А вот историк Жерар Пем нашел в списке городских расходов отметку об уплате двум лицам за содержание и лечение Изабеллы Роме с 7 июля по 31 августа 1439 года. Там же имеется запись об уплате пенсии, установленной городом Изабелле Роме за сентябрь, октябрь и ноябрь 1439 года. Это свидетельствует о том, что женщина, с рождения воспитывавшая Жанну, находилась в Орлеане во время торжественного приема Жанны дез Армуаз. Трудно представить причины, по которым ей потребовалось бы участвовать в обмане, если бы таковой имел место.

После визита госпожи дез Армуаз в Орлеан, то есть с августа 1439 года, город прекратил ежегодные обедни за упокой души той, которую считали сожженной на костре в Руане.

Окрыленная орлеанским триумфом, в 1440 году Жанна отправилась в Париж. Это, видимо, была попытка полной общенациональной «реставрации» героини Жанны д'Арк. Цель поездки очевидна: Жанна мечтала занять причитающееся ей законное место подле брата-короля. Но нужна ли была такая «реставрация» Карлу VII? Жанна давно выполнила свою миссию, и ее появление в Париже для него было нежелательным. Парижский парламент, а в то время это было только судебное учреждение, получив указание короля, предпринял меры, чтобы не допустить восторженного приема Жанны, как это было в Орлеане. По пути в столицу ее задержали и под охраной доставили в парламент. И одного разговора «с пристрастием» оказалось достаточно, чтобы Жанна поняла: идея триумфального въезда в Париж была не самой удачной. Как того и потребовал парламент, Жанна объявила себя самозванкой. Что ей еще оставалось делать? А после признания «самозванства» ее освободили и отправили домой.

После этого имя Жанны почти не встречается в документах той эпохи. Сюрвивисты говорят, что она вернулась к частной жизни. А вот Роже Сензиг и Марсель Гэ даже называют точную дату смерти Жанны – 4 мая 1449 года[78].

В 1456 году Жанна д'Арк была реабилитирована, а в 1920 году – причислена Римско-католической церковью к лику святых.

Как бы все ни обстояло на самом деле, главное предназначение Жанна выполнила: во французах пробудился патриотизм. И кем бы ни была эта девушка – крестьянкой или отпрыском королевского рода Валуа, еретичкой или святой, – единственным непреложным фактом является только одно: она вписала великолепную страницу в историю Франции.

Карл VII был женат на Марии Анжуйской, дочери Людовика II Анжуйского. Она родила ему пятнадцать детей, в том числе и будущего короля Людовика XI. А еще он отметился внебрачной связью с Аньес Сорель, одной из самых красивых женщин XV века.

Некоторые летописцы утверждают, что она родилась в городке Фруамантель в Пикардии, на родине отца, другие называют местом ее рождения городок Фроманто в Турени. По одним данным, она родилась в 1409 году, по другим, что более вероятно, в 1422 году. Ее отец Жан Сорель был советником графа де Клермона, и он весьма выгодно женился на Катрин де Маньеле, наследнице поместья де Верней.

После смерти отца Аньес забрала к себе ее тетка, мадам де Маньеле, но ее собственная дочь Антуанетта взревновала и не пожелала делить нежность матери с непрошеной кузиной. В 15-летнем возрасте Аньес была отправлена в Нанси, где поступила на службу в качестве фрейлины при дворе Изабеллы Лотарингской, королевы Сицилии и жены короля Рене Анжуйского, на сестре которого, Марии Анжуйской, был женат французский король Карл VII.

Когда Рене Анжуйский, сражаясь за обладание Лотарингией, наследницей которой была его жена, был разбит графом де Водемоном и попал в плен, Изабелла устремилась ко двору своего венценосного родственника Карла VII, требуя у него защиты и поддержки. Аньес Сорель ничего не оставалось, как последовать за герцогиней Изабеллой. Однако та вскоре уехала в Италию, оставив Аньес под опекой своей свекрови королевы Иоланды[79], которая одновременно с этим была тещей короля Карла VII. Шел 1443 год.

По одной из версий, королева Иоланда, заметившая цепкий ум и необычную красоту двадцатилетней Аньес, задумала использовать ее в своих целях, в частности, для влияния на слабовольного зятя. Эта мудрая женщина просто обожала так использовать своих фрейлин, которых она повсюду «расставляла» любовницами и шпионками, не гнушаясь при этом и услугами шпионов-мужчин, которыми у нее были монахи-францисканцы. Вероятно, что именно по протекции королевы Иоланды Аньес была представлена ко двору короля Франции.

Так началась связь Аньес Сорель с французским королем. В это время Карлу VII было «немного за сорок», Аньес была почти вдвое младше его.

В первый же вечер король отважился заявить о своих нежных чувствах, но Аньес убежала от него с испуганным видом.

Карл был настолько поглощен своим чувством, что не мог больше думать ни о чем другом, как только о том, чтобы услаждать Аньес, пока та всецело не будет принадлежать ему. И вот однажды утром самые наблюдательные из придворных поняли: красавица Аньес уже не проводит ночи в одиночестве.

Через несколько недель о любовной связи короля и дамы из Фроманто знал уже весь двор. Одна лишь королева, как это обычно и бывает, пребывала в неведении. Но вскоре и Мария Анжуйская начала замечать, что что-то неладно, и установила наблюдение за своим супругом. Карл был очень осторожен. Летописец Жан Шартье сообщает, что никто никогда не видел Аньес целующейся с королем; при этом никто уже не сомневался, что между ними существовали интимные отношения. В 1445 году красавица уже была беременна.

Как бы то ни было, в день, когда должен был появиться на свет младенец, королева Мария, заметив самодовольную улыбку на лице короля, уже ни в чем не сомневалась. Но она не стала скандалить, а решила поступить мудро и попыталась наладить дружеские отношения с любовницей мужа. Они вместе гуляли, слушали музыку, а за обедом вели светскую беседу, что очень радовало Карла VII, для которого не было большего удовольствия, чем видеть полное согласие, царившее вокруг.

В 1445 году у Аньес родился первый ребенок от короля. Это была девочка, которую король, вспомнив на минуту о жене, достаточно цинично предложил назвать Марией. После этого целых пять лет молодая красавица властвовала над королем.

Отметим, что влияние Аньес Сорель на Карла VII было безграничным. Не было такой ее просьбы, которую он не выполнил бы. С ее именем были связаны как минимум три новшества при французском дворе. Прежде всего, она первая среди некоронованных особ стала носить бриллианты. Ее наряды были великолепны, и она считалась одной из лучших клиенток крупного негоцианта и королевского казначея Жака Кёра: он поставлял ей мех куницы и восточные шелка. Все вокруг говорили об экстравагантности фаворитки, которая, отказавшись от просторных туник, скрывавших формы, стала надевать длинные платья, плотно облегавшие тело. Более того, она лично ввела в моду длинный шлейф, который церковь в своей извечной борьбе с женским началом тут же окрестила «хвостом дьявола». Говорят, что, впервые забеременев и опасаясь, что венценосному любовнику этот факт не понравится, она, чтобы скрыть свое «интересное положение», не нашла ничего лучшего, чем на очередном королевском приеме приподнять свою юбку спереди, зажав ее в руке. Уловка Аньес Сорель породила новую моду: под юбки стали подкладывать набитые пряжей пышные подушечки, создавая «эффект беременности».