Что было в её глазах, когда она вдруг повернула голову в сторону Джорена Скайна, инквизитор не видел, но зато ему было видно торжествующее лицо лорда, который чуть вскинул голову и обнажил зубы в скалящейся улыбке. Отец Каспар же словно вжался в свои бело-голубые одежды. Девушка обернулась к инквизитору, и тот разглядел в её взгляде недоумение и… жалость. Да, в этих зелёных как еловая хвоя глазах явно читалась самая настоящая жалость к тому, кто должен оборвать её жизнь. Грегорион так удивился, что даже не сразу услышал, как священник велел привести приговор в исполнение.
Пока ведьма поднималась на деревянный чурбак, пока он набрасывал петлю на её шею, пока отец Каспар говорил что-то толпе, Изра не спускала с инквизитора взгляда, в котором читалась всё то же выражение. И вот, она стояла в своих лохмотьях на шатком куске дерева и смотрела Грегориону в глаза, казалось, не замечая окриков озлобленной толпы. Он никак не мог решиться выбить подставку у неё из-под ног и выполнить уготованную ему роль палача в этом отвратительном спектакле. Палача собственного чувства справедливости. Того, во что он верил все эти годы.
– Инквизитор. Прошу, быстрее. Людям завтра предстоит много работы. Вы ведь знаете, деревенские заботы, – услышал он голос Джорена Скайна и тут же ощутил, будто Изра смотрит ему прямо в душу. Туда, где покоились воспоминания о детстве и юности, обо всём, что его когда-либо радовало или печалило. Из её глаз покатилась едва заметная блестящая слеза, и всё тело Грегориона словно окаменело. Не в силах шевельнуться, он лишь молча увидел, как девушка покачнулась и опрокинула подставку собственной ногой. Верёвка заскрипела, натянулась словно струна. Тело ведьмы дёргалось и раскачивалось.
– Несмотря на то, что инквизитор не выполнил в полной мере возложенной на него обязанности, казнь преступницы состоялась, – торжественно заявил Скайн под одобрительный гул толпы. – Более того, она настолько желала искупления в смерти, что сделала всё сама. Теперь она заслуживает прощения, которое я ей и дарую пред ликом богов и людей! Троих и многих!
Эти слова отзывались эхом в голове инквизитора. Спускаясь, он был переполнен злостью и желанием поскорее покинуть это место. Но вдруг раздался треск. В воцарившейся тишине десятки взглядов устремились на эшафот, словно по команде. Послышался короткий хлопок и грохот, и Грегорион, успев отойти на несколько шагов от эшафота, обернулся. На том месте, где мгновение назад состоялась казнь, висел обрывок верёвки, а под ним лежала Изра. Трясущаяся, тяжело и судорожно дышавшая, но живая.
– Чёрт бы тебя побрал… – прорычал лорд Джорен Скайн. – Каким образом?! Впрочем, плевать. Я сам завершу начатое!
Он вытащил из ножен меч и направился к девушке.
– Я не позволю! – взревел Грегорион Нокс.
С неожиданной ловкостью инквизитор вскочил на эшафот, заслонив Изру собой, и теперь глядел сверху вниз на медленно пятящегося Скайна.
– Закон не позволяет повторно казнить пережившего казнь. К тому же, вы сами даровали ей своё прощение, – холодным тоном добавил Грегорион, и толпа одобрительно загудела.
– Как ты смеешь, инквизитор?! – злобно рявкнул лорд.
– Но… Он прав, – из-за спины Скайна донёсся дрожащий голос отца Каспара. Лорд обернулся и шагнул к нему, сжимая меч.
– Что ты сказал, Каспар? Я не имею права казнить эту девку?
– Только не повторно, – священник сглотнул. – И ваше прощение…
– Ты выжил из ума, если вздумал перечить мне. Я сын владыки Атерланда. Господина всех этих земель, включая вашу паршивую деревушку!
– Но ведь таков закон, – лоб старика покрылся градинами пота, полные щёки дрожали.
– Здесь я закон! – прокричал Джорен Скайн не своим голосом и пнул отца Каспара в живот.
От удара тот взвыл, согнулся пополам и, попятившись назад, рухнул с края эшафота. Одновременно со звуком упавшего тела до ушей инквизитора донёсся отвратительный звук ломающихся костей. Священник был неподвижен, остекленевшие глаза смотрели в чёрное ночное небо. По толпе прокатился испуганный гомон, раздался женский визг. Кто-то с криком бросился наутёк, остальные же, замерев от ужаса, ждали, что случится дальше.
– Убийство служителя церкви… – голосом полным холодной ярости начал Грегорион, снимая с пояса верный молот. – Джорен Скайн! Я, инквизитор Грегорион Нокс, пред ликом богов и людей, Троих и многих, приговариваю вас к смерти.
– Значит, ты сдохнешь вместе с ведьмой! – прокричал лорд, рванувшись к инквизитору.
Несмотря на кажущуюся неповоротливость, Грегорион увернулся от клинка и едва не поразил противника молотом, заставив того спрыгнуть с эшафота на землю и кувыркнуться, чтобы не переломать ноги. Инквизитор грузно спустился следом. Лорд тут же оказался на ногах и успел вскользь попасть мечом по спине инквизитора, но сталь лишь лязгнула по кольчуге. Он увернулся от ответного удара молотом и приготовился к новой атаке. Лорд Скайн был меньше и быстрее, поэтому наносил изматывающие удары, один за одним. Пусть кольчуга и была надёжной защитой, но парировать меч молотом было затруднительно даже для мастерски владеющего им Грегориона.
Очередной удар прошёл вскользь по груди, едва не попав в шею инквизитора. Джорен Скайн замешкался, слишком сильно уйдя в сторону, и инквизитор попал по его левой руке. Лорд пронзительно вскрикнул и пронзил Грегориона озлобленным, полным ненависти взглядом. Мгновением позже он с диким рёвом набросился на противника, хаотично нанося удары, но именно этого инквизитор и ожидал.
Очередной наскок, и голова Джорена Скайна повстречалась с Броннхильдом. Раздался глухой звук и тело отлетело в сторону. Тяжело дыша, инквизитор быстро подошёл к лорду. Кровь, сочившаяся из головы Джорена Скайна, заливала лицо и стекала по шее прямо на торжественный камзол, а изо рта, который ещё недавно торжествующе улыбался, теперь слышалось шипение и хрип. Вслепую шаря руками по земле, он пытался найти свой меч, хотя тот лежал прямо возле его ног. На мгновение Грегориону даже стало жаль беспомощного противника, но он тут же отбросил это чувство.
– Во имя богов и людей… – произнёс инквизитор и обрушил молот на голову лорда. – Троих и многих.
Короткий треск эхом разнёсся по ночной улице.
Спустя некоторое время инквизитор уже нёс на собственных плечах обессилившую девушку, чудом избежавшую смерти, в единственное место, куда он мог направиться теперь, и никто не смел преградить ему путь. Кузнец сначала не поверил своим глазам, но, выслушав всё, обнял Грегориона как родного. Последнее, что измотанный инквизитор помнил в тот вечер – это как Изра промывала и перевязывала его раны.
Следующее утро Грегорион встретил там же, в доме кузнеца. Самого его не было, как и тела его сына, а девушка принимала нехитрый завтрак из хлеба, воды и каких-то трав. Лохмотьев на ней уже не было, их заменило простое зелёное платье с красной вышивкой. Уже ослабевший запах тлена в воздухе перебивался густым травяным ароматом.
– Он отправился хоронить сына, – сказала она, хотя сидела спиной к Грегориону и не видела, что он проснулся. – Йорен заслужил достойное погребение. В отличие от лорда Скайна.
Припомнив события прошлого вечера, инквизитор ощутил подступающую тошноту.
– Ты поступил правильно. Редкое качество для инквизитора. Я позаботилась о твоих ранах, они уже должны были затянуться.
– Мне нужно уходить, – негромко сказал Грегорион.
– Как и нам с Эреном. К тому же, я вряд ли смогу дальше жить в своём доме после того, что ты с ним сделал.
– Откуда тебе известно?
– Я же ведьма, как тебе уже говорили все, кому не лень, – Изра обернулась через плечо. – Мои глаза – звери и птицы. Жаль, что несчастный Йорен пал жертвой амбиций Скайна. Я не смогла спасти его. Они убили его прямо на моих глазах, а после измывались надо мной. Впрочем, это дело былого дня.
Дверь распахнулась и в дом вошёл кузнец с лопатой на плече.
– Я похоронил его там, где ты и сказала, под деревом. Здравствуй, инквизитор, вижу, тебе уже легче.
