– Лекарь при исполнении?

– Нет, – ответила Бри, – Я закончила смену и сейчас мирная.

– Нарушение регламента. В военное время и при осадах вы должны заступать на смену и работать на опережение, не позволяя мирным покидать безопасную зону.

Бри согласилась. Мы прошли вперед. Двое впереди, я за ними и следом Адам. Теперь он даже не смотрел на меня. Держался до последнего, пока мы проходили подорванный повторно котлован, постройки и только у входа в бункер, сломался. Я обернулась, прежде чем войти и крепко прижалась к его груди, перед которой блондин сдерживал оружие. Парень сдавленно простонал. Едва слышно, но я не отступила.

– Эмбер, ступай внутрь. Оставайся там до утра.

– Прости!

Я подняла к нему взгляд. Оборона пала. Голубые глаза блестели, а губы парень плотно сжимал, перебарывая себя.

– Ты злишься, знаю. Злись, но хотя бы говори со мной.

Мгновение застыло, превращаясь в вечность. Адам смотрел мне в глаза, но не говорил ни слова. Он так крепко вцепился в свое оружие, словно оно помогало удерживать маску холодности. Я знала, супруг недоволен. Он зол и подавлен. Я хотела его переубедить, но сейчас командующий при исполнении и у него есть возможность помучить меня. Именно так Адам и поступил. Убедившись, что я в пещере, он покинул ее без слов.

Мне остается только ждать утра в компании Ханы. Бри теперь при исполнении.

– Твой муж? – Прохрипела женщина, протянув ноги вдоль пледа, на котором мы обе сидели, – Красивый парень.

– И гордый, – с досадой выдохнула я, – Он ведь не знал, что я здесь. Теперь не простит.

– Простит. Конечно простит. Только время нужно.

– А времени у нас и нет.

В помещении влажно, пахнет плесенью. Освещение тусклое, но взрывов почти было слышно. Я смотрела на высокий потолок и сильно сомневалась, что быть в пещере так уж безопасно. Видимо это единственная вынужденная мера.

К утру грохот более не доносился до нас. Все стихло и мне удалось немного поспать.

Когда дверь укрытия открыли, Адама не было. В госпитале восстанавливался привычный порядок, а я оставалась в стороне. Вечером придет машина, нужно забрать лекарства для Томаса и ехать в Витрум. Но планы нарушены. Теперь я не знала, как поступить. Зато Хана нашла для себя занятие. Бри договорилась, чтобы ее мама осталась помогать за лежачими на ближайшие несколько дней. Это устроило временную администрацию.

– Что ты мнешься у входа? – спросила женщина, надевая халат, – Смотри, надо же! Теперь я одна из них.

– Вам очень повезло, – неубедительно порадовалась я, стоя у одного из боксов.

– Ждешь мужа? Или того, второго?

Мы переглянулись. Вид у Ханы был довольный. Она воспринимала мою ситуацию с задором и игрой, а до событий вчерашней ночи женщина казалась серьезной.

– Бри рассказала?

– Да, сказала, что ты передала посылку через лекаря.

– Можете не упоминать о нем при Адаме?

Хана вздернула брови от удивления.

– Это секрет?

– Я, итак, приехала в Диалон против его воли. Не хочу, чтобы на мой счет возникли подозрения.

– Как знаешь. Не скажу, если так, – она поморщилась и протянула мне руку, – Пойдем? Не стой тут как неприкаянная. Привлекаешь много внимания.

– Нет, простите. Я дождусь возвращения супруга.

– Как знаешь, дочка.

Женщина выдавила из себя дежурную улыбку и развернулась к палатам. После тяжелой ночи внешний тент частично оплавился. И это несмотря на его свойства.

Пахло гарью и жженым пластиком. По коридорам, выложенным каменной плиткой, следы песка и пепла. Следы войны теперь повсюду, но совершенно незаметны на лицах медицинских работников. Они приводили все в порядок так быстро, словно муравьи. Словно происходившее ночью – обычное дело.

Около девяти зазвенел сигнал. Это сирена, возвестившая о поступлении новых раненных. Несколько лекарей подоспели к воротам, а оттуда внутрь на носилках стали заносить солдат. Среди них не было ни Адама, ни Эбена. От сердца сразу отлегло. Жить в новой реальности оказалось нервозно.

В одиннадцать ко мне подошла Бри и настояла на том, что неплохо было бы поесть. Для больных приготовили поздний завтрак. Я согласилась, но смогла проглотить всего пары ложки зерновой каши. Она оказалась густая, пресная, но очень сытная. После, запив это стаканом воды, я решила закрыть вопрос с лекарствами и выбралась на улицу через потайной ход, показанный Эбеном.

Проходить через главные ворота, используя метод взлома – опасно.

– Боже! – выдохнула я, увидев масштабы происшествия прошлой ночи. Двухэтажное здание у госпиталя было наполовину разрушено. Все черное от пламени с зияющими окнами-глазницами. За ним вдалеке дымящийся котлован и множество мусора от попадания снарядами в землю и мелкие постройки.

Повсюду трудились бригады в черно-оранжевой форме. Собирали в небольшие телеги мусор, сметали с дорог осколки, фиксировали разрушения на зданиях.

Я прошла вперед, мимо трудящихся и военных с оружием в руках. По всему Диалону выставлен патруль. Те самые военные, прибывшие на огромных машинах с Адамом и Роном. В этот раз никто из солдат не обращал на меня внимания.

Светало. Настолько, насколько это возможно. В Пустоши в полдень наступает самое светлое время суток. Я начинала привыкать, раз стала разбираться в ночи, утреннем свете и дневном. Теперь яркое солнце станет обжигающим для непривыкшей к нему жительницы пустыни.

Склад уцелел и работал, несмотря ни на что. Это было длинное здание с подвальным помещением, откуда вежливая девушка принесла по номеру уведомления мою посылку с ценными лекарствами для Томаса.

Теперь у меня хотя бы есть чувство удовлетворенности. Я помогу ребенку, а остальное не важно. Даже если Адам закроет меня в Витруме, без права покидать его в дальнейшем.

Возвращаться в госпиталь не стала. Осталась у котлована, наблюдая за тем, как работают строители, восстанавливая утраченное. Так я хотя бы не встречусь лицом к лицу с Эбеном.

– Эмбер!

Я обернулась на голос. В паре метров от меня стоял высокий блондин. Его оружие висело на ремне за спиной, на форме местами виднелись потертости от рыжей пыли и следы крови. Не дожидаясь предстоящего серьезного разговора, я сама подошла ближе. В этот раз Адам проявил снисхождение и обнял меня, прижавшись щекой к макушке. В теплоте рук и глубоком вдохе я почувствовала необходимое мне прощение. Может ошиблась, но его гнев отступил.

– Я вернусь в Витрум с обозом, – прошептала я, отстранившись, – Сегодня вечером. Лекарства у меня.

– Не стану спрашивать почему ты так поступила. Благородство и сострадание хорошая черта, но не в том случае, когда совершаешь опрометчивые поступки, – Адам прикоснулся рукой к моему подбородку, поднимая лицо к себе, – Когда-то ты просила не обманывать тебя. Я ожидал того же по отношению к себе.

– Адам, – прошептала я, – Мне пришлось. Я считала, что так будет лучше. Достану необходимые препараты и вернусь до того, как ты…

– Ты не поедешь с обозом, – прервал меня супруг, – Я не могу рисковать твоей жизнью второй раз.

– Как же лекарства?

– Генри среди раненных. Он поедет к своим и отвезет снадобья для сына.

– Значит я не вернусь в Витрум?

– Нет. Ты уезжаешь со мной, – Адам провел большим пальцем по губам и свел брови, не сводя с меня глаз.

– С тобой, но куда? Скажи мне?

– Позже.

Адам перехватил мою ладонь и направился в сторону госпиталя. И будто назло со стороны сканеров послышались голоса. Вперед, по дороге, в сторону госпиталя направлялось четверо лекарей. Среди них Эбен.

Я не оборачивалась, но слышала разговоры мужчин. Сначала они смеялись, даже шутили, что не подходило общей обстановке, а после знакомый голос умолк. Эбен видел нас, а Адам прекрасно это знал. Но не обернулся до последнего.