсем легонько ткнула своим лбом ей в лоб. Честно – легонько. Даже не в полсилы. А та отлетела на метр. И заорала еще громче что-то про «убивают», про матерую убийцу в доме, про алкоголь в ее крови что-то еще добавила.

И все, она не выдержала. В один шаг – широкий и легкий – подошла к ней, прижала орущую женщину к стене, приставив согнутую в локте руку к ее горлу. Совсем легонько – честно – надавила. А она как захрипит.

– Еще раз повысишь на меня голос… – прошипела она ей в переносицу, потому что была значительно выше.

– И что будет, сука? – не хотела сдаваться скандалистка. – Убьешь меня?

Сипела, задыхалась, а не сдавалась. Неожиданно где-то очень глубоко-глубоко, на самом днище ее скверной, как она считала, души шевельнулось что-то похожее на уважение.

– Накажу, – ответила она с мимолетной ухмылкой и отступила.

Минуту они стояли, глядя друг на друга исподлобья. Потом та, что орала – кажется, ее звали Настя, – обреченно махнула рукой и произнесла:

– Вот что мне делать с этой бродячей тварью, а? Он мне всю душу вымотал! Гадит и гадит прямо сюда! – Она ткнула щепотью правой руки в область сердца. – Ты умная такая, скажи!

– Ты про кота? – Она скрестила руки на груди.

– Нет. Про мужа, – совершенно серьезно ответила соседка по лестничной клетке. – Он бродячая тварь. А кот – это так, уже как следствие. Кота я могу и отравить. А вот мужа…

Сказать в ответ было нечего. И незачем. Время бесплатных советов давно закончилось.

– Чего вытаращилась? – снова вскинула подбородок Настя. – Считаешь меня чудовищем?

И снова Валерия не ответила. Чудовищем она считала себя. Страшным, ненавидящим все человеческое, недостойным прощения чудовищем.

– А я точно его когда-нибудь отравлю, поганца этого! – Она повернулась к ней спиной, взялась за дверную ручку, но вдруг обернулась и уточнила: – Это я сейчас про кота, если что…

Дверь за Валерией закрылась раньше, чем щелкнул Настин замок. Она задвинула щеколду, на которую всегда запиралась изнутри. Сунула руку в пакет, достала бутылку вина с металлической навинчивающейся пробкой. И начала пить из горлышка прямо в прихожей.

Настя курила на балконе, не стесняясь того, что вышла в одном нижнем белье. Белье было дорогим, ажурным. Фигура зачетной. Чего ей стесняться? То, что это бесило тетю из соседнего подъезда, чей балкон выше этажом и в метре слева, ее совершенно не волновало. Муж этой тети рассматривал Настю при каждом удобном случае. Если, к примеру, был не на работе. Если в спину ему не дышала жена. Если их дети не носились по квартире, как стадо молодых слонов. При детях, если что, Настя наготы своей не демонстрировала. Понятия тоже имела.

Сегодня никого на соседнем балконе не было. Будний день. Тетя с мужем, видимо, на работе. Дети в оздоровительных лагерях. Настя лично видела, как их увозили родители, усаживая с чемоданами в такси. И она дома одна. Могла совершенно голой курить, ее дело. Но она была в белье. Дорогом и красивом. Она ждала гостя. Того самого, на которого имела виды.

Она загасила окурок в пепельнице, глубоко вдохнула, выдохнула и пошла в ванную чистить зубы. Ее гость сам не курил, не понимал этой пагубной привычки. И курящие женщины его, мягко говоря, обескураживали.

– Зачем? – растерянно моргал он каждый раз, как она выходила из машины покурить. – В чем удовольствие?

Про удовольствие он, кажется, знал все. И как его доставлять, и как наслаждаться. И она перестала с ним спорить. И при нем больше не курила. Себе дороже! Он бы стал читать ей нотации, скрадывая время свидания. А его и так было немного. У нее муж, у него жена. Им необходимо соблюдать приличия. Хотя бы до поры до времени.

Настя почистила зубы. Оскалилась натянутой улыбкой. Белоснежной. Перевела взгляд ниже подбородка и ахнула.

– Вот сука, а! – выдохнула она, трогая продольный еле заметный синяк на шее. – Не больно же было! Ну как так?! Сейчас же Дэн придет. Станет задавать вопросы…

Вопросов с его стороны почти не было. Было глубокое погружение в раздумья. Прямо у порога он застыл, забыв разуться. Уставился на ее шею и тихо спросил:

– Кто? Муж? Когда успел?

– Соседка полоумная. Я дерьмо за бродячим котом убирала. И на нее неосторожно наехала.

– Как именно? – Он все стоял и не проходил.

Насте пришлось повторить слово в слово, что и как она говорила соседке. Про овцу тоже не забыла.

– Зачем? – Он все же снял кроссовки и пошел в ее спальню, подгоняя ее шлепками по заду, затянутому в кружевные трусы.

– Что зачем?

– Зачем ты ее обвиняла, если знала, что кот не ее?

Он толкнул ее на кровать, навис, медленно скользя взглядом по ее телу.

– А кого мне обвинять? Она его кормила, значит, виновата. К тому же алкашка, каких поискать. – Настя медленно водила пальцем по его щеке и губам.

– В смысле, алкашка? – Он вдруг сел рядом с ней, изумленно вскинул брови.

– Она пьет.

– Каждый день?

– Не засекала, – фыркнула она, почувствовав смутное беспокойство от такой его заинтересованности. – Но пьет исключительно вино. Никакой водяры, пива или самогона. Не смотри на меня так!

А он смотрел именно так – как на любопытную беспринципную бабу. Был у него такой взгляд из арсенала особенных. Она считала его одним из самых оскорбительных.

– Ты рылась в ее мусоре? – с легкой насмешкой поинтересовался он, начав медленно раздеваться.

– Нет, конечно, о чем ты! – возмутилась она, стягивая с себя все. – У нее однажды перед мусоропроводом разорвался пакет. А там бутылки из-под вина. Такие, знаешь, с закручивающимися крышками.

– Это мог быть единичный случай, – тихо возразил он, укладываясь на ее кровать на спину. – Или у нее побывали гости.

– Нет. У нее не бывает гостей. Никогда. И вино она покупала при мне в нашем супермаркете не раз. Так что все сходится.

– Хватит болтовни, – неожиданно прервал он ее, демонстрируя свое возбуждение. – Иди ко мне…

Потом было два изнурительных по продолжительности сеанса секса с перерывом на кофе на кухне. После душа он позвал ее на кухню снова и запросил еды. Хорошо она была готова и кое-что приготовила, иначе быть конфузу.

– Вкусные котлетки, – похвалил он, съев четыре штуки без хлеба и овощей.

Настя ковыряла вилкой свою котлетку, сдержанно улыбалась и думала о том, что пора бы уже ему начать ей помогать как-то. Хотелось бы, чтобы материально и внушительно.