— Слушай! «Установлено, что ассирийцы знали какой-то звук, дававший им власть над пчелами, могли их выгнать и опять загнать в улей...» Исследователь дядюшка мой, вот кто! Занимается пчеловодством по-научному!

— Кому нужна наука такая?!

— Кому нужна?!

Девочка вынула из тетради какую-то бумагу:

— Вот кому!

Володя посмотрел на подпись: «Председатель Совета Народных Комиссаров Ульянов (Ленин) ».

Пробежал текст: «Земотделы обязаны оказывать всяческое содействие всем организациям и лицам, желающим заниматься пчеловодством...»

Еще раз посмотрел на подпись. Сомнений не было: «Ульянов (Ленин)».

— Вот, — сказала Наташа. — А дядю обворовывают... в третий раз. Из милиции привели ищейку. До железной дороги довела, и все... Укатили воры поездом...

Володя приподнялся на локтях.

— А Джек твой следа не берет?

— Только за котами гоняться ему да за галками, — махнула рукой девочка.

— А если подучить? — Володя окинул взглядом полки с книгами: — Может, есть что тут и про дрессировку?

Подтащили к стеллажу библиотечную лесенку. Пересмотрели десятки книг, но ничего подходящего не нашли. Взялись за словари, отыскали слово «дрессировка». Прочитали, что она должна «строиться на деловом контакте между дрессировщиком и дрессируемым животным» и что приемы ее зависят «от темперамента дрессируемого животного». Темперамент в словаре подразделялся на четыре вида: сангвинический, холерический, меланхолический и флегматический.

Ничего из этого ребята, конечно, не поняли, но решили все-таки попробовать.

Вывели вечером следующего дня Джека на опушку. «Деловой контакт» должного эффекта не возымел. Команды, поданные спокойным тоном, Джек не воспринимал, а на строгость отвечал внушительным оскалом зубов. Куда более действенным средством оказался прихваченный Наташей из дому сахар. За него Джек готов был сделать все и наверняка изловил бы хоть сотню бандитов, если бы понял, что от него требуется... Но этого-то он и не понимал.

Наташа указывает место, где топтались накануне воры, а он лезет мордой ей в карман. В конце концов стал все же принюхиваться к траве, но вдруг жалобно взвизгнул, кинулся в сторону и принялся отчаянно тереться мордой о землю: ужалила запутавшаяся в траве пчела. Овчарка стала похожей на бульдога.

Дальнейшая дрессировка была бесполезной.

Володя решил попросить ищейку в Раменском отделении милиции.

— Нету нас ищейки, — сожалеюще ответил дежурный, — бандиты в схватке прирезали... В Прозоровке же у вас питомник ЧК, сами часто за собачками к чекистам обращаемся. Туда и иди. Могу, если хочешь, позвонить...

Снял телефонную трубку, долго крутил ручку аппарата. Наконец дозвонился, назвал кого-то по имени и отчеству, изложил просьбу Володи.

— Взяли бы шефство над ребятами. Как-никак пионеры, публика организованная... Да, вот стоит... С галстуком.

Милиционер прикрыл трубку рукой, спросил Володю:

— У вас что, организация?

— Да, — не задумываясь, ответил Володя.

Милиционер передал ответ мальчика, снова прикрыл трубку ладонью:

— У самих-то собачки хорошей на примете нет?

— Есть вообще-то, — ответил Володя, имея в виду Джека.

— Породистая?

— Вроде овчар.

Передал милиционер и это, за что-то кого-то поблагодарил, повесил трубку, похлопал Володю по плечу:

— Берут шефство над вами. Раз есть у вас уже целая организация и породистая собака есть — выделят инструктора.

— А когда он придет? — спросил Володя, теребя и без того сломанный козырек картуза.

— Этого знать не могу, — развел руками дежурный. — Может, завтра, может, сегодня... В общем, объявляй организации своей сбор! — С подчеркнутой серьезностью добавил: — На станции, в магазине, орудуют воры, а рядом, оказывается, целая пионерская организация — и бездействует. Непорядок!

Не предполагал Володя, что так обернется дело. «Целая организация!» А в поселке пока пионер он один...

В смятении шел мальчик домой.

Неподалеку от пасеки кто-то шмыгнул в кусты. Володя насторожился.

— Не бойся. Это я.

На тропинку вышел Костя. Под глазами — кровоточащие ссадины.

— Кто это тебя?

— Видели, гады, как разрезал за спиной у тебя веревку, вот и дали. — Потрогал вздувшуюся скулу. — Свинчаткой. — Помолчал, добавил доверительно: — Уйду от них.

— Куда?

— К вам.

— К нам? — не понял Володя.

— Ну к вам... к открывателям!

Вот уж не думал, не гадал Володя, что таким окажется первый вовлеченный им пионер. А вовлечь хотелось, очень хотелось. Двое — уже не один!

— Возьмете?

— При условии... — стараясь быть строгим, ответил Володя. — Укажешь милиции, где прячется шайка.

— Подлюгой не был и не буду!

Володя подошел к беспризорнику ближе.

— Хлеб у голодающих воруют... Они не подлюги? Может, из-за таких и мать-то твоя с голоду померла: сколько банд эшелоны грабят...

— Мать не трожь, говори, что надо.

— Шайку выловить поможешь?

Беспризорник мялся.

— А что с ними сделают?

— В трудколонию направят. Людьми сделают.

— А там кормят?

— Ясное дело. Воровать не придется. — Володя заглянул беспризорнику в глаза. — Может, и ты пойдешь? А? В трудколонию... Нет же у тебя никого, кто кормить-то будет?

— Не-е, — заметал головой Костя. — Бабка есть у меня. Хоть и чужая, а когда захожу, кормит, даже одевает. Вот, —он тряхнул полами своей кацавейки.

— Н-да-а, — озадаченно протянул Володя.

— Что?

— Хотел тебе первое пионерское поручение дать...

— Ну и давай! — с готовностью отозвался Костя. — Что делать-то?

— Ребят кой-каких собрать.

— Ну и соберу.

— Да видик у тебя... Лошади и те, наверное, шарахаться будут!

— Вид обнакновенный. — Костя прикрыл полами кацавейки голый живот.

— Посиди-ка! Я мигом...

Володя убежал. Вернулся со свертком, из которого вынул залатанные отцовы брюки, старую куртку.

— Одевай!

Оборванец прикинул одежду, довольно хмыкнул, стал переодеваться.

— А это, — Володя протянул беспризорнику ломтик хлеба и несколько картофелин, — от моей матери.

Новая одежда парню понравилась. Брюки, правда, оказались велики, но он подпоясал их веревкой. Прошелся, вспомнил вдруг:

— А эту? — указал на Володин галстук. — Частицу?

— Частицу потом, — рассмеялся Володя. — После торжественной клятвы.

Скомкал Костя прежнее свое тряпье, протянул несмело Володе:

— Возьмешь, может, взамен?

— Нет уж, — отмахнулся Володя. — Закинь подальше!

Костя подкинул скомканное рванье, поддал ногой. Съел хлеб, картофель. Встал, довольный, перед Володей:

— Куда, за кем бежать?!

Собрались в овраге к вечеру. Где-то заунывно ухал филин. Развели небольшой костер. Отблески его плясали на сосредоточенных ребячьих лицах, на траве, и от этого все вокруг казалось особенно таинственным и тревожным. Говорили вполголоса. Организацию создать, конечно, надо. Отцы, братья ведут с контрой борьбу, не должны оставаться в стороне и ребята — они уже не маленькие. На полустанке орудует шайка, это та же контра. Надо помочь милиции изловить воров.

Расходились на всякий случай по одному, по двое, незаметно. Володя вышел из оврага последним и вдруг услышал:

— А я все видела!

Это была Наташа. Она будто выросла перед ним на повороте тропинки.

— А мне с вами в следующий раз можно? Так здорово... Темно... Костер. Я даже стихи сочинила...

— Стихи?

— Да. Слушай:

— Это ты прямо сейчас придумала? — удивился Володя. — Вот здорово!