— Вам пора, — донеслось из-за двери. — Выключите, пожалуйста, свет. Я проведу вас на совет.

— Ты бы хоть представился, — сказал Ингвар, душераздирающе зевая. — А то как-то неловко даже.

— Вам не нужно знать моё имя.

— Ладно, буду звать тебя «Эй, ты». Эй, ты, мы готовы. Гашу лампочку.

— Идите за мной, я буду вас направлять. Пол ровный, потолки высокие, где будет нужно пригнуться или переступить порог, я вас предупрежу.

— Чёрт, как же я ненавижу темноту и подземелья! Ладно, пошли. Сделаем это быстро.

— Много вас тут? — спросил Ингвар. — Судя по акустике, помещение небольшое. И нафига был этот обыск?

— Нас столько, сколько должно быть, — ответил голос из темноты. — Мы просмотрели ваши вещи, чтобы получить представление, с кем имеем дело. Для этого нам пришлось перенести их в светлое помещение. Извините за долгое ожидание.

— Какая откровенность. Представляться, как я понимаю, вы тоже не будете?

— Чем меньше вы о нас знаете, тем лучше. Мы отчётливо понимаем свою уязвимость перед внешним миром и пришельцами из него.

— Так выведите нас на ту сторону, и на этом всё закончится. Мы пойдём своим путём, а вы останетесь жрать наши припасы. Нет, я не в претензии, ещё моя бабуля говорила: «Если хочешь быть здоровым, ешь один и в темноте». Но весь этот зловещий цирк уже начинает раздражать.

— К сожалению, у нас появились основания сомневаться в чистоте ваших намерений. Думаю, ваши цели отличаются от заявленных. Боюсь, что мы не можем вас просто отпустить.

— И что же вас навело на такие мысли?

— Карта. Мы нашли в ваших вещах карту.

— Ну да, надо же нам как-то ориентироваться? Карта обычно помогает.

— На вашей карте есть отметки. Вы можете сказать, что именно обозначено?

— Не все из них сделаны мной. Я забрал эту карту у другого человека.

— Нас интересует одна из них. Она указывает на объект, расположенный здесь. Подписана «Убежище 13» и ниже цифры.

— О, так оно здесь? Кружок захватил половину горной гряды.

— Значит, это ваша пометка?

— Не совсем. Её сделала одна девушка, на другой карте, весьма неточной. С неё на эту пометки перенёс ещё один человек, а уже у него я её забрал. Так что — нет, они сделаны не моей рукой, но я примерно в курсе контекста. Уточнять расположение мне в голову не пришло, потому что незачем.

— То есть вы утверждаете, что это совпадение? Ваша странная компания с картой, где помечено расположение Убежища, с кодом от его двери, оказывается у его порога, и мы должны поверить, что вы просто мимо проходили?

— Когда вы говорите, звучит действительно подозрительно, — признал Ингвар. — Однако именно так всё и обстоит. Нас не интересует убежище, мы не собираемся здесь задерживаться. Отпустите нас, и мы пойдём дальше. Код, если это он, а не просто телефончик девушка оставила, — у вас теперь есть. Открывайте, пользуйтесь.

— Нет, — возразил голос из темноты, — так не пойдёт. Даже если предположить, что вы говорите правду и действительно не заинтересованы в Убежище сами, вы можете рассказать о нём кому-нибудь. Тогда у обитателей пустошей появится мотив ворваться сюда с фонарями и факелами, разрушив нашу хрупкую жизнь.

— Да что такого ценного там может быть? — удивился Ингвар.

— Мы не знаем. Но очень хотим узнать. Само существование Убежищ — большая тайна, мы узнали о нём случайно, от человека, который туда шёл. Он, как и вы, делал вид, что хочет всего лишь пройти по тоннелю, но нарушил все договорённости, включив свет и сбежав от сопровождающих. Были жертвы. Пока мы разобрались, что случилось, он уже запер за собой двери. Мы больше не повторим этой ошибки.

— И что это означает для нас?

— Мы не можем рисковать. Вы не покинете подземелье.

— Да, как-то не очень всё повернулось, — сказал Ингвар, заново осматривая помещение, в которое их вернули. — Хорошо хоть, лампочку дали включить, не заставили сидеть впотьмах. Но выбраться это нам не поможет: дверь одна, железная, заперта. Допустим, мы её как-то откроем… Но дальше темнота в незнакомых коридорах, где местные ориентируются как у себя в кармане, а у нас забрали всё, включая Дубинал Миротворец и твоё рубило, Лысая. И не надо на меня шипеть! Да, я не дал тебе устроить резню. И правильно сделал. В темноте на ощупь ты бы навоевала… Не надо быть такой кровожадной. Лично я считаю, что всегда лучше договариваться, чем оружием махать. Несмотря на сложную биографию, в душе я человек мирный. Пока меня не вынудят, конечно. В конце концов, не зря я был Просветлённый Сурья, Истинно Постигший Истину! Слышали бы вы мои проповеди о ненасилии!

«Ом, шивайям-шивайям! Возлюбите друг друга! Возлюбили? Тогда возвращайтесь из кустов обратно, продолжим. Расскажу вам про ахимсу — принцип ненасилия. „Не обижай ближнего своего“. Ни человека, ни собаку, ни мышонка, ни лягушку, ни неведому зверушку. Не говоря уже про котиков, за них сразу карму на ось колеса сансары наматывает. Вы спросите меня: „Просветлённый Сурья! Но как же нам удержаться от насилия, если на кого ни посмотри, морда так кирпича и просит?“ Отвечу вам просто: „Просящему — дай!“ Вот там с задних рядов интересуются — какая, нафиг, ахимса, если на тебя гопота, к примеру, наехала или бандюки бизнес отжимают? Я вам так скажу: не путайте терпеливых с терпилами. Как говорил великий Будда, „я учу проявлению всех тех состояний души, которые хороши и не несут зла“. Однажды некий прославленный генерал пришёл к Гаутаме и спросил его так же, как вы спрашиваете меня: „Должен ли я дозволять злодею делать всё, что ему вздумается, и покорно уступать всякому, кто угрожает силой взять принадлежащее мне?“ „С фига ли? — ответил ему Будда. — Хлебало треснет! Вы меня чем слушали вообще? Я вас чему учил? Полному отказу от себя, но не отказу от чего бы то ни было в пользу сил, представляющих зло! У верблюда два горба, потому что жизнь — борьба. Но тот, кто борется, должен следить, чтобы не сражаться ради своих личных интересов против истины и справедливости“. Так ответил генералу Будда и добавил: „Кто идёт на войну за правое дело, исчерпав все средства к сохранению мира, не заслуживает порицания. Порицаем должен быть тот, кто вызвал войну“. И генерал ушёл, просветлённый. И я повторю вам, маловерные: „Подставь другую щёку“ — это не про ахимсу. Истинно просветлённый незлобив, но ходит с крепкой палкой. Да, вот с этой. Если кто-то попробует обидеть мою неземную доброту, то моментально огребёт. Но он получит по тыкве не из-за моего неследования ахимсе, а потому, что это будет воздаянием за его личный мудизм. Вломив трындюлей, я не буду питать к нему ненависти, выступив бесстрастным орудием кармической справедливости. Когда он это поймёт, наказание очистит его душу, и он не станет более сетовать на свою судьбу, но будет радоваться ей. Или не поймёт и не будет, но нас не должны волновать проблемы всяких придурков». Эх, хорошее было время… Когда денежки отлежались и след остыл, мне было даже немного жалко покидать ашрам. Хотя наивные лошки, смотрящие мне в рот, чертовски раздражали, а организм истосковался по виски, табаку и говяжьим стейкам, была во всём этом некая абсурдная правильность. Но шило в жопе гнало меня в путь, и вскоре я вернулся на Родину… Так, какого чёрта? Кто свет выключил?

— Совет закончил совещание. Вас ждут.

— О, это наш безымянный голос из темноты? Чудненько. И что там порешали?

— Вам расскажут. Открываю дверь, выходите медленно и спокойно.

— Совет решил предоставить вам шанс, — прозвучало во тьме наполненного неизвестным количеством людей помещения. — Вы сможете подтвердить чистоту своих намерений и отправиться дальше.

— И какого же подтверждения вы потребуете? — спросил Ингвар. — Вряд ли вас устроит «честное пионерское».

— Вы откроете Убежище и предоставите нам доступ туда.

— А у самих что, лапки?

— Вход освещён, коридор узкий, поэтому мы можем подойти только поодиночке. Это небезопасно. Вы можете действовать совместно, для вас те, кто, предположительно находятся внутри, менее опасны.