Майкл и Билли влились в общую толпу детей, играя в догонялки. При этом все дети радостно визжали так, что закладывало уши им самим. Но Елена не говорила им ни слова на это. Вечером она выслушает очередной нагоняй от лидеров группы за этот шум, но который раз она игнорировала предостережения.

У этих детей и так не было будущего, ей до жути не хотелось обрывать им настоящее веселье.

Детей было всего десять, большую часть родители смотрели сами. Пятеро остались без родителей на ее попечение, двое были Спенс, оставшиеся трое были детьми бедолаг вроде них самих. Они еле наскребали еды, чтобы накормить своих детей, и давали крохи с собой. У других детей иногда не было и этого.

Увидев через забор Алекса, Елена тут же взялась за лейку и принялась поливать зелень, приглядывая за играми детей одним глазом. Алекс не цеплялся к воспитательнице за бездействие, но Елене не хотелось допускать даже намека для домыслов.

– Елена, – произнес голос Алекса за спиной.

– Алеск, – кивнула воспитательница, вопросительно глядя на мешок в руке мужчины.

– Это картошка, – пояснил Алекс, – для вас.

Елена от удивления лишь приподняла брови, ожидая какой-то просьбы за это.

– Ты хорошо работаешь, – сказал Алекс, – на тебе и дети и огород, и еще Спенс подкидывает тебе своих двух.

– Она пошла на вылазку, – сказала Елена холодно.

Разговор должен был пойти о Спенс, а ей не хотелось наговорить чего лишнего. Спенс может и поступала сумасбродно, но она была практически единственной, кто заботился о Елене и о детях без родителей.

– Я знаю, та напросилась пойти до Торгового центра, и мы все знаем, что там ничего нет, – продолжил Алекс, не заметив настроения Елены.

– Здесь тоже нет, – сказала Елена.

– Будем надеяться, что Спенс повезет, но я уже списал ее со счетов и не только я, – сообщил Алекс, тяжело вздохнув.

– Что это значит? – насторожилась Елена.

– Ты знаешь, что для нас она бесполезна. Она как была жеманной фифой, так ею и осталась.

Елена молчала, пытаясь правильно подобрать слова. Она слышала подобные вещи про Спенс, но никогда не вмешивалась, однако, сейчас она считала, что была обязана заступиться.

– Мы хотим пить, – к ним подошла девочка Аврора, которая была самой ответственной из детей.

Елена считала, что та вырастит типичной старостой, и ей было приятно иметь такую помощницу. Дав ей кувшин, она знала, что маленькая Аврора напоит им всех детей.

– Я знаю, что тебе нравится Спенс, потому что та смотрит за Майклом, хоть он и чужой ей, – снова подал голос Алекс, понаблюдав меланхолично за девочкой с кувшином. – А я считаю это глупостью. Она своего ребенка прокормить не может.

Елена снова, молча, распахнула глаза, думая, что сказать ей. Раньше до происшествия, она обдала бы таким матом этого проходимца, несмотря на его статус. Но сейчас от любого неосторожного слова зависела судьба детей.

– Как только Спенс вернется, совет решил выгнать ее, – сказал Алекс. Его лицо при этом выглядело жестко, заранее показывая отношение к возражениям.

– А дети? – спросила Елена.

Она не была в сильном шоке, так как их община уже выгоняла людей из собственных квартир. Но то были действительно двинутые люди. Они угрожали чужой безопасности.

– Потянешь еще двоих? – протянул шутливо Алекс, он знал, что она и этих потянуть не могла. – Да все будет нормально, ей просто придется больше работать.

На последних словах Алекс пожал плечами, будто выгнать Спенсер с детьми было обыденностью. Елена не сомневалась, что Спенсер удастся найти выход, девушка сильно изменилась после происшествия, чтобы не говорили мужчины. Но что тогда будет с Еленой?

– Жареная картошка – это моя любимая еда, – сказал малыш Изи. У него были кудрявые волосы, как пух, и сейчас казалось, что с волоска до пят он прямо лучился удовольствием.

– Прекрасно, – ответила Елена.

Они с малышами сидели в своей группе на втором этаже, Елена ела рядом с ними за своим столом, который был выше, чем общий. Группу она не стала менять, так как родные стены успокаивали всех, и казалось, что все по-прежнему, не считая того, что никого из персонала больше не было, а детей осталось десять из тридцати.

– Моя мама говорит, что нам нужно уезжать отсюда, – сказала Жасмин. Она была из приходящих детей.

– Возможно, она права, – будничным тоном пробормотала Елена.

Каждый говорил это, но менять привычное место было чем-то нереальным для Елены. Детский сад стал буквально домом. Единственное, что оставалось от прежнего мира.

– Папа говорит, что нам будет хорошо в деревне, – сказала Аврора.

Елена внутренне напряглась от этих слов. Буквально пару дней назад с их группой связывались люди с церкви, зазывая с собой в поселение. Грегори не нравилась идея того, что где-то главным будет не он, Алекс же вообще казался напуганным от этой перспективы. Настроение их сообщества было не понятным, но несколько людей уже вели себя, как сектанты.

– Что за деревня? – спросил Билли.

Он был самым любопытным малышом, и любая мелочь его интересовала на столько, что мог спросить о ней несколько раз, даже если слышал о ней.

– Папа говорит, что есть место, где нам будет лучше, там есть куры и утки, – сказала Аврора, не отвлекаясь от тарелки.

– А там бывают чудовища? – спросил Билли.

Аврора, посмотрев на Билли, потупила глаза, не зная, что ответить. Видимо, тема чудовищ в деревне с папой не обсуждалась.

– Они есть везде, – сказала Елена, – поэтому везде нужно вести себя тихо. Хоть в деревне, хоть в городе.

– Но там есть утки, – сказал Билли самому себе, – неплохо.

– Папа говорит, что церковь защитит от чудовищ, – сказала Аврора.

Елена закатила глаза. Детям нельзя было врать о таких вещах, даже чтобы успокоить. Тем более отец Авроры был вечным панком, который в свои сорок ходил в рваных джинсах и футболках с рок группами. С чего такое доверие к церкви?

– Так, детки, убираем со стола, кто дежурный? – Елена также нервничала, потому что день шел к закату, а Спенсер все еще не было. Хоть она и просила, не списывать ее со счетов, большая вероятность была в том, что та больше не вернется.

– Что с тобой, – спросила Лола своего мужа.

Алекс сидел на кухне и методично жевал хлеб, который она достала недавно из хлебопечки. Обычно ее муж наслаждался этим процессом и шумно благодарил, хотя усилий, как пекарь, она прикладывала мало. Свежий хлеб был чудом хотя бы потому, что сейчас было трудно достать муки и прочих ингредиентов. А ведь когда они могли позволить себе стейки, морепродукты и прочие действительно редкие и дорогие вещи.

– Тебе не нравится? – спросила Лола. Она знала, что дело было не в хлебе, но Алекс не был таким задумчивым с тех пор, как они с Грегори решили руководить этим местом.

– Конечно нравится, – сказал Алекс.

– Это из-за тех людей в церкви? – снова спросила Лола. Обычно Алекс охотно обо всем рассказывал сам. Но сейчас ей приходилось клешнями вытаскивать из него информацию и делать это весьма терпеливо.

– Да, завтра с утра мы двинемся с ними, – сказал Алекс.

– Этот день настал, – пожала плечами Лола. Она знала, как обстояли дела в общине больше остальных. И знала, что нужно было двигаться дальше.

– Да, но эти люди… – начал Алекс, помотав головой.

– Опасны? – уточнила его жена.

– Даже не так, – сказал Алекс, прикидывая, стоило ли рассказать жене об условиях их соглашения. Через минуту томительного для Лолы ожидания, Алекс пожал плечами. Он рассказывал все своей жене и никогда не жалел об этом.

– Мы уедем в поселение и на правах инженеров будем жить там на равных с их лидерами общины. У нас будут люди, которые будут помогать с нашими участками, – начал Алекс с хорошего. Может, чтобы напомнить самому себе, ради чего это делается.

– Здорово же, – хлопнула в ладоши Лола.

– Но почти все будут тяжело работать… – сказал Алекс. – Я бы сказал… Их называют рабами.