Здесь всего пара десятков столов, но в столовой сейчас сидят три человека в разных углах, да и только. Иногда мне кажется, что кто-нибудь рано или поздно помрёт от жажды, просто слишком надолго зависнув в виртуальной реальности. От голода, конечно, не успеет: ожидаемое время полёта – две недели, и полторы из них уже прошли. Пока никто не умер, но тем не менее.

А кто-то умрёт и без всяких виртуальностей: одни голодают от депрессии, другие просто воротят нос от местного комбикорма.

Мне выдали сероватую густую жижу – разведённый в воде сухпаёк. Когда я впервые увидел эту гадость, переживал, что на вкус она будет отвратительной, но зря: вкуса у неё просто нет. Но меня это никогда не беспокоило, ведь пока большинство пассажиров для доступа в виртуальность использует обычные костюмы со шлемами, которые придумали ещё в двадцать первом веке, у нас, у випов, стоят самые настоящие нейроинтерфейсы, а это уже другой уровень погружения. Поэтому у маминых котлеты не только имеют вкус, но даже лучше настоящих.

Я сажусь в свободный угол зала и начинаю есть свой белково-углеводно-витаминный комплекс с таким аппетитом, будто это не безвкусная гадость непривлекательного вида, а омары с красной икрой. Мозг уже начал понимать, что его целый день дурили в обход желудка, ведь по-настоящему я в последний раз ел ещё вчера вечером.

– Можно?

Надо мной нависает парень на вид лет двадцати, до этого он сидел в другом углу столовой. У него мелированные волосы и хитрая, будто бы небрежная укладка. Одежда явно недешёвая, а на руках хорошие часы. Сейчас даже среди богатых мало кто так выглядит, людям стало не до внешнего вида. Все на стрессе, почти все, если не абсолютно все, потеряли близких людей, а лучший способ уцепиться за прежнюю жизнь – это Homeland. Поэтому люди больше озабочены моделированием своего виртуального образа, нежели намазыванием геля на волосы. Да и нет никаких гелей среди запасов, всё сгорело в огне ядерных взрывов. Этот, видимо, успел захватить своё добро во время эвакуации.

– Конечно, – говорю я.

Парень садится и представляется:

– Олег.

– Вадим, – отвечаю я и продолжаю есть, поглядывая на непрошенного собеседника.

Глаза горят, довольная лисья улыбка до ушей. Не видел таких персов с самого антропоцида. Есть, конечно, такой тип людей, которым любые беды нипочём, но мне кажется, даже они сломались. Либо этот чел захватил с собой не только гель для волос. Ну, если вы понимаете, о чём я.

– Откуда сам? – спрашивает Олег.

– Из Москвы.

– А я из Новосибирска. Но теперь уже тоже из Москвы. Они ж в своём Хоумлэнде только пять российских городов сделали.

– Да, знаю. Москва, Питер, Севастополь, Екатеринбург и Владивосток.

– Ага, – Олег кивает и бросает взгляд на обои – там бушует океан. – Слышал об открытии нового ночного клуба на Пушкинской?

– Нет. Кому-то сейчас есть дело до ночных клубов? – скептически отвечаю я.

– Мне, например. Это мой клуб.

О, я понял, сейчас будет реклама.

– Поздравляю с открытием. Заработаешь кредитов, от которых, может, со временем даже толк какой-то будет.

– Будет. Коммунизм у нас временный, это я тебе гарантирую. Долго человечество так не просуществует.

– Вернее то, что от человечества осталось, – усмехаюсь я.

– Расплодимся, куда мы денемся. В общем, ты приходи. В эту полночь по Москве. В здании «Известий». Прикинь, оно, на самом деле, пустое. Больше половины таких вот зданий – это просто кубики с текстурами. Мне там организовали помещение.

Чувака понесло, даже слова вставить не даёт.

– Я подумаю.

– Зря ты так скептичен. Людям нужно отдохнуть, оторваться. Может, немного напиться.

– Это мы с тобой там напьёмся. А обычные люди в простых костюмах, коих большинство – нет.

– Зануда ты. Ладно, моё дело – пригласить. Не буду больше тебя тревожить.

Олег уходит за свой стол, а я думаю о том, что он сказал. И да, наверное, он прав. Я в ночных клубах даже не бывал ни разу, по возрасту не положено. А он явно тусовщик. Так что атмосферу воспроизведёт правильную. Надо ж хоть раз в жизни побывать на таком мероприятии! Пусть жизнь пролетела мимо, но у меня есть виртуальность. И раз она даёт возможность что-то наверстать – чего бы и нет?

Я достаю телефон – он точно такой же, как и виртуальный – и открываю чат с друзьями.

Вадим: Ну что, пацаны, вы там ещё в хамляндии?

Кристина: Пацаны?

Вадим: Сорян. Пацаны и девчонка

Марс: Я хз чо ты в обиженку играешь. Дуй сюда, тут весело

Вадим: Всё в кибердринке?

Лёня: Ага

Вадим: Есть варик интересней. Ща с чувачком общался, он открывает клуб на Пушкинской. Где Известия. Пригоняйте, потусим, заценим чё и как. В полночь

Сергей: Норм тема. А че по чем?

Вадим: Да пофиг, на месте разберёмся. Ну что?

Лёня: Звучит неплохо

Марс: Да, го

Кристина: Хз, смущают меня такие места.

Вадим: Всё нормально, мы с тобой ;)

Кристина: Ладно, фиг с вами, поехали. Мне Макс уже мозги тут полоскает.

Вадим: Ок. Тогда забились. В полночь там

По-хорошему, надо было после столовой поработать. Но ничего, за один вечер без меня корабль не упадёт. Тем более, я не единственный сисадмин. А отдыхать-то надо! Так что я, минуя отца, который всё так же залипает в иллюминатор, захожу в виртуальность и начинаю моделировать внешность.

Посреди абсолютно чёрной комнаты без конца и края стоит моя точная копия. Белая футболка, чёрные джинсы, белые кеды. Вот и весь наряд, в котором я гоняю по виртуальному миру. Скучно и бедно, могут и не пустить. Как там молодые люди вообще в клубы-то ходили? Я дотрагиваюсь до футболки, и вокруг моей модели появляются иконки: футболка, рубашка, поло, свитер, свитшот и многое другое. Футболка? Нет, не то. Рубашка? Не, эта слишком официальная. Вот более свободный вариант. Цвет… чёрный? Не, как-то тупо. Синий? Тоже не то. Розовый? Ну нет, слишком вызывающе. Такое будет лучше на Марсе смотреться. Белый? Да, пожалуй. Оставлю белый.

Смотрю на джинсы – сойдёт. Оставим как есть, сочетается неплохо.

Дотрагиваюсь до обуви. Кроссовки, ботинки, сапоги… так, остановимся на ботинках. Выбираю лакончиный вариант из чёрной кожи.

Теперь запястье: на выбор есть множество аксессуаров. Никогда их не носил. Но всё бывает впервые! Выбираю часы. Платные идут от тысячи кредитов – дороговато. Останавливаюсь на умных: и практично, и смотрится хорошо.

Причёска у меня как и в жизни: никакая. Некоторое время выбираю укладку и останавливаюсь на примерно такой же, какая была у Олега. Не люблю такое, но надо же месту соответствовать.

Кажется, всё. Сам себя не узнаю, если честно. Но мне нравится! Как будто даже настроение поднимается. Я натужно улыбаюсь своему «отражению», и оно улыбается в ответ. У меня забрали лучшие годы – пусть так. Этот парень вернёт их обратно. Хоть и в суррогатном виде.

Смотрю время на телефоне – уже немного за одиннадцать вечера. Самое время ехать. Сверху висят кнопки: «Окей» и «Отмена». Я подтверждаю образ касанием кнопки «Окей». Моя внешность меняется.

«Вход», – мысленно командую я, и комната исчезает во тьме.

Но тьма в миг растворяется, и вот, я уже сижу на диване в своей квартире. С кухни доносится шум воды и звук телевизора. Там крутят какое-то очень старое кино: вроде бы, третья «Дюна» Вильнёва. Сейчас телевизоры ни на что больше не годятся. Почему-то мне не хочется сталкиваться с мамой и объяснять ей, куда я иду, хоть и понимаю, что отвечать ей что-то необязательно. Наверное, на подсознательном уровне я, как и отец, считаю эту «маму» настоящей.

Я быстро проскальзываю к входной двери и спускаюсь в ночную Москву. А раз уж мы сегодня тусуемся по-крупному, то и метро как-то не аутентично ситуации, поэтому решаю раскошелиться, достаю телефон и вызываю машину в сервисе Homeland Taxi. Она подъезжает уже секунд через тридцать – их тут полным полно. В основном они раскиданы во дворах и терпеливо ждут вызова. Ведь за рулём, на самом деле, никого нет.