— Я не... это получилось случайно.
— Да. Разумеется. Случайно. — Палец с обалденным маникюром упирается в мою грудь. — Ты не умеешь врать!
— Простите еще раз, госпожа Сэна, но не думаю, что вам известны все мои таланты.
— Да? Надо будет расспросить Амано подробнее... — Она задумчиво ставит галочку в памяти. — Так зачем ты полез меня спасать?
— Я не лез. Рефлекс, не более.
— Могу допустить, что первое движение было рефлекторным, — соглашается. — Но от стекла ты закрывал меня вполне осознанно!
— Неужели?
— Только не притворяйся! Хоть братец и утверждает, что ты с приветом, твоя голова, когда нужно, работает не хуже швейцарских метрономов!
— Хм... — Прекращаю изображать идиота. Надоело. Тем более что Тамико не менее пронырлива, чем моя тетушка, и, похоже, раз поставив себе что-либо целью, своего добьется. Даже через мой труп. — Правы вы или нет — какая разница?
— Большая! Ты рисковал...
— Я ничем не рисковал! Этот бедолага и так не попал бы туда, куда целился, уж поверьте! В траектории движения импульсов я кое-как разбираюсь.
— А стекло?
— Стекло? Закаленное! Оно даже не могло меня порезать. Еще вопросы будут?
Тамико несколько секунд смотрит на меня, потом улыбается. И как улыбается! Такой я тигрицу Амано еще не видел.
— Значит, риска не было?
— Ни малейшего.
— Чем тогда объяснить твои поступки?
— Чем вам будет угодно.
— Ты хотел завоевать мое расположение?
Последний удар. Ниже пояса. Точнее, был нацелен ниже пояса, но амазонка промахнулась.
— Зачем?
— Откуда я знаю? Чтобы подобраться поближе к моему брату, например.
Я не выдержал и расхохотался:
— Поближе? Ой, держите меня! На кой мне сдался ваш брат?
— Кто вас, извращенцев, знает?
— Ах да, мы ж извращенцы. И как мог забыть? Спешу заверить: мне нет до Амано никакого дела. Со вчерашнего вечера, когда он едва не задушил меня в своих воспоминаниях...
— Что ты хочешь сказать? — Нахмуренные брови.
— Услышал песню покойной жены, и... повело парня. Вы бы его к психиатру отвели, что ли. Если он в следующий раз так вырубится на задании, я с ним рядом оказаться не хочу.
— Почему же?
— Потому что.
И как ответить? Потому, что мне неприятны и непонятны переживания типа «любовь-кровь-морковь»? Потому, что я, не удержавшись в рамках, могу ранить нежную психику своего напарника сильнее, чем давняя авария? Потому, что...
— Я не гожусь в утешители.
— Да уж. — Тамико небрежным жестом стряхивает с меня прозрачную бусину. — Но ты очень удачно отвлекаешь его от грустных мыслей.
— Вот как? И здесь меня держат за клоуна...
— Ты хочешь исполнять другую роль? — Хитрый взгляд сквозь ресницы.
— Я вообще не хочу играть. Никакие роли.
— Даже если это кому-то нужно больше жизни?
— При чем здесь жизнь?
Перестаю понимать происходящее. Окончательно.
— Тебе совсем не жаль Амано? — Взгляд становится печальным.
— Жаль?! Ну, знаете!
Возмущенно отворачиваюсь и предпринимаю попытку найти выбранные мною свитера в общем бедламе раскуроченного магазина. Тщетно. А потом... Потом меня дергают за рукав:
— Ты что-то потерял?
— Да! Подарок!
— Подарок?
— Я хотел кое-что купить для...
— Своего друга, который светлый блондин с чем-то серым? — усмехнулась Тамико. И когда только запомнила мой бред? — Помнится, ты просил помочь. Пошли!
— Куда?
— Туда, где ты еще не побывал и не превратил все в руины!
— Можно подумать, это я...
Следственное Управление Службы Безопасности федерации, Третий Корпус, следующее утро.
Дождавшись, когда Паркер водрузит-таки свое вялое спросонья тело на рабочее место, я подошел и положил перед ним пакет. Заспанные глаза непонимающе посмотрели на меня, потом уделили некоторое время разглядыванию лиловой упаковки.
— Это что?
— Это... я подумал... в общем, ты же одалживал мне на днях свою, м-м-м, одежду?
— И? — Ясности в сером взгляде не прибавилось.
— Неудобно получилось. Кажется, я немного ее... испортил.
— К чему ты клонишь?
О, Джей уже заинтересовался! Это плохо. Пора заканчивать бормотание.
— В качестве компенсации... это тебе. Подарок.
Молчание.
— Не бойся, там нет ничего такого.
— Какого?
— Ну... э... если не хочешь, я себе возьму!
Последняя фраза подействовала безотказно: Паркер заграбастал сверток обеими руками.
— Фигушки! — Раздался треск рвущейся бумаги.
— Надеюсь, тебе понравится. Я не сам выбирал.
— Оно и видно!
Джей восторженно уставился на рубашку.
— Стопроцентный шелк, натуральный. Цвет тебе как? Нравится?
Цвет, кстати, чудесный: и не серый, и не голубой, но к белокурым локонам Паркера подошел, как нельзя лучше.
— Нравится? Нравится?! Да это же настоящее чудо. Мне никто такого не дарил! Иди сюда, я тебя...
— Может, не надо?
Не успеваю оказаться вне пределов досягаемости Джея и получаю очень даже горячий поцелуй. Не в губы, потому что в последний момент уворачиваюсь, но очень близко.
— Светлые ками услышали мои мольбы! — проникновенно-ехидно замечает с порога Амано. — Наконец-то! Неужели Паркер вычеркнул меня из своего сердца?
— Очень ты мне нужен, когда у меня есть Мо! — Джей показал моему напарнику язык. — Он мне такие подарки дарит... Закачаешься! Все, буду любить только его одного!
— Может, не надо? Ты это... Примерь лучше: вдруг я с размером ошибся?
— А это идея... — Блондин разжимает объятия, подхватывает рубашку и уносится в коридор.
Амано смотрит на меня как-то странно. Очень странно. Можно подумать, его волнует что-то, кроме самого себя.
— Кстати, тебе посылку принесли. — На мой стол падает сверток. Побольше Джеева.
— От кого?
— Понятия не имею. Оставили на проходной, я и взял по пути.
Разворачиваю обертку. Рисовая бумага? Что за черт?
Внутри... Ну, я туп, конечно, но не до такой степени, чтобы не узнать в ворохе ткани кимоно. Какое нежное на ощупь! Тоже шелк, наверное. А может, шерсть — сейчас так научились делать и то и другое, что не всегда различишь. Насыщенная лазурь, темная, как вечернее небо в июле. И нежная россыпь крохотных цветов по подолу. Кажется, именно так и выглядит пресловутая сакура.
