– Обалдел, очкарик, съемом сикилявок заниматься? – Возмутился Чипа.

– Не понял, – поддержал его Дмитрий Арнольдович. – Зачем этот венерический букет подбирать.

– Не волнуйтесь, это не для вас. Одно место сзади все равно свободно, – Дон Аба жестом показал очкарику, что надо позвать девушку в фургон.

– Если вам даму для своих людей желательно, и почище можно посоветовать. – Дмитрий Арнольдович брезгливо поморщился.

– Они у меня всеядны. Вы же не хотите испортить им удовольствие?

– Ни в коем случае. Вшей из салона не мне выпаривать.

Очкарик, быстро переговорив с путаной, вернулся за руль. Девушка, оказавшись в салоне бок–о–бок с Манулом, которого подпирал с соседнего сиденья, жирдяй, не произнесла ни звука и занялась растиранием замерзших острых коленок, посиневших от холода.

Минивэн с песочными часами на капоте, в которых застыло стальные крупинки времени, снова нырнул в туман.

– Куда топишь, в центре гайцов полно, – предупредил Чипа, но очкарик набирал скорость. И на развязке следом за минивэном стартанула постовая машина ГАИ, завыла и замигала красно–синим.

– Такой славный вечер накернивался, а очкарик, поймал гиббонов на хвоста, – разозлился Чипа, а Дон Аба разразился трескучим смехом. Дмитрий Арнольдович с недоумением покосился на соседа, подхихикнул, но пристегнулся ремнем безопасности.

Туман мешал понять, насколько приблизилась машина гаи, очкарик то притормаживал, подпуская преследователей поближе, то набирал скорость, закладывая виражи.

– Вы же любите гонки? – Спросил Дон Аба и снова рассмеялся. – Повеселитесь! Мы же почти приехали!

Хотя Дмитрий Арнольдовичу было не до смеха, он сымитировал задорное «ха–ха». Остальные присоединились и даже девушка поддержала компанию лающим, простуженным кашлем.

Патрульная машина почти прижалась к бамперу и тут очкарик начал серьезно поддавать газу. Стрелка спидометра зашкалила за двести, очкарик круто вывернул руль, вошел в поворот и полетел в темный переулок. Резко нажал тормоз, минивэн занесло. Машина несколько раз обернулась вокруг оси и встала поперек дороги. Патрульный автомобиль с разгона впечатался в минивэн с лязгом и скрежетом, весь покорежился и от ударной волны полыхнул, окрашивая туман в багровые тона.

Девушка завизжала от ужаса, закрыв глаза. Чипа и Дмитрий Арнольдович, онемев, тоже зажмурились.

– Квэйс1? – Дон Аба похлопал Дмитрия Арнольдовича по плечу. Тот медленно открыл глаза.

– Кейс полный, я туда мягких кирпичей наложил под завязку, извините за мой русский, – тяжело выдохнул Дмитрий Арнольдович.

– Хотите выпить?

– Очень хочу.

– И мне срочно надо, – отозвался Чипа.

– Мальчики, с вами так весело, что без стакана не обойдешься. Мне два, а лучше три, – добавила девушка.

– Под горячую закуску, – выпалил Чипа. – Хорошо, что ехали мы, видимо, на броне, а то б спеклись, как гайцы. Что теперь делать?

– Очевидно, выпить и поесть, а потом решать все вопросы. Поскольку мы до вашего ресторана не доехали, приглашаю в наше скромнейшее кафе. Идите за мной.

Предложение, которое выдвинул Дон Аба, возражение не получило.

Метрах в десяти от места аварии, в тупике, которым заканчивалась улица, виднелись стены кафе, из серого керамогранита, сплошные и без окон, с красной неоновой вывеской «Аlways never» над входной дверью. Вывеска и чадящий разбитый автомобиль были единственными источниками света, туман погасил и звезды, и луну, темные двухэтажные дома вдоль тупика казались заброшенными. В одном из них в окне на втором этаже зажегся тусклый огонек, Чипа поднял голову и ему показалось, что серый силуэт в окне оторвал себе кисть руки и помахал ему. Чипа моргнул, силуэт исчез, окно потемнело.

Дмитрий Арнольдович по сторонам не смотрел. Он уверенно шел вперед, дымя сигаретой в спину Дона Аба и испытывая прилив злобы, вызванный адреналином и тем, что кому – то удалось его напугать.

– О, реклама боя и на вашей, как вы выразились, беляшной, присутствует, дайте–ка разглядеть, – он уставился на плакат, прибитый к двери четырьмя толстыми ржавыми гвоздями. – Винтажное крепление, понимаю. Стиль выдерживаете, а я вот недоумкал гвоздями плакаты приколачивать. Клима, конечно, вы слабовато изобразили, что это ваш боец на весь плакат, а Клим по сравнению с ним как блоха? Художник так увидел?

– Все соответствует своим параметрам, проходите, – и Дон Аба распахнул дверь.

Внутри бар был с темными гофрированными стенами со множеством огоньков и напоминал внутренности гигантского фосфоресцирующего слизня, пульсирующие от тяжелой музыки, доносящейся из–под танцпола и способствующей лучшему пищеварению этого каменного организма. По крайней мере, он словно отъел у выступающих на площадке женщин части тела: у одной не хватало ноги, у другой кистей рук, третья лишилась груди. Слегка шокированные, гости обменялись мнениями.

– Смотри, Чипа, любые нюансы на стиле. На столиках кривули замысловатые выжжены, лампы–абажурчики с татухами бренда Ильза Кох, публика как на подбор – или тут цирк поблизости остановился, они вам контрмарку в первый ряд, вы им – бухлишко со скидкой? – Саркастически заметил Дмитрий Арнольдович, когда все уселись за стол друг напротив друга.

– Все гости пришли сделать ставку на бой. И все они ставят на Мортиса. Мона! – Дон Аба сделал барменше приглашающий жест.

В отличие от танцовщиц, ее тело, увешанное с ног до головы золотыми украшениями и облаченное в платье из шкуры питона, было полностью в порядке. И она подошла, соблазнительно виляя бедрами.

– Удачного полнолуния, – промурлыкала барменша. – Вам будет подан свежий шашлык из дичи, что принести выпить? Хотя вряд ли стоит пить в полнолуние другое, кроме абсента.

– Мы водку будем, не французы, а на полнолуние нам, прямо скажем, наплевать, – заказал с комментарием Дмитрий Арнольдович. Чипа и путана, с завистью взглянувшая на золотую Мону, согласно кивнули.

– Мона, принеси еще цифры по ставкам, – приказал Дон Аба.

– Хорошо, мой господин, подсчитаю и принесу, – Мона отправилась за стойку.

– Рыжья на мадемуазель кило на пять завесит, – Чипа подмигнул путане. – Клофелинчику бы ей капнуть в коктейль, а?

Путана захихикала, ерзая на стуле. Мона вернулась с бутылкой водки, бокалами– тулипами и положила на стол свернутый лист пергаментной бумаги.

– Закуску сразу подавать?

– Неси, пока не остыло, – Дон Аба сам разлил водку и поднял свой бокал. – Виктория аматэ кура. Победа любит заботу. Выпьем за тех, кто заботится о победителе.

Все выпили залпом. И Дмитрий Арнольдович тут же разлил по второй.

– Теперь за победителя. За Клима!

Он лихо опрокинул свою порция, его примеру последовали Клим и девица.

Дон Аба со своими оруженосцами переглянулись, но к бокалам не притронулись.

– Вы уверены в том, что победит Клим? – Поинтересовался Дон Аба и, подвинул бокал, сбросил его со стола. Бокал разбился вдребезги.

– Прекратите бить посуду, уважаемый Дон, я не институтка, разбитой чашкой не впечатлюсь. Так и вы уверены, что Клим победит, иначе не устроили бы для нас ночное шоу с гайцами–покойниками, – Дмитрий Арнольдович приподнял стол за угол со своей стороны и отпустил, стаканы зазвенели. – Вот и стол ваш вертящийся говорит, Клим победит, победит. Слышите? Вот еще раз.

Он снова ударил столом об пол. Дон Аба закусил нижнюю губу.

– Не то, чтобы мы были уверенны. Даже скорее наоборот. У вашего боксера на победу не было бы ни одного шанса, но, как я уже говорил, вмешались непредвиденные обстоятельства. И теперь мы хотим подстраховаться. Посмотрите суммы ставок, готовы отдать десять процентов за результат в пользу Мортиса – не будем разочаровывать его поклонников, это для нас неприемлемо.