Литмир - Электронная Библиотека

– Ань, я негодяй, подлец, об этом поступке я буду жалеть всю свою жизнь, но я должен сейчас уйти. Если бы я мог сейчас всё исправить, я бы исправил, но я могу только сказать тебе другие слова. Поверь, мне не суждено стать тебе хорошим мужем, поэтому постарайся меня сейчас простить. Через несколько недель я уйду в армию, а ты будешь счастлива с другим.

Иннокентий встал перед ней на колени, Аня, уткнувшись в его волосы, плакала навзрыд. Наконец, она сказала:

– Я прощаю тебя, но я буду любить и ждать только тебя.

Пётр всё также стоял, скрючившись в три погибели в кустах акации, Аня его не видела. Смерть одобрительно улыбалась. Иннокентий увидел, как она секатором прямо из воздуха настригла целый букет прекрасных белых роз и эти розы плавно опустились на землю перед носом ошарашенного Иннокентия. В прошлый раз он точно не видел этого букета. Он хотел подумать, что делать с цветами, но ему уже нужно было уходить.

Увидев, что Иннокентий быстрыми шагами уходит прочь, Пётр не растерялся и вынырнул из куста акации прямо перед Аней, которая всё ещё сидела на крыльце и плакала. Иннокентий уже шагал от этого места, но боковым зрением видел, как вздрогнула и ещё сильнее заплакала Аня. Пётр сразу перешёл в наступление:

– Я очень тебя люблю! Я всё слышал, давай поженимся!

Аня продолжала плакать:

– Но я не люблю тебя, я очень люблю Кешу.

– Ну не любишь меня и ладно. Моей любви хватит на нас троих. Но тебе нужна защита и материальная поддержка, а твоему ребёнку нужен отец.

Пётр наклонился завязать шнурок и только тут увидел цветы. Необычные белые цветы, похожие на маленькие белые розы, сияли люминесцентными светом, а их лепестки были закручены внутрь. Он протянул Ане букет, она уткнулась в него и заплакала ещё сильнее.

Иннокентий со стороны со слезами на глазах мог видеть, как он сам, 18-летний парень, удаляется от Аниного дома, чтобы больше никогда туда не вернуться. Он в последний раз смотрел на красивую девушку, которая больше не плакала, а только всхлипывала, уткнувшись лицом в роскошный букет Смерти, и ему было жаль. Себя или её? Он ещё этого не осознал. Петр, ещё не до конца веривший в своё счастье, что-то восторженно рассказывал Ане и гладил её по волосам.

Смерть взяла Иннокентия за руку, и они уже почти растворились в мерцающей дымке, как вдруг она спохватилась:

– Секатор возьми! Это очень хороший и нужный инструмент.

Дымка плотным слоем окутала их, а затем старик со своей спутницей снова материализовались между трансформаторной будкой и забором. Солнце стояло высоко, а на синем небе не видно ни облачка. Вокруг суетились люди, но никто не замечал дряхлого старика в полосатой больничной пижаме, который шёл по улице рядом со своей Смертью.

Раскаяние

Что может чувствовать человек, который знает, что сейчас он совершает самую большую ошибку в своей жизни? Боль и отчаяние. Так плохо Иннокентий не чувствовал себя уже давно. Сейчас в нём обострились старые чувства. Он злился от того, что ему только что сломала планы девушка, которую он даже не любил. Но рядом с этими чувствами он ощутил и другие. Это чувства человека, которые прожил долгую и бесполезную жизнь. Чувства человека, который всю жизнь винил себя за этот поступок и из-за этого упустил множество возможностей. Он только что попросил прощения и вроде бы исправил главную ошибку, но ему не полегчало. Наоборот, ему стало ещё хуже. Душа разрывалась от того, как глупо всё произошло тогда и от того, что он столько лет хранил это в себе.

Когда они, наконец, добрались в палату и старик вернулся в своё тело, он заметил, что физически чувствует себя вполне неплохо. Боль ушла, раны значительно затянулись, а подгузник был чистым. Только душевная боль стала ещё сильнее. Можно сказать, она стала просто невыносимой, потому что раньше Иннокентий её заглушал, а теперь она вырвалась наружу и раздирала его на части. Смерть присела на стул у окна и салфеткой протирала секатор, мурлыкая себе под нос какую-то песенку. Затем она резко повернулась к Иннокентию и сказала:

– Спрашивай! Что ты хотел у меня спросить? А то гоняешь мысли в голове, как старая лисица свою добычу.

– Получается, всё время, когда я встречался с Аней, ты находилась рядом с нами?

– Да, я появляюсь тогда, когда человек приближается к опасной черте. Перейдя эту черту, он уже неминуемо движется к смерти.

– Значит, кто-то из нас приблизился к той черте?

– Да, после аборта Аня должна была погибнуть. Ей бы проткнули матку инструментом, занесли инфекцию, а через несколько дней она бы умерла от сепсиса, – Смерть снова стала с любовью полировать тряпочкой свой инструмент.

– Но она не умерла?

– Нет, она не умерла. Она просто не пошла на аборт и родила себе прекрасную дочь. Знаешь, что такое букет Смерти? – Симмериана резко повернулась к старику, так что тот даже вздрогнул от неожиданности.

Она достала из кармана кисть, которую он уже видел, и сделала несколько мазков. Перед глазами Иннокентия появился огромный колючий куст, на нём ещё росли несколько одиночных прекрасных роз, похожих на те, которые Смерть срезала в букет для Ани.

– Это дерево Жизни. Каждый цветок прибавляет год жизни человеку. В том букете жизнь твоей дочери, долгая и счастливая жизнь девушки Ани и жизнь Петра, он тоже мог погибнуть через полгода. Но поскольку у него родился ребёнок, в армию его не взяли и он остался жив.

Смерть махнула кистью и перед глазами Иннокентия появилась картина: за столом сидела большая семья. Иннокентий узнал Аню по глазам цвета гречишного мёда, они были всё такими же живыми, хотя и немного снизились. Рядом с ней сидел седой старичок и читал газету, руки его дрожали, но живой и даже задорный взгляд говорил, что он вполне счастлив. Между ними сновала пожилая женщина, её Иннокентий сразу узнал. Она строго сказала седому старичку: «Папа, ты пил таблетки сегодня?». Пётр поморщился и сделал вид, что не услышал реплику дочери. Она погрозила ему пальцем и ласково погладила по плечу.

– Да, это твоя дочь, Лизавета Петровна, – сказала Смерть, – узнал?

У старика защемило сердце. Он плакал.

– Ты спасла их всех? – спросил он, – Но почему?

– Ты думаешь, что Смерть – это безжалостное существо, у которого нет ни чувств, ни сострадания к людям? Знаешь ли, я тоже не очень хочу забирать невинные души. У меня есть некоторые привилегии, и я могу спасти, если человек ещё не перешёл черту. Понимаешь, я могу помочь, но только если человек сам пытается что-то сделать для исправления ситуации. Ты можешь думать, что это Букет Смерти спас жизнь трёх людей, но на самом деле один поступок юноши изменил их жизнь. Поэтому сейчас он доживает свои последние годы в большой семье рядом с любимой женой.

– Но на твоём дереве Жизни не осталось цветов, – сказал Иннокентий.

– Да. Цветы скоро закончатся, и мой срок пребывания в образе Смерти подходит к концу. Это очень интересная история, я потом тебе об этом расскажу.

Иннокентий долго мялся, прежде чем задать следующий вопрос.

– А почему ты мне помогаешь?

– Это входит в мои обязанности – очищение души перед Смертью. Но это обычно по другому происходит, мы сначала проходим Чистилище и только потом поднимаемся вверх к Творцу.

От этих слов Иннокентий даже поморщился.

– А вообще нравишься ты мне, Кеш. Ты – нормальный мужик. Ну, наделал ошибок, с кем не бывает? Святых тут на земле не так уж и много.

Иннокентий снова замялся.

– Вот, вроде я попросил прощения у Ани, теперь я знаю, что у неё всё хорошо. Почему же мне самому так паршиво? Мне сейчас ещё хуже, чем было до этого.

– А всё потому, Кеш, что ты старательно скрывал эту боль. И делал вид, что её нет, а она всё это время сидела в тебе. Вспомни, что бывает с нарывом, когда его вскрывает хирург? Из него во все стороны начинает брызгать гной. И так будет продолжаться до тех пор, пока рана не очистится. Только после этого она сможет зажить, но никак не раньше. Ты попросил прощения у Ани и вроде бы даже раскаялся, но себя ты так и не смог простить. Вообще, чувство вины легко устраняется прощением. Если бы ты хоть немного задумался над этим, ты бы понял ещё лет семьдесят назад, что не обязательно копить этот хлам в душе. Но ты предпочёл закрыть на это глаза и сделать вид, что боли не существует. Это хорошо, что у тебя этот гнойник сам не прорвался, а иначе бы вылился он у тебя, Кеша, в онкологию или в инсульт ещё лет сорок назад. Вообще закон жизни прост. Если чувствуешь за собой вину – проси прощения до тех пор, пока не почувствуешь, что сам простил. Тогда и полегчает.

5
{"b":"863319","o":1}