Подходим к кассе. Протягиваю парню двести пятьдесят рублей за билет, но он отрицательно качает головой.

– Ты с ума сошла?

Твердо смотрю ему в глаза.

– Ты не должен за меня платить.

Егор отодвигает мою руку и категорично произносит:

– Я тебя пригласил, и я плачу.

Пытаюсь улыбнуться, ощущая, как меня затягивают в долговое болото.

Как пережить это моей совести?

Мне это не нравится!

Парень оплачивает билеты и, расстраивая меня еще больше, покупает огромное ведро попкорна и два стакана колы.

Пытаюсь себя успокоить: получу ежемесячную сумму на карманные расходы от отца и обязательно куплю ему что-то в подарок.

Фильм оказывается интересным, и я смеюсь до слез, все-таки нахально таская из ведерка сладкий попкорн.

– Он сейчас опять облажается, – комментирует Егор, слегка придвинувшись.

– Угу, – беззаботно лепечу я и, не глядя опуская руку на дно выискивая оставшуюся кукурузу, сталкиваюсь с пальцами парня.

Аккуратно отодвигаю свои к краю ведерка, нахожу «взорвавшееся» зернышко и запихиваю в рот.

Прожевав, снова вслепую отправляю руку на охоту, и мы опять соприкасаемся.

Застываю.

Эти столкновения все больше выглядят как специальные.

Резко обостряются ощущения, и прикосновения парня кажутся… противными и отталкивающими.

Аппетит мгновенно пропадает, как и желание покушаться на попкорн.

Поворачиваюсь к Егору.

Мы встречаемся взглядами, и я вижу холодящие внутренности пугающие обрывки прошлого… В глазах парня дикий блеск, почти такой же, как тот, который я так хочу стереть из памяти.

Утыкаюсь в экран и больше не смотрю в его сторону, но только влиться в происходящее действие фильма уже никак не получается, и до конца сеанса я нервно отсчитываю минуты.

Вырвавшись на свободу, сразу предупреждаю Егора:

– Я не поеду на такси. Можешь ехать сам, я доберусь на автобусе.

Он хмурится.

– Да мы окоченеем, пока его дождемся. Да и время – час пик. А еще март – много заразных.

Выслушав его нытье про все минусы общественного транспорта, я все равно категорично мотаю головой и, показывая серьезность своих намерений, направляюсь к остановке.

Он хвостом идет следом.

Автобус подъезжает, едва мы успеваем перейти улицу, и даже не переполненный, и парень, скорее всего, успокоившись, что ничего страшного с ним не произойдет, опять начинает улыбаться и что-то втирать мне.

Его поведение выглядит вполне адекватным и кажется, что там, в зале, мне просто все привиделось.

Очередная галлюцинация?

Проводив меня до подъезда, Егор начинает настаивать подняться вместе на этаж, и я решаю, чем продолжать бесполезный спор перед окнами, увеличивая шанс попасть на глаза вечно недовольной матери, безопаснее позволить ему довести меня до квартиры.

Добравшись пешком на третий этаж, я останавливаюсь.

Лампочка на лестничном пролете перегорела, и полумрак помещения добавляет мне лишней нервозности.

– Спасибо, – произношу, надеясь, что за его «пожалуйста» последует «пока» и демонстративно вытаскиваю ключи, подталкивая к прощанию.

– Это тебе спасибо, что согласилась.

Киваю и говорю первая:

– До завтра.

– До свидания.

Почему-то эти произнесенные слова и их исполнение кажется многозначительным.

Привыдумщица. Но только рисковать и заглядывать в глаза Егору, проверяя сущность своих догадок, не рискую.

Поворачиваюсь, чтобы открыть дверь, но парень неожиданно притягивает к себе и накрывает мои губы своими.

Первые пару секунд, застыв от шока, не трепыхаюсь и позволяю ему терзать их, но когда он пытается засунуть мне в рот свой язык, меня передергивает от брезгливости.

Со всей силы отталкиваю Егора, чувствуя подступающую удушающую панику.

Несколько секунд мы внимательно смотрим друг на друга, пытаясь выровнять дыхание, но едва я хочу, преодолевая неконтролируемую дрожь тела, вывалить на парня все, что думаю о его выходке, он делает умоляющее выражение лица и бормочет:

– Извини! Извини, пожалуйста. Дурак! Не удержался. Ты такая красивая.

Растерянно хлопаю ресницами и как рыба, молча открываю и закрываю рот. Моя тирада с нелестными определениями опоздала, и я просто бросаю на него рассерженный взгляд и ухожу в квартиру, даже не смея себе позволить хлопнуть дверью, чтобы не привлечь внимание матери.

Пока стягиваю кроссовки, она все-таки появляется в коридоре.

– Не успела приехать – мальчики появились.

Почему-то ее слова звучат осуждающе.

Может потому, что у нее здесь никого нет и в этом, естественно, виновата я.

– Сходила с одноклассником в кино, – констатирую безэмоционально.

– А почему не с одноклассницей?

Вскидываю подбородок и, глядя в упор, холодно выдаю:

– Потому что пригласил одноклассник.

– Смотри, Аниса…

– На что? Я просто в кино сходила, – срываюсь, видимо, еще не отойдя от произошедшего инцидента, и потому не в состоянии спокойно реагировать на ее обидные слова.

Недослушав ее: «А ты сама не знаешь…», ухожу в комнату и закрываю дверь.

В скверном настроении заваливаюсь на кровать и включаю звук на мобильном, который отключила, когда пошли в зал смотреть фильм.

Телефон тут же сообщает о входящем. Смотрю на экран.

«Ты чего не отвечаешь?»

Таращусь на столбик предыдущих вопросов и фраз и задумываюсь: рассказывать Матвею об этом спонтанном походе в кино не хочется, но и обманывать – тоже.

Виртуально взвешиваю одно и другое решение, что перевесит и… пишу неправду, поскольку, если рассказывать про Егора, то придется объяснять мотивы, побудившие пойти с ним, и затрагивать всю неприятную историю с новыми одноклассниками.

«Уснула и не слышала, что ты писал».

– Все вышло лучше, чем я рассчитывал, – захлебываясь эмоциями повторяет Егор. – Она оценила, как я всех заткнул, в кино пошла и даже поцеловать разрешила.

Киваю. Хорошо хоть вчера, из-за того, что задержался с матерью и сестрой, а потом замертво свалился на кровать от непривычной движухи для еще не полностью восстановившегося организма, мы не поговорили, иначе бы головная боль от восторженных повторений брата была бы мне обеспечена.

– Круто, – хвалю его, хлопая по плечу.

Егор, конечно, тот еще хлыщ, но я искренне рад за него, ведь он мой брат, да и оттого, что моя тактика сработала – приятно – стратег.

– Ты же не испортишь все своим появлением?

Бросаю на него тяжелый взгляд: как это понять?

– Просто все телочки на тебя залипают.

Хочется сказать грубо: «не ссы», но сегодня я в хорошем настроении. На вечер выстроены многоэтажные планы, поэтому милостиво разжевываю:

– Ты же сам сказал: даже поцеловать разрешила, значит, залипла на тебя. Я в пролете.

Заканчиваю фразу уже на автомате, поскольку выхватываю из толпы знакомое лицо и, зависаю на нем.

Не может быть…

– Ну да, – довольно пыхтит Егор.

– Тогда не тушуйся и веди себя как самец, – поучаю брата, наблюдая, как девчонка похожая на Аню, встретившись со мной взглядом, расцветает в улыбке и машет.

Неужели, правда, она?

Ну, не клон же!

– А вот и Аниса.

Поворачиваюсь к Егору и смотрю, как он приподнимает руку и, расплываясь в идиотской улыбке, таращится в ту же сторону, что и я только что.

В одно мгновение все оказавшиеся в голове пазлы складываются воедино. Бинго! Оказывается, у всех последних кусочков-событий была одна общая картинка. Треш!

Правда оглушает и лишает возможности дышать.

Я словно получил удар в солнечное сплетение и возникло сокращение диафрагмальной мышцы, в результате чего воздух вытеснился из грудной полости.

Так, спокойствие.

Автоматически прикладываю горячую руку к груди, будто действительно пропустил удар, и тепло поможет снять боль.

В голове пульсируют недавние слова Егора: «В кино пошла и даже поцеловать разрешила» и тут же те, напечатанные, что прислала мне в сообщении Аня в этот же гребаный вечер: «Уснула и не слышала, что ты писал»…