Алимпиев, по мнению другого анонимного мемуариста, «олицетворял собой идеал всероссийского благодушия: ленивый и беспечный, весёлый и ликующий, всегда с приятной улыбкой на устах, напоминал тип Чичикова». В отличие от своих коллег, Алимпиев навещал заболевших учеников, радушно приглашал их к себе домой на вечерний чай в кругу семьи. Его урок был «самый весёлый и приятнейший из всех классов в неделю». Правда, методика преподавания учителя словесности была весьма своеобразной. Он «терпеть не мог задавать, а еще более спрашивать уроки», никогда никого не вызывал к доске. Ученики самостоятельно выходили отвечать по установленной ими очереди, а Алимпиев, «засунув руки под фалды вицмундира, начинал свою величавую прогулку около кафедры, подчас выделывая тою или другою ногою лёгкие антраша». Во время этого действа остальные гимназисты «безмятежно предавались преферансу в доморощенные карты или просто болтовне с соседом».

Однако любая недобросовестность приводила доброго учителя в бешенство, и тут он не скупился на ругательства, называя своих подопечных «свиньями» и «подлецами», но никакого наказания вслед за этим не следовало.

Несмотря на причуды Алимпиева, экзамены по словесности ученики Второй гимназии сдавали блестяще, получая различные премии на конкурсах. Как отмечали бывшие воспитанники, своим «ласковым словом, гуманным отношением» Алимпиев умел развить в детях самое главное – «любовь к отечественной литературе, фантазию и самодеятельность мысли», чего его «собратья по профессии не могли достигнуть диким обращением, страхом взысканий, вечным подтягиванием». Главный «секрет» Александра Петровича заключался в том, что он разрешал писать в форме классных сочинений «все, что только взбредёт каждому в голову». В результате появлялось несметное количество разнообразных романов, повестей, комедий, журналов и газет. Эти произведения учитель добросовестно читал и разбирал как в классе, так и на домашних вечерах, откуда юные авторы, по их признанию, выходили «очарованные, с массой добытых знаний, с творением, разбитым в пух и прах, но с самолюбием незатронутым». Кроме того, под руководством учителя словесности ученики издавали рукописный «Гимназический летучий листок», который «за своё обличительное направление строго преследовался гувернёрами». В результате, не занимаясь механической зубрёжкой грамматики и теории словесности, ученики Алимпиева «хорошо излагали свою мысль устно и письменно, знали практические правила русского языка».

Действующие лица

А.Ф. Постельс (1801 – 1871 гг.) – естествоиспытатель, путешественник, почётный член Петербургской академии наук, участник кругосветного плавания Ф. П. Литке, исследователь Камчатки; директор Второй гимназии в 1837 – 1856 гг.

В 1830-х гг. на выпускной экзамен в гимназии всегда приезжали университетские профессора, так как успешно окончившие школьный курс поступали в Университет без вступительных испытаний. Профессором богословия был протоиерей А.И. Райковский. Зная его предпочтения, законоучитель Второй гимназии Н. Раевский заставлял гимназистов «зазубривать все тексты из Катехизиса и всю механистику из Священной истории, изложенную в латинских стихах вроде: «Unda rubens, ranae, pedes post musca luesque аbscessus, grando, bruсhus, tenebrae, horrida coedes» (в буквальном переводе – кровавая волна, лягушки, вши, мухи, зараза, саранча, мрак, жестокие убийства; имелись в виду «казни египетские» – Т.П.) Экзамен прошёл блистательно, профессор был очень доволен и, обращаясь к учителю Закона Божия, сказал: «Как в преподавании нашем, так и фамилиях есть сходство». В ответ последний, видимо, оскорбившись таким сравнением, возразил: «Но есть и разница – какая существует между раем и райком».

Райковский был формалистом, а Раевский, судя по воспоминаниям учеников, которые очень его уважали, заботился не о том, чтобы они выучили наизусть учебник, а о том, «чтобы поселить в сердца их христианские чувства, образовать их нравственность».

Вот в этом и была разница.

Н.Ф. Раевский, судя по всему, отличался сроптивым нравом и не очень жаловал учебное начальство. Во всяком случае известно, что в 1833 г. он не счел нужным, как было положено, послать на утверждение свою речь на выпускном акте. За это батюшка получил замечание от попечителя округа князя М.А. Дондукова-Корсакова. На следующий год Раевский, как ни в чем не бывало, снова проигнорировал требование предварительной цензуры выступления на акте. Раздосадованный попечитель велел директору А.Ф. Постельсу сделать законоучителю строгий выговор и объявить ему, что если он желает продолжать свою службу при Второй гимназии, то должен "в точности сообразоваться с требованими начальства". Удивительно, но в итоге проявленное неуважение к установленным правилам сошло батюшке с рук и не повлияло на его дальнейшую карьеру.

Действующие лица

А.И. Райковский (1802 – 1860 гг.) – профессор богословия, член петербургской Духовной консистории и Духовного цензурного комитета, автор книги «Логика, описывающая механизм нашей мысли, ее формы и законы на основании здравого, христианством руководимого, смысла»

Н.Ф. Раевский (1804 – 1857 гг.) – законоучитель в Кадетском корпусе, Доме воспитания бедных, Михайловском артиллерийском училище, Второй гимназии (1831 – 1845 гг.). С 1846 г. – главный наблюдатель за преподаванием Закона Божия в военно-учебных заведениях. Автор книг «О жизни и творениях семи знаменитейших отцов церкви»; «Несколько уроков из истории древней христианской церкви»

кн. М.А. Дондуков-Корсаков (1794 – 1869 гг.) – участник Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии; служил по ведомству Министерства внутреннх дел, затем – Министерства народного просвещения, вице-президент Академии наук; попечитель С.-Петербургского учебного округа в 1833 – 1842 гг.

А.Ф. Постельс (1801 – 1871 гг.) – естествоиспытатель, путешественник, почётный член Петербургской академии наук, участник кругосветного плавания Ф. П. Литке, исследователь Камчатки; директор Второй гимназии в 1837 – 1856 гг.

В 1832 г. во Вторую гимназию весной, почти в самом конце курса, поступил 10-летний Александр Родионов. Он был поражён многолюдством класса, в который его привёл инспектор И. Б. Кестнер: там сидело не меньше 80 человек. Поскольку новый ученик не мог следовать за классом, его посадили на заднюю скамейку – на «Камчатку». В гимназиях было принято рассаживать учеников в зависимости от успехов в учёбе: в передних рядах восседали лучшие ученики – «первенцы» или «первопартники», а сзади – бездельники, лентяи и второгодники. Соседями Родионова оказались взрослые детины Дьяконов и Половинкин. Первому было за 20 лет, он уже брил бороду и нюхал табак, второй представлял собой коренастого и широкоплечего малого лет 18-ти. Любимым занятием Половинкина было бить соседей, мешать другим следить за объяснениями учителей, свистеть и производить различные «беспорядки» на уроках, а во время перемен драться «на кулачках». Вплоть до летних каникул Родионов ходил в класс почти бессознательно, переносил побои Половинкина, когда давал ему слишком мало булки или других лакомств, узнал на своём горьком опыте что такое «задняя скамейка» и твёрдо решил изменить судьбу.

С нового учебного года он стал прилежно заниматься и вскоре был сделан «авдитором» (аудитором). Система аудиторства вводилась учителями в переполненных младших классах и была отголоском ланкастерского метода обучения. За более сильными учениками закреплялись слабые. Авдиторы должны были проверять у своих подопечных уроки и выставлять им отметки, а потом передавать результаты учителям.

А. Родионов писал в своих воспоминаниях, что прежде грозный Половинкин и ему подобные «сделались как овечки и присмирели перед единицами и нулями», которые получали теперь от него за всякое незнание урока. Боялись они не зря – многие учителя любили «почесать руки» о нерадивых учеников, иначе говоря, выдрать за уши или за волосы, надавать тумаков и т.д. Инспектор гимназии по субботам приходил в класс, брал список и вызывал учеников, отличившихся за неделю леностью или шалостями. Их вели в шинельную, где у сторожа, отставного солдата огромного роста, всегда были готовы скамейка и розги.