– На кой тебе меч? Им только разбойников гонять, а наемники этим не занимаются. У монстров шкуры такие, что их и проколоть-то сложно – не то, что прорезать. Да и ударами с ними размениваться тоже… знаешь ли… дело разовое. Копье – лучшее оружие наемника. Палица – тоже отлично – кости от ее удара никакая шкура не спасет.

– Ну так что, мечу моему на стене висеть?

Таликс пожал плечами:

– Ну, мой висит.

Ульф прищурился и осторожно спросил:

– А у вас тоже…? – Он попытался подобрать подходящие слова, но долго не усердствовал. – …тоже непобедимый меч?

Таликс рассмеялся в ответ.

– Да… – Улыбаясь, ответил он. – У меня такой же меч, как и у тебя… Так что, как понимаешь, я тоже не настоящий воин.

– Вирис сказал мне, что все это дудки. – С видом знатока выпалил парнишка. – Что меч никогда не сломается, а воином настоящим никогда не стать, потому что «век живи- век учись».

Таликс понимающе покивал головой.

– Может и так… А может, смысл в том, что настоящему воину не нужен меч…?

– Это еще как? – Недоверчиво уставился Ульф на своего учителя. – А как же ему тогда с врагами биться?

– А может, смысл в том, что у настоящего воина нет врагов?

– Он что же, всех убил уже?

– Или простил… – Многозначительно ответил гвардеец.

Ульф задумался.

– Как же так можно? А если лиса в деревне всех кур передавила, как же ее простить? Или грусы, что друзей моих перебили, как же мне их простить? А если и прощу, и стану «воином настоящим», а после меня обидит кто, где же меч-то брать тогда?

– Я понимаю твои вопросы… – Грустно улыбнулся учитель. – Но злоба и ненависть не решают проблем. Если ты убьешь лису, завтра придет вторая, а ведь можно просто укрепить сарай, чтобы хищники туда не пробирались. Нет в мире злодеев, Ульф. То, что тебе кажется злом – для других может быть единственным способом выжить.

– А как же гоблины? – Нашел удачный пример парнишка. – Разве то, что они сделали с Имир не зло?

Он не успел прикусить язык, когда последние слова уже невозможно было вернуть. Ледяной взгляд учителя, кажется, впивался в его тело, словно кинжал.

– Давай-ка прокатимся. – Неожиданно мягко ответил Таликс.

Отцепив лошадь от повозки, гвардеец помог взобраться в седло ученику, а следом сел и сам. Они отправились на восток к Альгардскому лесу, оставив свой импровизированный тренировочный лагерь позади. Этот древний лес вполне заслужил свою дурную славу: Многие монстры в Альгардских землях выползают к людям именно оттуда. Потому рядом с лесом куда больше гвардейских застав чем селений, а все большаки огибают его на почтительном расстоянии. Князь Рассел как-то уводил дружину туда в поход – жгли они, по словам, по несколько гнезд за день. Да только никак им конца не видели, а как обратно повернули – так и новые гнезда на пепелищах уже стоят. Прозвали этот поход «лесными войнами», да и поговорку сложили, мол, «дело это – бесполезное – что с лесом воевать».

Спустя пару часов скачки, наконец, Таликс остановил кобылу. Темный хвойный лес начинался так же резко, как резко начинается море от берега. К затхлому воздуху, сочащемуся из многочисленных болот и озер, кишащих жизнью, тяжело было привыкнуть. Густая растительность ковром застилала землю, создавая непроходимую чащобу, буквально, с порога.

Вбив привязь в землю, в паре верст от первых деревьев, гвардеец достал из седельной сумки алхимические благовония, расставил их вокруг лошади и поджег. Ульф, так и не осмелившийся заговорить с учителем, ежился в седле, воображая дурное.

Впрочем, Таликс выглядел вполне спокойно и даже как-то обыденно. Словно не собирался идти в дебри, отпугивающие от себя всю округу. Парнишка, заметив это, слегка успокоился. Его глаза округлились от удивления, когда учитель достал из многочисленных седельных чехлов меч, точно такой же, какой подарил ему Вирис. Ульф хотел было расспросить учителя про ту самую «стену», но осадок чувства вины от слов про гоблинов не выпустил язвительных замечаний.

Закончив хлопоты, Таликс кивком позвал ученика за собой. Ульф удалецки спрыгнул на землю и, на ходу набираясь решительности, следовал по стопам. Учитель шел уверенно и рутинно, чем успокаивал беснующееся сердце парнишки. Ульф приметил, как легко длинный меч справляется с расчисткой пути в этих папоротниковых зарослях. «Еще одно из достоинств, о которых я упомяну в следующий раз!»

Чем дольше они шли, тем больше сил отнимал путь. Балансировать на корягах и поваленных стволах становилось все труднее, а паутина изрядно вплелась в волосы обоих путников. Таликс то и дело припадал к земле, изучая только ему видимые следы, вслушивался в шорохи и скрипы деревьев, временами хмуря брови, но неуклонно вел ученика за собой. Ульф слышал много историй об этом месте, но видя сосредоточенное лицо учителя, не излучающие ни капли страха, сейчас он бы посмеялся над теми байками.

Наконец, Таликс остановился. Заросли папоротника расступились, выпуская путников на широкую тропу. Гвардеец постоял несколько секунд у обочины, вслушиваясь в окружение, после чего шепотом поторопил Ульфа. И без того уставшему парнишке, одолевшему сегодня не один мешок, двухчасовую скачку и покорение бурелома, теперь приходилось бежать за учителем, пригибаясь от неведомых глаз.

Сначала он не обратил внимания на горки камней, по бокам тропы, но чем дальше они двигались, тем сложнее было их не замечать. А когда он понял, что эти пирамидки сложены вовсе не из камней, а из костей… Ульф, споткнувшись, распластался на лесной тропе. Открыв глаза, его взгляд тут же зацепился за одну из таких пирамидок, сложенная из маленьких, словно детских, черепов, она возвышалась на аршин над землей. По спине парнишки пробежал холодок.

– Куда мы идем, учитель? – Требовательно спросил он.

Таликс шикнул, призывая к тишине и помог подняться незадачливому ученику.

– Почти пришли. – Тихо, чуть ли не одними губами произнес он.

Припорошив место падения, чтобы оно не так сильно бросалось в глаза, путники гуськом двинулись дальше. Перепрыгнув ручей, они взобрались на холм и Ульф, наконец увидел место их назначения. Укрывшись с учителем в кустах, он, наконец, смог дать ногам отдохнуть и разглядеть урочище повнимательнее.

В глаза сразу бросилась огромная белая статуя человекообразного существа с непропорционально большим носом и обвисшими, словно свиными, ушами. Он держал одну руку на поясе, а во второй вздымал копье. Вокруг располагались такие же костяные пирамидки, как и на пути сюда. Приглядевшись, Ульф понял, что и сама статуя состоит из множества самых разных костей.

– Это гоблин? – Озвучил свою догадку парнишка. Учитель медленно кивнул.

– Как поступим? – Таликс взглянул на ученика, ожидая ответа.

Ульф, не привыкший, что его о чем-то спрашивают, хаотично подбирал варианты.

– Сломаем ее? – Словно, о разрешении спросил он.

Таликс перевел взгляд на статую.

– Приглядись, как старательно она сделана, как детализирован этот гоблинский герой… Так почему ты хочешь ее сломать?

– Ну… он же гоблин.

Гвардеец изумленно изогнул бровь.

– И что…? – Не дожидаясь ответа, он продолжил: – Действительно, людям и гоблинам не дано мирно жить, но разве уничтожение статуи решит эту проблему? – Таликс сделал паузу, дав обдумать свои слова. – У гоблинов тоже есть герои… мастера, способные обрабатывать кости, скульпторы, способные их сложить. Семьи, о которых они по-своему заботятся. У гоблинов тоже есть свой мир, который они защищают… И в той пещере мы были вторженцами. Для них, мы были злодеями. Да, оттуда они нападали на деревни, уводили скот, но я шел в ту пещеру не защищать людей… Я шел развлекаться. – Чувствовалось, что эти слова, наряду с воспоминаниями, дались Таликсу особенно тяжело. – Даже упыри нападают на людей не из-за злости. Им нужна еда для выживания. Только человеку свойственна месть.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».