– Учитывая объявление, сделанное сегодня утром, я уверен, что вы знаете, о чем мне нужно поговорить с вами. Вы оба были выбраны для перевода в замок Зиад. Это было трудное решение, и вы двое не были в числе моих лучших вариантов, но король Хеликс специально просил, чтобы мы прислали наших лучших слуг, – сообщает нам король, слегка хмурясь.

Я не шевелюсь, мой разум пытается понять то, что только что сказал нам Чиард. Несколько секунд проходят в тишине. Я прочищаю горло, и звук эхом разносится по длинному коридору.

– Когда мы уезжаем? – Я, наконец, набираюсь смелости, чтобы спросить, и вздрагиваю, когда мой голос слегка хрипит.

Король Чиард поджимает губы, переводя взгляд с Джексона на меня. Джексон переминается с ноги на ногу, а я тереблю пальцы за спиной в тщетной попытке утешить себя.

– Завтра днем.

– Что ты собираешься делать? – спрашивает Лира тихим голосом.

Я слышу, как за ней закрывается дверь, но лежу неподвижно, притворяясь, что сплю. Если я не встану, то мне не нужно будет сегодня уезжать. Конечно, звучит бредово, но…

Туфли Лиры скрипят, когда она идет ко мне, и через несколько секунд я чувствую, как прогибается матрас, когда она садится на край моей кровати.

– Я не знаю, что буду делать без тебя и Джексона, – продолжает она. – Нас всегда было трое.

Бросив притворяться, я открываю глаза и смотрю на нее. Ее вьющиеся каштановые волосы собраны в небрежный пучок, а за ночь под глазами появились темные мешки. Она выглядит примерно так же плохо, как я себя чувствую.

Я вздыхаю, не зная, что сказать.

– Что ж, я рада, что хотя бы один из нас остался здесь.

Скинув тонкую простыню с тела, я опускаю ноги через край кровати и сажусь.

– Поможешь мне собраться? – спрашиваю подругу.

Я уверена, что у Лиры сегодня много дел, но я хотела бы провести с ней немного времени перед отъездом. Я попрощалась со всеми вчера за ужином и надеялась, что если останусь в своей комнате на весь день, то смогу избежать повторения всего этого снова.

– Конечно, – грустно улыбается Лира.

Следующие пару часов мы тратим на сборы вещей и воспоминания обо всех прекрасных моментах, которые у нас были за эти годы: от беготни по садам замка в детстве до сплетен в подростковом возрасте о том, кто с кем занимается сексом.

Нам повезло в том, что людей заставляли работать только с девяти лет, поэтому большую часть детства мы бегали и развлекались.

– Помнишь, когда Джексон и Сара начали встречаться? Нам приходилось прикрывать его и говорить его маме, что его попросили помочь в саду, – вспоминает Лира, давясь смехом.

Я тоже смеюсь. Сомневаюсь, что его мама поверила нам хотя бы на секунду, особенно учитывая, что мы не могли перестать хихикать, разговаривая с ней.

– А помнишь, когда она их поймала? – фыркаю я. – Она заставила нас всех спать в сарае с лошадьми за то, что мы солгали!

Мы с Лирой смеемся, продолжая делиться хорошими воспоминаниями, пытаясь отвлечься от происходящего. Это заставляет время лететь быстро, и, прежде чем я успеваю опомниться, уже пора выходить к главным воротам.

Я бросаю последний взгляд на свою спальню, слезы наворачиваются на глаза от осознания того, что больше я ее не увижу. Комната маленькая и вмещает две односпальные кровати и небольшой комод, но это единственное пространство, которое когда-либо было моим.

– Двадцать четыре года существования, и все, что у нас есть – это один унылый мешок с вещами, – с сарказмом говорит Лира.

Я смотрю на свой мешок и громко фыркаю, но из горла вырывается какое-то хрюканье, тут же закрываю рот руками, и это заставляет Лиру смеяться еще громче. Через несколько секунд мы обе согнулись и громко засмеялись.

Как и ожидалось, вскоре смех перешел в громкие рыдания. Я обнимаю Лиру, зарываясь лицом в ее кудрявые каштановые волосы, и обхватываю руками ее талию так сильно, как только могу. Она делает то же самое со мной.

– Я буду очень по тебе скучать, – шепчу подруге в шею.

Она всхлипывает:

– Обещаешь, что напишешь мне?

– Конечно! – отвечаю я, но мы оба знаем, что это ложь.

Стоимость отправки почты слишком высока для человека, и мне потребуются годы, чтобы найти достаточно денег, чтобы написать ей. К тому времени мы отвыкнем друг от друга, и у нас будут более важные потребности в этих деньгах.

Отстраняясь, я беру Лиру за плечи, чтобы в последний раз взглянуть на нее. Боюсь, что вид ее покрасневших глаз и мокрых от слез щек станет тем образом, который я пронесу с собой до конца своей жизни.

Хватаю свой мешок и перекидываю его через плечо. Не говоря ни слова, мы покидаем мою спальню и идем через помещения для прислуги, направляясь к боковому выходу, ведущему к парадным воротам. Перед тем как окончательно расстаться, я поворачиваюсь и слегка киваю, не имея сил еще раз прощаться.

Лира дарит мне на прощание свою улыбку, затем поворачивается и уходит. Я смотрю ей в спину до тех пор, пока дверь за ней не закрывается. И даже тогда я не отвожу взгляд.

Осматриваю замок, насколько хватает взгляда. Трудно поверить, что это последний раз, когда я вижу его. Я провела здесь всю свою жизнь, и так просто это место не забыть.

Не желая больше задерживаться, я поворачиваюсь и направляюсь к небольшой группе людей, стоящей у ворот. Король Чиард не шутил, когда сказал, что уходит всего несколько слуг. Итого уезжающих шестнадцать человек.

Меня все мучает вопрос, зачем королю Хеликсу понадобилось больше людей. Обычно рабов поощряют в создании пар друг с другом и рождении детей. Часто люди имеют четырех или пятерых детей, и эти дети вырастают, чтобы заменить своих родителей. Теоретически это должно устранить необходимость торговать нами.

Может быть, король Хеликс убивает своих рабов быстрее, чем они успевают переехать в его замок? Мое тело начинает дрожать от этой мысли. Я надеюсь, что слухи о его жестокости – всего лишь слухи, но понимаю, что это, скорее всего, правда.

– Привет, – голос Джексона вырывает меня из моих мыслей. – Сядешь рядом со мной в автобусе?

Я киваю, продолжая молчать. Джексон, кажется, чувствует то же самое, так как не пытается завязать разговор. Мы спокойно стоим рядом друг с другом с мешками на плечах и ждем.

Вскоре слышим звуки подъезжающего автобуса. Большинство людей опускают головы, когда он приближается, и каждые пару секунд их руки поднимаются к лицу, чтобы вытереть слезы. Я замечаю девушку, с которой мы общались вчера на кухне, она выглядит взволнованной, а ее глаза отражают страх.

Через несколько секунд из-за угла выезжает большой автобус. По-видимому, давным-давно подобные транспортные средства возили людей в школу и на работу. Мать Джексона рассказала мне однажды, что ее прабабушка ездила в школу пять дней в неделю на таком же автобусе, и что у ее семьи был собственный дом и машины. Раньше она любила рассказывать нам интересные истории о том, какой была жизнь до прихода Зверей. И такую жизнь трудно себе представить.

Когда автобус останавливается, все берут свои мешки и выстраиваются в очередь перед двустворчатыми дверями. С громким воем двери распахиваются, открывая взору раздраженного Зверя, сидящего на водительском сиденье.

– Входите и садитесь, – командует он. На его лице видно отвращение, но я не обращаю на это внимания.

Мы быстро взбегаем по ступенькам и садимся на ближайшие свободные места. Я нахожу место посередине, а Джексон садится на место у прохода рядом со мной.

Бросаю свой мешок к ногам и пытаюсь устроиться поудобнее на жесткой подушке.

– Ты не знаешь, сколько времени займет поездка? – спрашиваю я Джексона.

Поворачиваю голову и смотрю, как он изо всех сил пытается ослабить ремень безопасности, его пальцы не в состоянии вытянуть его на достаточную длину, чтобы пристегнуться. Протянув руку, я помогаю ему, затем делаю то же самое для себя.

– Не уверен, но слышал, что это далеко, – отвечает Джексон.