— Действительно ли у тебянетМетки? — Тьма скалится. — Я слышала, что Кровавый Король искусный лжец.

Она резко прикладывает руку к левому боку, где под рунами маскировки жила Метка.

Видар едва сдерживает шипение. Только спустя секунду понимает, что прикосновение вызвало покалывание в области ведьмовской защиты, что когда-то наслала Эсфирь. Оберег распознал опасность, несмотря на то, что с технической точки зрения перед Видаром стояла сама Верховная ведьма.

— Вы сами сказали, что я слишкомслабдля метки, моя госпожа, — уголки губ едва дёргаются в подобии на улыбку. — Но я более, чем уверен, что с Вами смогу обрести силу.

Поверенные Видара изо все сил стараются скрыть шокированные лица под налётом ярости, жгучей ненависти и… боли. Видар касается когтями души каждого, оставляя там глубокий надрез, лишь бы она сконцентрировались не на нём.

Тьма скалится, а затем целует его в солнечное сплетение, чувствуя мощное биение сердца губами. Видар плотно стискивает зубы, смотря ровно перед собой.

— Что же, — Тьма отходит на несколько шагов назад. — Ты послужишь мне верной службой, Король, чтоуправляет душами.

— Нас ждёт великое будущее, моя госпожа.

И Паскалю хочется вырвать из рук рядом стоящего солдата меч и разрубить им пополам короля только за один безмятежный тон. Но он стоит, не в силах сдвинуться с места. Прикованный к полу его силой.

— Я знаю, что ты хочешь попросить об услуге, льстец, — фыркает она, кривя губы в такой до боли родной для Видара ухмылке.

— Позвольте мне забрать тело Верховной с собой. Она принадлежит Первой Тэрре. И онамоя жена. Я хотел бы похоронить её в семейном склепе.

Разноцветные радужки сверкают гневом.

— Невозможно. Мне не досталось её сердце. Её разум повреждён. И я совершенно справедливо забрала тело.

— Вы не правы, моя госпожа! — старческий голос внезапно-появившегося старика Старожила эхом разнёсся по залу.

Видар старается не развернуться и не убить демонова альва. Румпельштильцхен поспешно огибает короля, чинно кланяясь Тьме.

— Слышали, этот альвийский выродок утверждает, что я не права! — Тьма заходится переливчатым смехом, а вслед за ней слышатся смешки последователей.

Видар тоже усмехается, насильно запуская натянутый смех своей стороны.

— Моя госпожа, позвольте мне рассказать Вам…

— Ты позволяешь ему, Видар? — она изящно дёргает бровью. — Всё-таки это твой щенок.

— Пусть говорит. Если Вас что-то не устроит, я лишу его головы.

Изекиль сильно прикусывает щеку, чтобы боль отвлекла от такого Видара — бездушного, мёртвого. И, хотя головой она понимала, что всё это — блеф, спектакль, но он внушал истинный ужас, от которого мурашки бежали по спине.

— Видите ли, госпожа Тьма, Ваш брат клятвенно обещал мне тело покойной ведьмы в виде оплаты работы. Без сердца это всё равно достаточно слабый сосуд, он расколется через несколько дней. Я с Вашего позволения, и позволения моего короля, подберу вам идеальный альвийский чистокровный сосуд, в котором Вам будет комфортно.

Румпельштильцхен робко крутит головой с Тьмы на Видара и обратно. Но король незаинтересованно смотрел поверх белых кудрей, а Тьма внимательно изучала реакцию Видара.

Заметив на его лице скучающее выражение, она довольно улыбается.

— Мой брат мёртв, — она медленно растягивает слова. — А, значит, сделканедействительна.

Тьма снова выжидающе смотрит на Видара, но тот похож на ледяной айсберг, что изморозил в себе трещины, превратившись в пугающий массивностью монолит. Удовлетворившись видом, Тьма продолжает:

— Но я отдам этот сосуд, если Видар еговыслужит. Кровью и потом. Если будешь приносить мне все души без утайки, пытать по моей указке. Станешь моим личным Карателем.

— Это слишком большая честь для меня, госпожа. Я с радостью приму предложение, — без запинки чеканит Видар, но как только захлопывает рот, прикусывает кончик языка зубами.

— Это хорошо. Только одним словам я не верю. ЗаключимНепростительны обет, — глаза сверкают азартом.

— Боюсь, что на моей коже не осталось места для татуировок, — сердце внутри ускоряется.

— Ничего, я смогу их подвинуть, — нараспев протягивает Тьма.

Видар молча снимает с себя камзол, закатывает рукав рубашки на правой руке и протягивает руку Тьме.

Тьма, хитро скалясь, обхватывает предплечье. Магия мощной волной ударяет в них, оставляя на коже Видара длинные чёрные линии. Он чувствовал, как тело неприятно пощипывает, как узоры вплетаются в руны на руках, как одна из тонких лент хочет забрать себе место рядом с кольцами на безымянном пальце, но приблизившись туда, покорно отползает до костяшки у основания пальца.

Одна из прядей на голове короля становится платиновой под стать волосам Тьмы.

— С тобой приятно иметь дело, Кровавый Король! Помни, что ослушание теперь будет караться твоей передачей жизненных сил мне, — Тьма обаятельно улыбается, наблюдая, как присутствующие поднимаются с колен, склоняя головы. — Да начнётся твоя служба мне! Начнётсявашаслужбамне!

Видар склоняет голову, гипнотизируя взглядом бетон.

— Вы не пожалеете, моя госпожа. Я принесу вам могущество и склоню пред Вами Тэрры, — глухо произносит он.

— Несомненно, — Тьма жадно облизывает губы. — Ты поставишь на колени каждого. А если будут несогласные, ты отрубишь им ноги. Придётсяхорошо постараться, чтобы в Пятитэррье не осталось ни одного Мятежника.

Видар прячет ухмылку в плотно стиснутых губах. Тело Эсфирь с грохотом падает на пол. Веки Видара дёргаются, но он заставляет себя стоять и смотреть на неестественно заломившуюся руку своей жены.

— Я жду свой сосуд, — скрипучий голос Тьмы заползает в его сердце, желая раздавить кровавый сгусток.

Не зная, что он давно развалился по частям и держался только благодаря заклятию одной из сильнейших ведьм за всю историю Пятитэррья.

41

— Прошу тебя… Умоляю… Прости меня, слышишь? Прости меня… Прости…

— Видар, всё хорошо. Ты, конечно, редкостный придурок, но я не держу на тебя зла, — её руки нежно проводят по щекам, а он чувствует лишь леденящий холодок по коже.

— Вернись ко мне, — истощённый шёпот застревает в голосовых связках. — Мнене нужнаэта страна. Вернись ко мне.

— Нет, нужна. И ты нужен ей. Ты правильно поступил, подняв защитные чары, как только вернулся. Но не нужно служить Тьме. Не совершай ошибки, Видар.

— Яужесовершил ошибку. Долбанную кучу ошибок! Для чего мне эта страна, если в ней нет тебя?! — Видар хочет ударить кулаком об стену, ноона мешает ему, находясь так обманчиво близко, а затем растворяется.

Видар тяжело дышит. Он одним махом скидывает всё, что находится на столе, а затем, словно опомнившись, безумным взглядом ищет небольшую склянку на полу. Подрывается к ней: чудо, что не разбилась. Дрожащими руками прокручивает баночку, осознавая, что та пуста.

«Этого мало!», — он с силой швыряет склянку о стену. — «Слишком, демон всё раздери, мало!»

Да, может, он и возвёл защитные чары вокруг страны, поместив её в своеобразный тонкий магический купол, что способен на долгое время сдержать нападения Тьмы, если бы та захотела… Да только чести ему это не делало. Как и та дрянь, что он вкачивал в себя чуть ли не литрами, лишь быувидетьЭсфирь. Лишь быпоговорить с ней. Дурман-зелье он научился варить ещё, будучи юнцом, но никогда не думал, что ему придётся прокачать навык, чтобы с помощью него призывать до одури реальный, почти физический образ. Как и любое зелье, что зиждилось на использовании душ, оно понемногу травило того, кто его принимает. Такова плата. В случае с Видаром — всё усугублялось из-за Метки.

Видар косится в сторону солнца, что понемногу поднималось из-за деревьев. Он едва дёргает бровью, как кабинет заволакивает тьмой душ. Солнечный свет превратился во врага. Он ненавидел каждый день, что начинался с ярких лучей, а потому призывал мрак, здорово пугая жителей Первой Тэрры.

За несколько недель от Видара не осталось ничего, кроме крохотной, какой-то нездоровой надежды, что до сих пор жила в сердце. И то, только потому, что сердце когда-то принадлежало его жене. Он ни раз задавался вопросом — сможет ли когда-нибудь спокойно жить с этой мыслью? Ответ всегда оказывался неутешительным.