Я обернулся к Медее и Эмосу.

— Пошли! — закричал я.

Мы бежали по главному коридору транслитопеда, направляясь к корме огромного аппарата, когда его закачало от еще более мощного удара. Инерционные амортизаторы неожиданно вышли из строя, и мы снова повалились на палубу, когда землеройная машина перевернулась набок. Стеклянные кожухи газовых светильников разбились, и слабое пламя заструилось и заплясало на стенах. Затем последовала еще одна серия сокрушительных ударов.

Мы поднялись на ноги, вынужденные теперь в качестве пола использовать изогнутую поверхность стены. Пульсирующий визг лазерных орудий к этому времени превратился в постоянный монотонный гул.

В сводчатом стыковочном отсеке горели красные аварийные лампы. При последнем ударе наша гондола вылетела из своей люльки и лежала на смятом боку, прислонившись к арке свода. Но кроваво-красный челнок все еще покоился на своем месте.

Мы с Медеей спрыгнули с внутреннего люка на потолок дока, но Эмос закричал нам вслед:

— Я не смогу спрыгнуть!

Я понял, что он прав.

— Тогда задрай люк и возвращайся помогать Буру!

— Храни вас Император! — прокричал он, закрывая люк.

Энергетические кабели, когда-то лежавшие на палубе, теперь свисали подобно канатам. Ухватившись за них, мы стали карабкаться к люльке с гондолой. Мы уже проделали полпути, когда мир вокруг снова задрожал, и транслитопед яростно дернулся, выправляя свое положение. Мы с Медеей растянулись на полу, а мимо нас понеслись обломки. Я едва успел перекатиться и оттащить Бетанкор в сторону, когда наша разбитая гондола скатилась со стены, ударившись боком об пол.

Очередной рывок, и палуба с невыносимым скрежетом накренилась в другую сторону примерно на двадцать градусов. Ничем не удерживаемый челнок покатился на нас.

— Залезай! — завопила Медея. — Залезай!

Она сумела открыть боковой люк красной гондолы и наполовину втащила меня внутрь. В этот момент транслитопед накренился на тридцать градусов в другую сторону.

Незакрепленная гондола немедленно покатилась по палубе и врезалась в переборку. Я повис на руках в открытом люке.

— Проклятье! Залезай! Залезай, мать твою! — вопила Медея, изо всех сил стараясь удержать меня.

Я крякнул от натуги и задрал ноги так, чтобы мысы моих сапог оказались за порогом. Следующим рывком мне удалось втянуть себя внутрь лодки, и Медея захлопнула люк.

Вокруг все продолжало трястись и раскачиваться. Мы пробрались по низкой кабине к креслам пилотов и пристегнулись ремнями безопасности. Медея уже включала зажигание, когда транслитопед снова перевернулся, и мы закачались в своих креслах на ремнях. Шлюпка теперь висела в своей люльке вверх дном.

— Это будет забавно, — зло рассмеялась Медея.

Она послала команду на открытие створок внешнего люка ангара. Затем Бетанкор переключила двигатели гондолы на полную мощь и отсоединила стыковочные крепления.

В течение головокружительной секунды мы, вися вверх тормашками, падали камнем вниз. Затем Медея ударом по кнопкам включила дюзы и сделала петлю в воздухе. Мы разминулись с крышей стыковочного отсека, проскользнув на расстоянии, едва ли превышающем ширину ладони, и вылетели в открывшийся люк. В это время транслитопед вновь перевернулся.

Омерзительная тварь все туже сжимала кольца вокруг огромной подземной машины Бура. Она раскачивала транслитопед, и я отчетливо видел, как бронированная обшивка начинает прогибаться и ломаться. На месте нескольких выдранных из корпуса с потрохами лазерных батарей дымились пустые гнезда. Ловчие облепили сражающихся гигантов, обрушивая на червя Хаоса неистовый огонь. Несколько сервиторов уже лежали разбитыми, после того как по ним прокатился транслитопед.

Медея сделала круг над ними, пытаясь как можно быстрее свыкнуться с особенностями управления гондолой.

— Что будем делать? Надеюсь, у тебя есть план?

— Я работаю над этим, — покачал я головой.

На гондоле Бура не было установлено никакого вооружения — я проверил это, когда мы только взлетели, — и вообще ничего, что можно было использовать в качестве эффективного наступательного оружия, кроме расположенного под носом рубки шахтерского лазера, сохраняющего свою убойную мощь на расстоянии примерно пяти метров.

— Держи курс в глубь пещеры, — приказал я, сверяясь с показаниями геологического ауспекса.

— Бежать из боя?

— Мы не можем сражаться с этой тварью, а посему мы найдем Плиту. И вот этот сигнал должен исходить от нее.

На экране уверенно пульсировал большой курсор. Сомнений быть не могло, он указывал на нашу цель.

Культисты открыли по нам огонь, когда мы проносились над ними и углубились в длинную вулканическую пещеру. Из лавовых озер, словно в гневе, взлетали пирокластические фонтаны, угрожая сбить нас.

И тогда мы увидели Плиту.

Она была захоронена в обсидиановом блоке, выступающем из стены пещеры, но кто-то уже проделал серьезную работу по ее высвобождению. На покрытых пеплом склонах под ней стояли тяжелые шахтерские гондолы и буровые платформы на антигравитационной подушке, а землю вокруг покрывали осколки обсидиана.

Как и говорил Бур, она представляла собой идеальный и гладкий, словно лед, темно-зеленый десятигранник четырех метров в поперечнике, пылавший таинственным внутренним светом. Даже на таком расстоянии чувствовалась исходящая от него злоба. На самом краю своего ментального сознания я почувствовал раздражающее покалывание. Медея имела больной вид.

— Я не хочу подходить ближе, — внезапно произнесла она.

— Нам придется!

— И что мы будем делать?

Я задумывался над тем, способен ли шахтерский лазер разрезать Плиту. Но если даже и сможет, не было гарантии, что от этого будет какой-то прок. Я сомневался, что нам удастся причинить ей серьезный урон, даже если мы на полном ходу врежемся в нее.

И тем не менее культисты как-то откалывали от нее осколки, чтобы распространять свое зло. Она была уязвима, если, конечно, каким-либо образом не позволяла снимать с нее эти осколки.

Передвинуть ее куда-либо мы явно не могли.