– Это не есть хорошо, но, я так думаю, проблемы следует решать по мере их поступления,– мейстр Нейрис ар Махрет явно настроился на завершение совещания,– та проблема, которая перед нами сейчас стоит, уже ждет практического исполнения выработанного нами коллегиального решения, – он устало и, в то же время, удовлетворённо улыбнулся, – а что касаемо остального, то будем предпринимать конкретные действия по мере прояснения ситуации. Мейстр Герваун, озаботьтесь подробным инструктажем ваших воздухоплавателей, что бы они образцово исполнили эту экспедицию. А вы, мейстрес Исбайл, начинайте готовить докладную записку, в которой будет содержаться обоснование рациональности принятого нами сейчас решения. Срок вам до завтрашнего вечера… Ну,– выдохнул он,– всем спасибо, все свободны.

– Разрешите? – в дверном проеме показался полноватый невысокий человек с круглым загорелым лицом и обширными залысинами на лбу.

– Да, Гугу, проходи, не стой в дверях,– Симба поднял глаза на вошедшего и слегка улыбнулся. Приглашающим жестом показал на кресло, стоявшее с противоположной от него стороны письменного стола. Стол, кстати, размерами своими мало чем отличавшегося от полноценной посадочной площадки для одноместного мини-геликоптера,– никак, оторвал я тебя от послеобеденного отдыха?

– Да какой тут отдых, – старший помощник немного замялся, – Уоссва намекнул, что завтра опять в дорогу. Так ведь?

– Ага, в дорогу, причем дорогу дальнюю, – капитан оперся локтями о стол и перевел взгляд на карту, немного небрежно расстеленную на необъятной столешнице, – твоей первоочередной задачей сейчас является прокладка курса до вот этой бухточки на восточном побережье острова Холодных слез.

– Это, если не ошибаюсь, самый северный из островов архипелага Полярной каракатицы… А дальше только ледовые поля, а на карте так и вовсе белое пятно,– Алакви заёрзал в кресле, как будто пытаясь вернуть себе только что покинувшее его ощущение комфорта, – мы полезем туда?

– Деваться некуда, полезем, – Симба устремил взгляд внутрь себя, видимо, пытаясь поймать только что возникшую, невнятную, но потенциально важную мысль. Мгновением позже, он, вернулся к разговору, – и знаешь, наверное, следует маршрут наш проложить так, что бы о том, кто мы и куда мы путь держим, как можно меньше народу знало.

– Что, никаких промежуточных остановок, – начал уточнять старпом, – и над становищами олча лучше не появляться?

– Никаких остановок. И этих рыбоедов давай беспокоить понапрасну не будем, – подтвердил руководитель экспедиции, – запасы того, что может нам потребоваться в походе, погрузим перед стартом с наших складов. Все необходимое должно быть в наличии.

– Ну навскидку да, все должно быть, – согласился с капитаном Гугу, задумчиво теребя мочку правого уха, – кассеты нагревательных элементов получили позавчера, а сегодня, вон, и газ иланга привезли – Пегий уже баллоны, наверное, заполнил.

– Это замечательно. А что можешь сказать о наших недавних усовершенствованиях? – крайний вылет дирижаблем командовал старпом, а капитан как раз и занимался заказом и оплатой дорогостоящих расходников, попутно улаживая свои таинственные дела.

– Гироскопы, полученные из Меридиана, оправдали наши ожидания – энергопотребление мизерное, точность показаний навигационных систем заметно возросла, – воодушевленно начал докладывать старпом, – так что тут мы не прогадали. А вот дополнительная термостойкая внутренняя обшивка баллонов с интегрированной электронагревательной сеткой, на мой взгляд – это уже лишнее. Эффект малозаметен.

– Ну, это как раз и не удивительно, – Симба отнюдь не казался расстроенным, – ты же высоко не поднимался, да и летал только в наших широтах – тут температура воздуха, даже на наших рабочих высотах, скажем так, не экстремальная. А вот при сильно отрицательных забортных температурах это может повысить на десять – пятнадцать процентов подъемную силу газа иланга в баллонах дирижабля. Но продолжай – мне интересно, как себя показали эти разрекламированные экспериментальные системы гиростабилизации поля зрения орудийных прицелов.

– По поводу гиростабилизаторов вооружения,– старпом зачастил, стараясь поскорее донести приятные новости до командира. Словно он пытался уподобиться тем самым пулеметам, о качестве стрельбы которых зашла речь, – после крайних стрельб я обработал их результаты, сравнил с результатами предыдущих, и пришел к выводу, что эффективность огня электропулеметов повысилась на тридцать – тридцать пять процентов, а главной курсовой орудийной спарки – чуть ли не на 50 процентов.

– Значит средства, все-таки, не зря потрачены – удовлетворенно прокомментировал слова старпома капитан, – ну ладно, ты знаешь, что делать…

– Так точно! – Гугу вскочил, как подброшенный мощной пружиной, и комично попытался вытянуться во фрунт, – Оставайтесь здоровым, капитан!

– Иди хорошо, – улыбнулся Симба Ситоле и откинулся на спинку кресла.

Глубокий вечер. Старший помощник Гугу Алакви ушел уже давно, дабы незамедлительно приступить к исполнению полученных указаний. Под толстым чечевичным стеклом мерно тикает висящий на стене механический хронометр, заключенный в круглый медный корпус. Он бесстрастно отмеряет, как капля за каплей истекает время дня сегодняшнего и неминуемо надвигается день завтрашний со всеми его заботами и неизбежными неожиданностями. Настольная лампа создает приятный полумрак, который охватывает все пространство кабинета, за исключением небольшого освещенного пятна на потолке и яркой круглой лужицы электрического света на полированной столешнице, непосредственно под бахромой, свисающей с нижнего края плотного тканевого абажура. В круге света лежит несколько листков пожелтевшей бумаги с какими-то корявыми записями и новомодный самопишущий прибор, стилизованный под хвостовое перо птицы тауси16. В правом дальнем углу стола поблескивает полированной бронзой угловатого корпуса электрорасчетчик, созданный на островных мануфактурах королевства Меридиана. Прибор, безусловно, полезный, но чрезмерно дорогой.

Вдоль боковых стен помещения, теряющихся в этих искусственных сумерках, едва угадываются, благодаря размытым неверным бликам, стёкла массивных книжных шкафов. За ними притаились шеренги разнокалиберных томов, выдающие себя только едва заметным мерцанием тусклой позолоты на кожаных корешках.

Дым ароматной курительной смеси висит в замкнутом пространстве кабинета чуть ли не осязаемыми пластами. Причудливые формы, порожденные движениями воздуха, неспешно сменяют друг друга, плавно клубясь и перетекая из одной в другую. На какие-то ничтожные мгновения в струях дыма угадываются хищные образы фантастических зверей, тут же сменяемые призрачными деревьями, находящимися в процессе трансформации в столь же призрачные и зыбкие силуэты устремленных ввысь башен, на месте которых уже угадывается что-то еще…

Глава рода Ситоле устало развалился в глубоком тяжелом кресле, покрытом велюровым чехлом темно-вишневого цвета. Глаза прикрыты. Правая рука периодически подносит к губам мундштук трубки с длинным, слегка изогнутым чубуком и чашей из дерева мзейтуни17, украшенной мастерски вырезанной на ней физиономией криво ухмыляющегося чёрта-исихого. И когда мундштук касается губ, грудная клетка медленно поднимается, вдыхая терпкий, с цветочно-ягодными нотками дым. С выдохом он устремляется вон из легких, что бы тут же вплестись в плавающие по кабинету косматые дымные жгуты и добавить свой аромат к запахам дорогой кожи и мореного дерева стенных панелей.

Пальцы левой руки, покоящейся на подлокотнике, без приложения избыточных усилий, но надежно, держат бокал, форма которого напоминает нераспустившийся цветок шиповника. Бокал до половины заполнен жидкостью красно-коричневого цвета. Это выдержанный на протяжении двух десятилетий в дубовых бочках спирт, полученный путем двойной перегонки перебродившего сока плодов и-апула18.