Да, красавчик, про свой кофе можешь даже не заикаться.

Он кивает, отводит глаза и подзывает официанта.

В машине ни Илья, ни я не пытаемся завести разговор. Он сосредоточенно маневрирует в потоке, я осмысливаю свою безумную идею.

Паркинг, лифт, мой этаж.

Надеюсь, мужчина останется в железной коробке, и вечер мирно закончится, но он выходит за мной и опять прикасается, поймав мои пальцы.

В который раз вытаскиваю их и заявляю с раздражением:

– Не надо меня трогать.

– Почему?

– Мне неприятно.

Его лицо в этот момент непередаваемо. Жаль нет возможности запечатлеть на фото и потом смотреть и злорадствовать.

Он не в состоянии поверить, что его прикосновения могут вызывать подобные ощущения.

Поздравляю с новым открытием.

Хмурится.

– На кофе не пригласишь?

– И на чай тоже, – войдя в роль стервы, бросаю в ответ.

– И встретиться еще не захочешь?

– Разговор вроде был об одном… ужине.

– Тебе не понравилось?

– Ты не мой вариант.

Внутренний голос советует «притормози, не бортуй так сильно, а то плюнет и отлипнет, и ты даже не покуражишься», но что-то внутри нашептывает «умница, поступай зеркально тому, что делала раньше».

– Всего хорошего.

Киваю и смотрю, как он решительно направляется к лифту.

Значит, все-таки переборщила.

Одна часть меня хочет рвануть и, глупо улыбаясь, сказать: подожди, я пошутила, другая приколачивает гвоздями благоразумия к месту, на котором стою.

Пусть идет. Если не вернется, значит, так надо. Все равно глупая идея морочить голову красавчику.

Давно так не затягивало общение, особенно с противоположным полом, а сейчас, сидя напротив очаровательной девчонки с обжигающими глазами-угольками и бойко отстаивающей, что железная оглобля в Париже, торчащая отовсюду, – произведение искусства, не могу перестать с ней дискутировать.

Сбавляю обороты и прекращаю настаивать на своем. Сейчас мне важнее не высказать свое мнение, а расположить брюнетку к себе. Мастерски меняю тему разговора, где мы сходимся во мнении, а потом, не удержавшись, накрываю ее тонкие аккуратные пальчики своей ладонью.

– С тобой так приятно находиться рядом, – говорю шаблонную фразу, но впервые не слышу в своих словах фальши. С ней действительно приятно и быть рядом, и смотреть, и разговаривать.

Она не верит моим словам.

Привыкла в каждом человеке искать подвох, или это мне так подфартило?

Наблюдаю, как она сексуально облизывает ложечку с сорбетом и морщится, будто он внезапно стал горьким.

Потом вытаскивает руку из-под моей и небрежно спрашивает:

– Ты так всем говоришь после первого свидания?

Я по меньшей мере в шоке. Ванга собственной персоной.

Стараюсь держать лицо и впервые вру ей в глаза:

– Нет.

После, словно экстренно желая замести ложь, искренне продолжаю:

– Но тебе не могу не сказать. Ты правда особенная.

Девчонка злится. Не понимаю, из-за чего? Не любит комплименты?

Пытаюсь найти отгадки в ее глазах, но в их черноте, как ночью в темном переулке без специального оборудования, делать нечего.

Выдержать мой взгляд брюнетке становится все труднее, и та опускает глаза в десерт.

Надеясь, что мы проехали острые углы, пытаюсь найти еще какую-нибудь интересную тему, но она отставляет креманку и безапелляционно заявляет:

– Спасибо за ужин, но я устала и хочу домой.

Вижу, настаивать еще посидеть бесполезно, как и звать ее куда-нибудь в другое место.

Киваю, отвожу взгляд и подзываю официанта.

В тачке меня накрывает разочарование так, что даже нет сил завести какой-нибудь легкий разговор. Еле слежу за дорогой.

Припарковав машину, собираюсь предпринять новую попытку проникнуть в душу этой странной девчонки, но она выскакивает из авто еще до того, как я отстегиваю ремень безопасности.

В лифте набираюсь мужества принять поражение, но едва брюнетка выходит на свой этаж, я вместо того, чтобы попрощаться и вычеркнуть ее из жизни, плетусь следом и ловлю ее пальцы.

Она снова вытаскивает их и с раздражением выплескивает из себя вынашиваемую, видимо, весь вечер фразу:

– Не надо меня трогать.

Да все хуже, чем я думал. Реальное фиаско. Однако я опять не могу поверить в происходящее и хватаюсь за воздух, пытаясь в нем отыскать спасительную соломинку:

– Почему?

– Мне неприятно.

Вот это поворот. В своей жизни никогда не слышал ничего подобного. Скорее, наоборот, девчонки всегда пищали оттого, как я их трогал, и сами хотели тактильного контакта.

Хмурюсь, пытаясь соотнести ее слова с былой уверенностью.

Да, не девушка, а сплошной удар по самолюбию. Может, она нетрадиционной ориентации?

В отвратительном настроении уточняю то, что, итак, понимаю:

– На кофе не пригласишь?

– И на чай тоже, – добавляет она насмешливо.

– И встретиться еще не захочешь?

– Разговор вроде был об одном… ужине.

Чувствую себя кретином, но хочу разобраться в этом дерьме сейчас и до конца.

– Тебе не понравилось?

– Ты не мой вариант.

Ну что второе поражение подряд. Похоже, теряю сноровку.

– Всего хорошего.

Не смотря на нее больше, направляюсь к лифту.

В голове пульсирует: задела, зацепила, завела.

И где мое пресловутое спокойствие? Рядом с ней это ощущение испаряется. Она рвет все обкатанные схемы, взрывает вдребезги мозг нелогичностью.

Раздражаюсь из-за своего поражения и вместо того, чтобы отправиться в квартиру, спускаюсь в гараж.

Мне нужно отвлечься. В прошлый раз от чар ведьмы помогла сексотерапия. Попробую и теперь.

Тачка, скорость и оранжевые светофоры, на которые проезжаю перекрестки. Чувствую, в ближайшее время меня порадуют письма счастья со штрафами, но сейчас я не могу подчиняться правилам. Во мне кипит несвойственная злость. На нее? Нет, скорее, на самого себя. На то, что так позорно облажался. Я сейчас не в состоянии все проанализировать, но потом попробую понять, почему не подействовала старая схема.

Уже подъезжая к дому, набираю блондинку и, наскребя приветливости в интонацию, заливаю ей:

– Да, милая, я под твоими окнами. Безумно соскучился и примчался. Пустишь? Конечно, детка.

Разъединяюсь. Похоже, с ней все работает. Может, дело просто в бесчувственной брюнетке?

Блондинка виснет на шее, едва открывает дверь, и тащит за собой в спальню.

Отличное решение. Туда нам и надо. У меня тоже желание натрахаться до такой степени, чтобы ни одна мысль не могла проникнуть в голову.

Кровать, обезличенное голое тело и секс как физиологический процесс, который принесет удовольствие и отнимет силы.

– Ты действительно соскучился, – хихикает блондинка, когда я наконец слезаю с нее.

В голове крутятся только нецензурные выражения, и потому молча киваю и закрываю глаза. Сейчас бы вырубиться до утра и проснуться таким, каким был несколько дней назад до той злополучной встречи.

У меня почти получается провалиться в сон, но мобильный начинает вопить откуда-то с пола, и я, чтобы он не попал в руки любопытной особы, нащупываю его сам, одновременно пытаясь согнать с себя дрему.

Голос из динамика заставляет нахмуриться.

– Да, мам.

Она начинает тараторить про каких-то общих знакомых и их удачные вложения, после чего резко интересуется, не нарисовался ли у меня кто-то за ее отсутствие.

Усмехаюсь. С заложенным во мне недоверием к женскому полу ей можно вообще не волноваться на эту тему, но, видимо, сегодняшний день наложил на меня отпечаток, и я ворчу:

– Я не маленький мальчик, что за контроль.

– Хочу убедиться, что не спустил наследство отца на какую-нибудь вертихвостку.

С губ так и просится: кого-то вроде тебя, но я лишь произношу:

– Все в целости и сохранности.

– Отлично. У Филиппа наметился подобный крутой проект, он позвонит и расскажет, как туда вложиться.