С трудом я просунула ладони между нами и пыталась его отодвинуть. Безрезультатно. На лестнице безлюдно. Музыка наверху по-прежнему грохочет без единого перерыва.

− Отпусти меня немедленно! − включила я строгий учительский голос.

− Я же сказал, что я не готов тебя отпустить. Я готов тебя поцеловать.

− Никаких поце… − пыталась возразить я, но он впился мне в губы.

Голова закружилась, и я затрепыхалась, как зверёк в капкане. Антона это только раззадорило, он развернул меня и прижал спиной к стенке. Я пыталась отвернуться от его поцелуев, но он вошёл в раж. Он целовал мне шею и плечи, я пыталась вытащить зажатые руки, чтобы остановить этот поток прикосновений.

− Остановись сейчас же! Отпусти меня, мудак! − уже зло кричала я.

Но он не обращал внимания, и так сильно прижимал меня к стене, что я задыхалась. Я билась и билась, но никак не могла его оттолкнуть.

До меня стала доходить дикость ситуации. И, когда поняла, что он шарит руками по моим бёдрам, я захохотала.

Почему Антон остановился, я не поняла. В этот момент я смеялась нервно и беззвучно, а из глаз текли слёзы. Как сквозь ватный туман я услышала разъярённый голос Антона.

− Тебе что надо?

И, как мне казалось, в своей голове я слышала ответ:

− От. Девушки. Отойди.

Я вздрогнула и открыла глаза.

Тима стоял на пару ступенек выше. Антон выглядел как питбуль, которого оторвали от сахарной кости. Готов кинуться в бой. Но выражение лица Тимы было… я несколько секунд искала подходящее определение. Это был взгляд убийцы.

− Иди мимо… прорычал Антон. – Тебя это не касается.

Тима спустился на одну ступеньку и тихо сказал:

− Я так не думаю.

Они сцепились.

Они сцепились в моей голове. Но за долю секунды до того, как это произошло в реальности, кто-то позвал сверху:

− Эй, Тимас, что там? Мне спуститься?

Тима сделал ещё шаг, он вторгался в личное пространство Антона.

− Не. Всё в порядке, − ответил он, не сводя с нас глаз. – Лика, подойди, пожалуйста, ко мне.

Я встала у него за спиной. Антон перевёл взгляд на меня, он был зол. Очень зол. Но он ничего не сказал, резко развернулся и пошёл наверх.

Мы остались одни. На полутемной лестнице. Наверху грохотала музыка.

Я закрыла глаза и внутренне сжалась.

Зачем я всё это делала? Почему не послушалась Женьки? Нужно было с ней домой ехать. Зачем выставлять себя полной идиоткой?

Никаких иллюзий, это выглядело пошло. Сначала я вешаюсь на мужика, даю ему авансы, а потом отбиваюсь от того, что он посчитал совершенно логичным.

Я дура! Какая я дура! Что Тима может испытывать ко мне, кроме презрения? Ничего!

Я открыла глаза. Он стоял передо мной, и желваки на его лице побелели. Глаза горели, а у меня от его взгляда подгибались ноги.

Боже мой, боже мой!

− Тим, прости меня. Спасибо. Я не знаю, что …

Он сделал шаг и взял меня за плечи.

− Не извиняйся! Ты не виновата. Мужчина должен понимать, когда женщина говорит нет.

У меня страшно кружилась голова от того, что он стоит так близко, он не злится, вернее злится, но не на меня. И он меня почти обнимает! Это было внезапно прекрасное ощущение.

− Идём, я отвезу тебя домой.

Но как? Как же Алёна? Он же не оставит её здесь?

Все эти вопросы вертелись в моей голове, и я сжала губы плотнее, чтобы ни один из них не вырвался наружу.

Мы вышли на улицу, и только тогда я вспомнила.

− Мой кардиган, он остался там.

− Постой здесь, я сейчас вернусь.

Он ушёл. Я оперлась спиной на стену здания, в лицо дул ночной ветерок. И он шептал мне на ухо, что у него есть одна тайна. Но я не хотела её знать. Я хотела только одного, чтобы Тима поскорее вернулся, и чтобы он был один.

− Давай, накинь, − Тима вернулся, и он был один.

Набросил кардиган мне на плечи.

− Идём. Осторожнее, не споткнись.

Он взял меня под руку, моя походка была неуверенной. Мы прошли к парковке. Его машина.

Всё та же, я любила этот старый шевроле. Ками, так он называл его.

Я села на сиденье и окунулась в привычный запах кожи и Тимкиного парфюма. На сердце заскребло. Теперь на этом сиденье он возит её. Теперь это её место и этот запах тоже теперь принадлежит ей.

Я здесь самозванка. Временное явление.

− Пристегнись, – тихо попросил Тима и запустил мотор.

Я долго возилась с ремнём. Он не выдержал, перегнулся через меня и застегнул ремень. Когда он наклонился надо мной, я протянула руку и украдкой погладила его кожаную куртку. Движение отозвалось в кончиках пальцев электричеством.

Он повернулся и, всё ещё нависая надо мной, заглянул мне в лицо. Я прикусила губу, из горла вырвался невнятный звук, выражающий мое смятение.

− Извини, − он поспешно отодвинулся.

Я ничего не ответила и отвернулась к окну.

Мы ехали, и город шумел в открытом окне. Я хотела только одного − чтобы мы ехали вечность. Ехали так долго, чтобы Алёна не дождалась его обратно.

Но сегодня не ночь исполнения моих желаний. Мы доехали слишком быстро.

Тима остановился у подъезда. Я не хотела выходить. Больше всего на свете не хотела выходить. Чувствовала, как накипают слёзы, и изо всей силы прикусила губу.

Нет, нет нельзя! Иди домой и там плачь сколько влезет.

− Лик, − тихо произнёс Тимка, − ты в порядке?

Я, не поворачиваясь, кивнула. Кивнула, но одновременно знала, что я не в порядке. Я настолько не в порядке, что мне нужно идти домой. Иначе всё может выйти из-под контроля. В панике я схватила дверную ручку, задёргала её.

− Постой, − остановил меня Тима.

Он щёлкнул кнопкой, я смогла открыть дверь и выскочила из машины.

У подъезда я набирала код.

Один раз ошибка. Что?

Второй раз. Ошибка!

Третий. Безрезультатно!

Я не оборачиваюсь, но слышу, как Тима выходит из машины.

Злюсь на себя. Веду себя как идиотка в клубе, потом мне не пристегнуться, потом не выйти из машины, теперь не могу попасть в собственный подъезд. И что из этого должно выглядеть адекватно?

Я неадекватная!

− Лика, посмотри на меня, − говорит он.

Отворачиваюсь, не хочу, чтобы он видел моё лицо.

− Лика, я прошу тебя, – ещё настойчивее просит он.

Я впадаю в ступор. Не могу повернуться и посмотреть ему в глаза.

Тогда он берёт меня за подбородок. Я чувствую, как горячая слеза медленно скатывается по щеке.

Дура, пьяная дура!

− Всё в порядке, не плачь. Он просто животное. Не расстраивайся, тебе нужно отдохнуть, и всё будет в порядке.

Не будет ничего в порядке. Если ты меня не поцелуешь, ничего больше никогда не будет в порядке.

Тима замечает что-то в моём взгляде. Отчего отворачивается к двери:

− Какой код?

− Одиннадцать, шестьдесят пять, − ответила я.

Он светит на пульт телефоном.

− Здесь кнопка заваливается. Её нужно снизу нажимать, – говорит он и с легкостью открывает дверь.

− Спасибо, Тим. Я… Спасибо.

Мой голос затихает. Он не отвечает. Я захожу в подъезд и уже делаю пару шагов, когда слышу:

− Спокойной ночи, Лика.

Не оборачиваюсь. И ничего не отвечаю.

Спокойной ночи… Это вряд ли.

− Привет, именинница! Во сколько будешь дома? Я хочу прийти до того, как все соберутся, − спросил я.

− Около четырёх, − ответила Лика.

Я носился по торговому центру, подыскивая подходящую упаковку для подарка. Когда я наконец нашёл то, что искал, была уже половина четвертого. Последние пару кварталов я бежал, хотел застать Лику дома одну, до того, как придут гости и начнется праздничная суета.

Она открыла мне дверь и убежала в темень коридора.

− Погоди, погоди, я сейчас, − прокричала она из дальней комнаты.

Через пять минут появилась и включила в коридоре свет. Я понял, что она поправляла волосы, они торчали в разные стороны, только расправленные из хвостика.