Позвольте представиться: Амано Сэна, капитан Отдела Специальных Операций Федеральной Следственной Службы, 2074 года рождения, 28 лет. Почему не 29, как следовало бы из элементарных математических вычислений? Как-нибудь обязательно расскажу, а пока увольте. Пациент, наслаждающийся последними часами заслуженного отдыха, не обязан предаваться тягостным воспоминаниям о прошлом. Вы со мной согласны? Будущее важнее.

Ну что еще можно сказать существенного и занимательного о своей личности? В данный момент ничем интересным не занимаюсь: лежу на матрасике, лениво листаю атлас пород кошек. Ах да! Надо пояснить: образование у меня высшее, в области естественных наук и медицины, а посему в одной из милых, ни к чему не обязывающих бесед с приставленной ко мне медсестрой (тоже, кстати, весьма миленькой) мы эту тему затронули. Результат перед глазами. Ну что ж, в конце концов, это исключительно из добрых побуждений, знак искреннего и заботливого внимания и тэ дэ. Конечно, сам бы я предпочел приличную фантастику или детектив, ну да ладно. Тем полноценнее отдохну от работы: у нас там и фантастики, и детектива завались! За восемь лет оперативной и не очень работы на благо человечества даже мистика попадается, знаете ли. А уж романтики...

Правда, последняя сосредоточена преимущественно на тех участках жизни, когда промежуток между расследованиями посвящается релаксации после успешно проведенной операции. Причем, что характерно, отдыхать приходится в местах, подобных тому, где я нахожусь сейчас. Везет же мне на попадание в нежные объятия сестер милосердия! Впрочем, не следует забывать, что некоторым везет еще меньше. Говоря объективно, я вообще удачливый человек. Почему? Ну, прежде всего потому, что искренне считаю себя таковым. И есть еще один способ относиться к реальности, всегда помогающий выходить холодным из огня, — смотреть на мир глазами самого мира. Подход к жизни, благодаря которому минусы меняют свой знак на противоположный, и то, что некогда ужасало, оказывается исключительно позитивным.

Вот взять мои глаза, например. Когда я впервые взглянул в зеркало, после того как курс интенсивной терапии возымел желаемый эффект... О, я сказал много, очень много! Благо в языке моих легендарных самурайских предков затабуированных слов почти нет, так что можно прямым текстом высказать все, что наболело. Тем более что наболело даже в прямом смысле: антифриз — гадкая и едкая штука. А еще... Боги, человек так к себе привыкает! А вот сегодня посмотрел в зеркало — ничего, понравилось. И медсестричке вроде тоже.

Впрочем, я до сих пор не прочь встретиться с той свиньей, которая, вместо того чтобы внятно остановить меня, только запудрила мне мозги! К сожалению, все произошло столь молниеносно, что до падения я разглядел лишь заляпанную лиловым спину и то, что пониже. Маловато для составления портрета преступника, а? После попадания в лужу, в прямом и переносном смысле, не разглядел уже ничего. Шеф делает вид, что виновник происшествия — нечто среднее между Призраком Оперы и Человеком-невидимкой, но я этого так не оставлю. Выпишут — доберусь до списка уборщиков Архива и распорядка их дежурств, делов-то. Надо ведь выдать кретину дарвиновскую премию[2] , да?

Дверь бесшумно отворилась, заставив меня вздрогнуть и прервать нить сладостных раздумий. У кого нет привычки стучать, перед тем как войти, так это у Барбары! Варварское имя — соответствующие манеры. Впрочем, несмотря ни на что, уважаю: шеф — человек на своем месте. Жестковата для женщины, конечно, но мне ж ее не жевать... Хотя иногда хочется — за все хорошее. Да и фигурка у нее... вполне. Ну вот, снова отвлекаюсь. Что-то меня, с новым цветом глаз, все на дам, да на дам смотреть тянет! Соберись, Амано-кун![3]

— Доброе утро! — хором произносят вошедшие.

Вошедшие? Ах да, Барбара не одна. За ее спиной обретается некая личность раздолбайского вида, на несколько лет младше меня, в бесцветном пиджаке, пожеванном, судя по всему, гиппопотамом. Брюки, э-э-э, соответствуют. Шевелюра слегка встрепанная, но, если пригладить, стала бы просто пышной, каштанового цвета. Ну, это уже что-то: плохих людей с хорошими волосами не бывает.

Вы спросите, почему я так пялюсь на спутника Барбары? Так шеф абы с кем не придет. Если уж приводит кого, то сугубо по делу, а потому всегда нелишне внимательно разглядеть того, с кем тебя сводит судьба, пусть всего на несколько часов. Было бы странно, если бы Барбара заявилась ко мне под ручку с сынишкой или братишкой по дороге в супермаркет.

— Доброе утро! — улыбаюсь я.

— Позвольте представить вам моего сводного племянника, — прищуривается в ответ Барбара, будто прочитав мои мысли. — И вашего возможного напарника в оперативной работе.

— Морган Кейн, служащий Ар... — Молодой человек запинается (неужели заика?) и умолкает. То ли робеет, то ли... надеюсь, все же первое. Как-то не хочется работать с придурком, а, как вы понимаете, фраза насчет возможного напарника — всего лишь дань вежливости со стороны Барбары. Не присущей ей вежливости, и об этом следует еще поразмыслить. Попозже.

— Mo недавно перешел на работу в Отдел, — заполняет создавшуюся паузу шеф. — И еще, видимо, не совсем точно знает в какой.

Язва. Жаль ее племянничка, тем более что последний, похоже, не обладает способностью держаться с теткой на равных. Впрочем, а кто обладает? Я и сам не в полной мере. А ведь мы не родня как-никак. Я ей ничем не обязан. Почти. Кстати, маловато меж ними сходства, разве что в цвете волос. Впрочем, сводный же, не родной. Глаза у Барбары миндалевидной формы, светло-синие, с многообещающим стальным отливом. У племянничка — просто серые и совершенно... круглые. Ну, слегка преувеличиваю, конечно, но тенденция, можно сказать, на лице. Остальные черты мелкие, слегка нервные, но тонкие и относительно правильные. Ростом паренек на полголовы ниже меня, а в плечах уже значительно. Наверно, из Аналитического Отдела перевели, откуда-нибудь с периферии. Еще бы, при таких-то связях! Что ж, будем гонять. Для придания сколь-либо сносной физической формы, что при отсутствии на нем лишних кило — дело наживное. Интересно, почему все же на оперативную работу?