Мама всегда хотела, чтобы я останавливалась у них с отцом. Я же любила свободу, которую давала холостячка. После смерти родителей в их старую квартиру я ходила, только чтобы сделать себе больно. Никак не решалась её продать или пустить туда кого-то жить. Так она и стояла тихая и статичная, как музей.

Я поставила чайник, открыла ящик с чайными принадлежностями. Кофе в банке за три года растерял аромат. Нашла запакованную пачку с заваркой. Достала пакетик и заварила. Сахар закаменел. Я не смогла отколоть ни кусочка. Нужно идти в магазин. Попозже схожу. Всё равно сначала нужно подключить холодильник.

Села за стол с несладким чаем и набрала Женьку.

− Женёк, привет! Я приехала.

− Боже мой, Личчи! Это и правда ты? Сколько же…. Как я рада… А что у тебя с голосом? Что-то случилось?

− Да нет.

Я замолчала, и поняла, как глупо это звучит.

– Да кого я обманываю, Женёк, случилось. Я виделась с Тимой, – я помолчала, Женька меня не торопила.

− Он мне сказал, что у него появился важный человек в жизни. И он не может…

Я не подобрала нужного слова.

Чего он не может? Уйти от неё? Вернуться ко мне? Не может больше верить мне? Не может больше ждать? Или жить так, как я заставляла его жить всё это время?

Но Женьке не нужно было много слов. Она понимала обрывки фраз, а порой междометия и просто паузы. Она сказала:

− Я Мию к маме закину и приеду. Ты где?

− В холостячке.

− Скоро буду.

Пока я ждала Женьку, спустилась в магазинчик внизу. Купила крекеров, сыра, кофе, сливок и вина. Дома порезала сыр на палочки и разложила на тарелке печенье. Включила чайник и снова села у окна. В голове абсолютная пустота, словно мысли снесло мутным потоком.

Я не могу думать о Тимке. Я должна дождаться Женьку, и мы что-нибудь придумаем. Обязательно… Иначе не может и быть.

Какое пыльное окно. Нужно помыть.

Мысли текли в два потока. Я думала о том, что нужно помыть окна, и в то же время никак не могла перестать думать о том, как он смотрел на меня.

Что же мне делать? Я должна как-то ему объяснить, что случилось. Но как объяснить остальное…

Зазвонил мобильник, я вздрогнула.

− Женёк, ты внизу?

− Ага, какой тут код?

Я диктую ей код и выскакиваю на лестничную площадку. Она поднимается бегом, я ловлю и обнимаю её.

− Господи, наконец-то ты пришла!

Несколько минут спустя завариваю кофе, получив чашку, Женька морщится.

− Личь, когда ты уже купишь кофе-машину? Со студенчества не пила такой дрянной заварухи.

Я улыбаюсь:

− Куплю, куплю. Просто мне всегда нравился такой. По-простому. Хочешь, сварю для тебя в турке?

− Да нет. Знаешь же, я так. Поворчать. Садись, рассказывай.

Я выливаю на неё весь сумбур:

− Он мне сказал, что у него есть девушка. И он видит с ней свое будущее, − я поражаюсь тому, как от этих слов болит сердце.

− Чёрт! Эта его Алёна! − восклицает Женька.

− Расскажи мне про неё, − прошу я.

Женька тяжело вздыхает.

− Я не знаю, что тебе сказать. Она до противного нормальная.

И снова колет в груди. Я знаю, что слово «нормальная» не самый лестный эпитет, но сам факт, что так её оценивает моя лучшая подруга… Я хмуро усмехаюсь.

− Говори, как есть. Если только не хочешь сказать, что она стала твоей лучшей подругой вместо меня.

Горько улыбаюсь. Женька игнорирует комментарий и только молча закатывает глаза. Потом откидывается спиной на стену.

− Давай-ка, доставай вино. Не чайный это разговор.

Я достала из холодильника бутылку розового. Оно ещё не охладилось.

− Так-то лучше, − одобрила подруга.

Она подняла бокал.

− Хорошо, что ты тут. Но я и правда не знаю, что будет у вас дальше с Тимой, – задумчива говорит она.

− Эта Алёна, кто она? – мне не терпится узнать подробности.

− Бывшая его клиентка. Они уже два года вместе.

Женька задумалась.

− Да, точно! Он её впервые с собой на Олежкин день рождения привёл.

− Олега? Это его партнёр по салону?

− Ага.

− И чем она отличается от предыдущих? − спросила я.

Этот вопрос казался мне самым важным.

− Я думаю, ничем, просто ты тогда, в последний раз, уехала. Он совсем разбитый был. Он и раньше злился, скучал, депрессовал. А тут, знаешь, совсем потерянный. Что у вас тогда произошло?

− Я расскажу тебе, Женёк, чуть позже. Это разговор даже не под вино.

Она кивнула.

− Ничего нет, наверное, в этой Алёне особенного. Но она человек хороший и симпатичная. А тебя не было слишком долго. И ещё, наверное, ты уходила слишком часто.

Я отвернулась к окну. Небо было чистым, но в воздухе появился запах грядущей грозы.

− Личь, ну а что ты хотела. Рано или поздно это бы случилось.

− Я знаю… Просто… − я не знала, как закончить эту мысль. Ничего больше никогда не будет «просто».

− А что с Прохором? Ты собираешься к нему вернуться?

− Нет. С ним всё кончено.

Женька покачала головой. Отставила бокал. Я сделала то же самое. Для вина не хватало драйва.

− Поехали лучше на море, – предложила Женя. − Тебе не помешает проветриться.

Мы убрали бутылку в холодильник и поехали к Женькиной маме за Мией.

Море блистает под июньским серебряным солнцем. Мы выбрали место подальше от отдыхающих. Мия, не дожидаясь, пока мы расстелем одеяла и разберём сумки, скинула босоножки и кофточку и рванула к воде.

− Солнышко, только недолго, вода ещё прохладная.

− Хорошо, мамочка!

Мия унеслась к морю. И хоть на душе скребли кошки, я не удержалась и улыбнулась.

− А помнишь, как мы сами когда-то?

Я посмотрела на Женьку. Она сидела на краешке полотенца и задумчиво смотрела в сторону горизонта.

− Нам так же было всё равно, какой температуры вода. Тоже мчались купаться, несмотря ни на что.

Женька тоже улыбнулась.

− Ага, − она помолчала и добавила: − вся наша тогдашняя компашка.

Эта мысль стёрла улыбку с её лица. Я положила руку ей на коленку.

− Как у вас с Лёшей? − спросила я.

Женька пожала плечами.

− Не знаю. Так же…

− Вы говорите?

− Не-а… Бытовуха только. Ну, и Мия в центре внимания.

Женька вздохнула и легла на полотенце рядом со мной. Наши плечи соприкасались.

− Он приходит каждый день, проводит время с Мией. Или берёт её гулять. Иногда оставляет у себя ночевать.

Она повернулась и посмотрела мне в глаза.

− Знаешь, он очень хороший отец. Я вижу, как он её любит, скучает. Но когда Мия остаётся у него, для меня это просто кошмар. Я дома. Совершенно одна. Никому не нужна…

Она отвернулась и спрятала глаза под шляпой.

− Я хочу, чтобы всё наладилось. Я так хочу всё починить, просто не знаю, как. Столько времени прошло. Я даже не знаю, возможно ли это.

Я рисовала на песке солнце. Над нами завис большой жаркий диск. Море словно расплавилось под ним, песок куда-то плыл. Лёгкий бриз шуршал в тростнике.

− Ты его всё ещё любишь? − спросила я.

Женька долго молчала, потом ответила.

− Никогда не переставала.

− Ненавижу свои волосы! − раздражённо воскликнула Лика.

− Волосы? – удивился я.

− Да. Они ужасные! Посмотри только на это!

У неё были самые прекрасные кудри, какие я когда-либо видел. Крупные тёмные кольца, пышным хало торчали во все стороны.

− Они совершенно дурацкие. Я похожа на барабашку!

− Ничего ты не похожа, − засмеялся я. – Просто это не твоя длина.

− Как это? − удивилась она.

− Тебе нужно отрастить до плеч, и сама увидишь. У тебя будет самая шикарная причёска. Как у какой-нибудь актрисы.

Я обнял её и уткнулся носом в «ужасные» волосы. Они пахли перечной мятой. И если бы меня спросили, что я хочу в ней изменить, я бы сказал, что нет ни миллиметра, нуждающегося в улучшении.

− Что ж, стоит попробовать, − улыбнулась Лика, − А ты уверен, прям как у актрисы?