Но из всех дюжин различных материалов, ежедневно поступающих в участок на Харрисон-стрит, в течение двух недель ни один не оспаривал дело против Джейка Канлана, гонщика и игрока, повторно арестованного и задержанного за убийство Бронсона. Трант оценил это, поскольку со своим гальванометром и батарейками в чемоданчике он проложил себе путь в участок среди патрульных, детективов, репортеров и любопытных. Но сразу же он заметил инспектора-гиганта Уокера.
– Ты опоздал. – Уокер провел его в боковую комнату. – Я потратил время, рассказывая Суини, – Уокер представил его одному из двух мужчин внутри, – и капитану Кроули, как вы собираетесь осуществить свой план. Мы ждем вас уже целый час!
– Мне очень жаль, – извинился Трант. – Я просматривал подшивки газет непосредственно перед и после убийства. И я должен согласиться, капитан Кроули, – признал Трант, – что у Канлана была такая же веская причина, чтобы убрать Бронсона с дороги. Но я обнаружил одну удивительно важную вещь. Вы видели это? – Он вытащил из кармана сложенную газету и протянул им. – Я имею в виду этот абзац внизу первой страницы.
Капитан с жадностью прочитал его, затем откинулся назад и рассмеялся.
– Конечно, я это видел, – смеялся он. – Это старая подделка Йохансона, Суини, и он думал, что это ключ к разгадке!
Инспектор взял газету. Заголовок гласил: "Угрожающий Бронсону побег из тюрьмы", а под ним был такой короткий абзац:
Джеймс Йохансон, печально известный убийца со Скотного двора, которого городской прокурор Бронсон приговорил к пожизненному заключению три года назад, сбежал из тюрьмы сегодня рано утром и, как полагают власти, направляется в этот город. Его судебный процесс запомнится драматичным и эффектным обвинением прокурора осужденным человеком после вынесения приговора и его угрозой освободиться и кое-что сделать для Бронсона.
– Вы видите дату публикации? – сказал Трант. – Это вчерашний пятичасовой выпуск накануне убийства Бронсона! Сообщается, что Йохансон сбежал, и сразу же Бронсон был убит.
Кроули снисходительно хихикнул.
– Так вы думали, что до вашей хиромантии вы могли бы обмануть нас этим? – издевался он. – Вы могли бы лучше заставить нас подождать немного дольше, молодой человек, и вы бы узнали, что Йохансон не мог этого сделать, потому что он никогда не убегал. Это был неудачный побег подлого вора Джонсона, который сбежал, и он был на пути обратно в тюрьму Джолиет до наступления ночи. В Новостях перепутали имена, вот и все, сынок.
– Я выяснил и это тоже, прежде чем прийти сюда, капитан Кроули, – тихо сказал Трант, – и то, что Йохансон никогда не сбегал, и то, что все вечерние газеты, кроме "Ньюс", написали имена правильно. Даже "Ньюс" исправили свое сообщение в более позднем издании. И я не говорил, что сам Йохансон имеет к этому какое-то отношение. Но либо вы должны утверждать, что это странное совпадение, что в течение восьми часов после того, как в городе распространился отчет о том, что Йохансон сбежал и собирался убить Бронсона, Бронсон действительно был убит, либо вы должны признать то, что человек, который собирался убить Бронсона, видел эту статью, и, не зная, что это неверно, выбрал ту ночь, чтобы убить прокурора, чтобы возложить вину на Йохансона. – Он взял свой чемодан. – Но давайте проверим Канлана.
– Я не сказал Джейку, что вы собираетесь с ним делать, – сказал Уокер, ведя троих к камерам внизу. По кивку Кроули Суини принес с собой сумку из верхнего офиса.
Трант приучил себя избегать определенных ожиданий и все же, когда он столкнулся с человеком внутри, он почувствовал мимолетное удивление. Ибо сначала он мог видеть в Канлане только дородного, тихого человека, небрежно одетого в одежду, сшитую знатным портным. Но когда его глаза стали видеть яснее, он увидел, что дородность была не дряблой плотью, а огромными мускулами, тонко покрытыми жиром, что пухлые оливковые щеки скрывали квадратную бойцовскую челюсть, и что его спокойствие было расслабленностью успешного, выросшего в городе животного, не связанного никакими законами, кроме его собственных – но животное, достаточно сильное, чтобы предпочесть честный бой. Его тяжелые веки поднялись, чтобы вяло наблюдать, как Трант открыл свой чемоданчик и достал инструменты для теста.
Гальванометр состоял всего лишь из небольшого циферблата со стрелкой, предназначенной для регистрации на шкале электрического тока с точностью до сотых долей миллиампера. Трант прикрепил два провода к крепежным элементам прибора, цепь, включающая одноэлементную батарею. Каждый провод соединен с простым стальным цилиндрическим электродом. Держа по одной в каждой руке и слегка увлажняя ладони для улучшения контакта, легкий ток проходил через тело и поворачивал тонкую стрелку над шкалой, чтобы зарегистрировать изменение тока. Уокер и даже капитан Кроули теперь более ясно видели, так, если это факт, что влага должна выступать из желез на ладони под воздействием эмоций, изменения в величине тока, проходящего через человека, держащего электроды, должны регистрироваться на циферблате, и субъект не может этого видеть, чтобы скрыть его эмоциональную перемену при воздействии с определенными объектами. Канлан, ничего не понимая, но заверенный кивком Уокера, что тест был честным, протянул руки к электродам.
– Ты ошибаешься, друг, – тихо сказал он. – Я не понимаю вашей игры. Но я не боюсь, если это будет по-честному. Конечно, мне не жаль, что он мертв, но… я этого не делал!
Трант быстро взглянул на циферблат. Ток, настолько слабый, что он должен быть совершенно незаметен для Канлана, зарегистрировался на циферблате и, отметив его, стрелка осталась неподвижной.
– Итак! – скомандовал он, затем одернул себя. – Нет, подождите.
Он порылся в кармане. Убрав газету, которая была у него там, все еще сложенная на рассказе о побеге заключенного Йохансона, он огляделся в поисках места, куда бы ее положить, а затем положил ее на колено Канлана. Он достал из кармана маленький пузырек, откупорил его, как будто хотел смазать механизм гальванометра, но пролил его на пол. Удушающий, тошнотворный запах бананового масла пропитал камеру и когда Канлан улыбнулся его неуклюжести, Трант достал из кармана часы и, под пристальным взглядом игрока, все еще наблюдавшего за ним, медленно перевел их на час вперед. Стрелка циферблата гальванометра, на виду у всех, неподвижно стояла на своем месте. Молодой психолог с удовлетворением взглянул на него.
– Ну, в чем задержка с шоу? – Кроули нетерпеливо усмехнулся. – Начинайте.
– Начинаем, капитан Кроули? – Трант победоносно поднялся. – Я уже все закончил.
Они уставились на него, как будто сомневаясь в его здравомыслии.
– Вы сами видели, что стрелка устойчиво стоит на месте, – продолжил Трант. – Инспектор Уокер, – он повернулся к дружелюбному старшему офицеру, осознав безнадежность объяснений для Кроули, – Я, конечно, понимал, когда просил вас привести меня сюда, что, даже если мой тест окажется для меня убедительным, я едва ли мог надеяться, что полиция примет его. Я сообщу мисс Эллисон, что Канлан не мог иметь никакого отношения к преступлению против мистера Бронсона, но я понимаю, что могу оправдать Канлана в глазах полиции, только предоставив капитану Кроули, – Трант поклонился изумленному офицеру, – настоящего убийцу вместо него.
– Вы говорите, что уже провели тест, Трант? – Ошеломленно возразил Уокер. Но прежде чем Трант успел ответить, Кроули грубо оттолкнул его в сторону и наклонился к сумке, которую принес Суини.
– Конечно, он этого не сделал, Уокер!– ответил он с отвращением. – Он не осмеливается и блефует. Но я покажу ему, и на его собственной машине, если в этом вообще что-то есть!
Капитан наклонился и, вытащив из открытого саквояжа фотографию места, где было совершено убийство, развернул ее перед лицом Канлана. Мгновенно, когда и капитан, и инспектор повернулись к стрелке гальванометра Транта, маленький прибор показал реакцию. По шкале циферблата они ползли все выше и выше, поскольку пот, вызванный картиной с рук игрока, соприкоснулся с электродами в его ладонях, и ток потек по его телу.
