Он коснулся моей щеки, и я зашипела от боли. Кажется, царапина глубже, чем я думала.

– Тебе никто не говорил, что не стоит тыкать грязными руками в чужие ссадины? – воскликнула я.

– А в свои, по-твоему, можно? – хмыкнул Астор. Невыносимый человек!

– Ни в какие нельзя, – буркнула я.

– Хорошо, прости, – обезоруживающе улыбнулся мой спутник и снова дотронулся до моей щеки.

Не успела я возмутиться, как поняла, что больно не было. Тепло, приятно, но не больно. Я неуверенно приложила ладонь к лицу – ничего! Ни следа!

– Фермер, говоришь? – фыркнула я.

– Угу, иногда животных лечу, – невозмутимо ответил Астор. И, не дожидаясь моего негодующего крика, поспешил сказать, – Не благодари, мне нетрудно!

Мы шли, потом шли, и снова шли, а дорога всё не кончалась. По одну руку – кусты, чуть дальше лесок. По вторую руку – то же самое. Через несколько часов мне начало казаться, что мы ходим по одним и тем же местам.

– Так и есть, – не стал спорить фермер. – Мы действительно ходим, как бы это сказать, по кругу.

– Но зачем?!

– Затем, что есть здесь тот, а, вернее, та, кто сможет помочь укрыться от всадников тьмы.

– Волшебница?

– Можно и так сказать. Но свой дом она защищает от случайных гостей. А неслучайным нужно пройти четыре полных круга, чтобы попасть к ней.

– И сколько мы уже прошли? – вздохнула я.

– Три. Осталось немного. Присмотрись, скоро лесной морок спадёт.

Астор не ошибся, прошло не больше часа, а лес вокруг начал рябить и туманиться. А через несколько мгновений я увидела его. Уютный срубовой дом с трубой, из которой шёл лёгкий дымок.

– Нас ждут, – обрадовался Астор и решительным шагом подошёл к крыльцу.

Дверь перед ним распахнулась, являя статную рыжеволосую девушку с медовыми глазами. Волосы её были собраны в венок, в который девушка вплела ягоды рябины и кленовые листья. Платье у неё тоже было необычное, разноцветное: местами зелёное, где-то красное, но больше всего на нём было жёлтого всех оттенков, от золотистого до почти коричневого.

– Астор! – она тепло улыбнулась, обнимая фермера. А потом уставилась на меня и холодно процедила, – Здравствуй, Софья.

Улыбаюсь самой милой улыбкой, на которую только способна. Она меня знает, но, судя по всему, терпеть не может. А я её не помню…

– Зачем ты её привёл? – прошипела девушка, не смущаясь того, что я, вообще-то, её тоже слышу. – Неужели мало тебе было того, что она…

– Не нужно, Оселия, – мягко остановил её Астор. – Она не помнит.

Оселия? Это же… Я задохнулась от избытка чувств. Это же сама царица осени, так почему она живёт в лесу в таком крохотном домике? Где её дворец или хотя бы что-нибудь, соответствующее статусу? И кто такой Астор, что вот так запросто может явиться к самой царице?

– Не помнит? – переспросила Оселия, внимательно глядя мне в глаза. – Интере-есно. Совсем ничего?

– Уже не совсем, но главного – нет.

– Любопытно… Что ж, вы, должно быть, устали? Проходите в дом, заночуете здесь.

Астор широко улыбнулся и потянул меня за руку, приглашая следовать за ним. В голове у меня роились сотни вопросов, но не было ни единого удобного случая, чтобы расспросить моего спутника. Поэтому я занялась весьма интересным делом: рассматривала избу царицы Оселии.

А посмотреть было на что! Платье рыжеволосой красавицы оказалось… Из листьев! Самых настоящих, живых и трепещущих при каждом шаге. Листья были и на полу. Я осторожно сделала первый шаг, боясь наступить на разноцветный живой ковёр. Астор хмыкнул, а Оселия покачала головой. Она по-прежнему на меня неодобрительно посматривала, но взгляд будто стал мягче.

– Иди, не бойся, – вдруг сказала она. – Это зачарованные листья, они не сохнут и не ломаются. Иначе как бы я здесь ходила?

Зачарованными были не только листья. Внутри избы зрел виноград. Крупные мясистые ягоды висели прямо на стенах, заполненных виноградными листьями. Сидеть предлагалось на небольших стогах сена и только стол был обычным, деревянным, накрытым оранжевой льняной скатертью с причудливой вышивкой.

– Со столом я ничего не придумала, – грустно заметила царица. – Есть на стоге не удобно. Устраивайтесь, сейчас принесу пироги.

И она ушла, оставив нас одних.

– Оселия живёт одна? – удивилась я. – Без слуг?

– Она этого не любит, – пожал плечами Астор. – Больше всего на свете Оселия любит природу и тишину. И если бы не необходимость править царством, она бы отсюда не выходила. Хотя надо признать, она прекрасно справляется. Вот, посмотри, – он подвёл меня к одной из широких кадушек у стены. Вопреки всем ожиданиям, внутри оказались листья, кружащиеся в потоке воздуха. – Вот здесь царица творит ветер. Мы всегда знаем, когда она чем-то расстроена, тогда она закручивает такой ураган, что только держись!

– Так значит, Оселия правит ветром?

– Не только, – улыбнулся Астор.

– Позволь, я расскажу сама, – раздался голос царицы, входящей в комнату. В руках у неё было большое блюдо с пирогами. Она жестом пригласила нас сесть, махнула рукой, и на столе появился кувшин молока и кружки. – Каждое утро я бужу солнце. Осенью оно лениво, мне приходится приложить усилия, чтобы уговорить его хотя бы иногда осветить и немного согреть землю. Когда мне это не удаётся – я зову дождь.

– Как это зовете? Он что, живой?

– Конечно, живой, Софья, – удивилась Оселия. – Главное – следить, чтобы он не загостился, а то затопит все луга.

– Как это, должно быть, интересно, – протянула я.

– Интересно, первые пару сотен лет, – фыркнула Оселия. – Потом надоедает. Ешьте, уже поздно. Поговорим завтра, когда я разбужу солнце.

Слуг у Оселии не водилось. Царица собственноручно наколдовала нам в одной из комнат кровати с удивительной периной из осенних листьев. На ощупь они были мягкие, тёплые и приятные, но хранили аромат дождя. Между кроватями Оселия взмахом руки сотворила живую ширму из тесно переплетающихся стволами деревьев. Пожелав нам добрых снов, царица отправилась договариваться с Луной.

Едва моя голова коснулась перины, меня тут же сморил сон. Сказывалась усталость и напряжение, не покидающее меня ни на миг с тех пор, как я оказалась в Царстве Ос. Однако разбудили меня не лучи солнца, а тихий голос Астора. Прислушавшись, я поняла, что он говорит с Оселией обо мне. Сон как рукой сняло.

– Она точно не услышит? – спросил Астор.

– Нет, – ответила царица. – Я вплела в её перину сон-траву, проспит до утра, коли насильно не разбудишь. А теперь скажи мне, отчего ты не сделал то, что должен был?

Астор молчал, а я едва дышала, боясь выдать себя. Что он должен был?

– Ты же знаешь, что будет, если об этом узнает Он.

– Ареир никогда не убьёт единственного сына, Оселия, – жёстко сказал Астор.

– И ты, надо полагать, этим пользуешься. Заклинаю тебя, приди в себя, Астор! Не к добру это всё. И то, что она снова явилась. И то, что ты, наплевав на свой долг, скрываешь её у меня.

– Мы уйдём утром.

– Не горячись, – фыркнула Оселия. – Ты же знаешь, я никогда тебя не выдам. Я лишь беспокоюсь о тебе. Илиар наверняка уже спустил своих псов. У вас мало времени, Астор!

– Я не отдам Софью.

– На кону судьба всего нашего мира! Одумайся! – воскликнула Оселия и тут же осеклась.

Она тихо поднялась и заглянула за ширму, желая убедиться, что не разбудила меня. Я молниеносно закрыла глаза и отчаянно засопела. Сплю я, сплю! Продолжайте, пожалуйста, очень интересно, что ещё утаил мой драгоценный жених. Радует лишь то, что он на моей стороне. Пока. Пока я не вспомнила, зачем я здесь, и что я у него забрала.

Сейчас бы не помешало поговорить с женщиной в балахоне, потребовать с неё объяснений. Ведь знает же, точно знает, что я забыла в Царстве Ос, так почему бы не прекратить играть в загадки и не рассказать всё как есть?

– Оселия, я всё сказал, – послышался голос Астора.

– Почему? – в отчаянии спросила царица.