– Не наказывайте сильно Еву. – тихо говорит мне Илона на ухо, когда я расправляюсь с Верещагином и собираюсь взяться за Краснову. – Она девушка хрупкая, может не выдержать вашего напора.

Илона говорит так, будто знает в каких мы с Евой отношениях. Ох, Илоночка, Ева выдержит всё, что я приготовил для неё.

– Пойдёмте, Ева Алексеевна, хочу провести с вами воспитательную беседу, если Вы хотите ещё тут работать! – толкаю Еву вперёд, чтобы и не думала убегать, всё равно ей некуда бежать.

Ева несколько раз виновато оглядывается на своего утырка, но я не позволяю ей остановиться. В жилах кровь превращается в ртуть. Взорвусь сейчас от злости.

Заталкиваю мелкую в кабинет и захожу внутрь сам. Усаживаю силой на стул и рассматриваю её тесный костюм, облегающий стройное тело как вторая кожа. Она же практически голая в нём.

Утром я дал себе слово отпустить её и двигаться дальше, не заслуживала она моего внимания. Но стоило увидеть белые волосы, как зверь внутри меня заклацал зубами. Хочу крови. Хочу натянуть Еву на хер, чтобы стонала подо мной и умоляла о добавке своими пухлыми губками. Хочу, чтобы кончала сладко подо мной.

Она смотрит на меня напугано, практически не моргает.

– Я не разрешал тебе уходить. – не знаю с чего начать этот разговор длинною в пять лет. Паузу, которая сделала нас чужими людьми.

– Мне не нужно твоё разрешение. У меня есть дом, и я буду спать там. – отвечает она дерзко вскидывая подбородок. Вчера она не была такой уверенной в себе. Сегодня Евочка накрасилась и аккуратно подчеркнула свои искрящиеся голубые глаза, что хотелось выдрать и оставить себе. Чтобы она не могла ими смотреть на таких как Верещагин.

– Ты будешь спать там, где я скажу или тебе не нужна работа? – говорю первое, что приходит на ум, но, когда Ева прикусывает нижнюю губу и опускает глаза, понимаю – я попал в цель. Принцессе нужна это работа. – Поэтому сейчас ты перестанешь выделываться и будешь послушно отвечать на мои вопросы.

Я даю ей шанс. Мог бы натянуть уже и вколачиваться в самое горло, а я всё ещё разговариваю лицом к лицу, сам не понимая – зачем?

– Я готова была говорить с тобой ещё вчера, но ты выбрал другие пути общения, поэтому мне противно разговаривать с тобой. Противно находиться в одном помещении. – она сжимает коленки с такой силой, что пальцы белеют. – И мне кажется, что нам не о чем говорить. Всё закончилось пять лет назад, вчерашнее – было тебе прощальным подарком. Закрыла гештальт, чтобы ты захлебнулся от самодовольствия!

Сучка. Пусть теперь не обижается.

Ева.

До двери несколько шагов, я могу попытаться ещё сбежать от Грома. Если успею выскочить из кабинета, он не будет меня догонять и тащить силой обратно. Это навредит его репутации. Я прогуглила его утром, Гром хочет баллотироваться в мэры. Ему нужна кристально чистая репутация.

Офигеть. Да?

Гром – мэр.

Я истерично смеялась, когда читала. Поверить не могу. Я упала в грязь, измаралась вся в дерьме, а Гром будет мэром. Это жизнь меня так ставит в колено – локтевую позу?

– А мне вот показалось, что захлёбывалась от удовольствия – ты! – произнёс он с нажимом, наклоняясь и запуская руку мне в волосы. Адам не причиняет мне боль, но не даёт и двинуться, заставляет смотреть в чёрную бездну его глаз.

– Знаешь, что всегда советуют женщинам, если их насилуют? Расслабиться и получать удовольствие, это позволяет им выжить и не свихнуться! – мои слова задевают его. – поэтому не льсти себя, на твоём месте я представляла Олега!

– М, раз так хотела его, почему не дала до сих пор? – интересуется он с издёвкой.

– Не успевала из-за работы. У него очень плотный график.

– А сосать успевала? Олег ещё на корпоративе сказал, что ты просто приятная сосалка, что снимает ему стресс между операциями. Порекомендовал, так сказать, твои услуги мне. – вспыхиваю, теряю почву из-под ног и не знаю, что сказать в ответ. Гром был жестоким хищником, но не лгуном. Он бы не стал мне врать. Смотрю на него и не шевелюсь.

– Ты из-за этого решил его уволить? – спрашиваю прямо, сбавляя обороты.

– Я уже сказал, что не обсуждаю свои решения с медсестрами.

– Адам, отпусти меня. Мне больно. – прошу, чтобы он убрал руку. – Я найду новую работу и уволюсь, не буду мозолить тебе глаза, а до этого времени не трогай меня, пожалуйста. Забудь о моём существовании.

– Не могу, Ева. – Гром слегка наклоняет в бок голову. – Видишь ли, я вчера только одну дырку опробовал, осталось ещё две…

До меня не сразу доходит смысл его слов. А когда мозг обрабатывает информацию, я вскакиваю на ноги, опрокидывая стул. Делаю шаг вперёд и бью наотмашь по щеке, царапая ладонь щетиной Адама.

В ответ он лишь смеётся, перехватывает руку и целует ладонь. После чего придавливает меня к столу и заставляет лечь на пыльное дерево животом, придавливая своим весом. Он накрывает меня собой, прижимаясь бедрами к бедрам, потираясь стояком о попу.

Гром быстро приспускает мои штаны и рассматривает трусики.

– Тише, Ева, ты же не хочешь, чтобы все в больнице узнали, что ты уже заскочила на член нового акционера? Все нехорошо подумают о тебе… Не поймут. – ладонь Грома сжимает кружево, немного натягивает его, чтобы оно впилось в нежную плоть. Я прикусываю губу, чтобы не вскрикнуть. Меня пронизывает лихорадочное возбуждение, я мысленно слежу за движением его упрямой руки.

– Мне лично вчера наши отношения понравились как некогда. Всё было наконец-то на своих местах. Ты на четвереньках, я сверху. Мой член в тебе… Всё правильно и логично, тебе не кажется? Так должно было быть с первого дня нашего знакомства… Не понимаю, чего я ждал…

Я могла стерпеть многое, но марать светлые воспоминания чистой любви?

Лягнула его как смогла, но получилось смазано, Адам и не заметил ничего.

– Как же я ненавижу тебя! – застонала, пытаясь выгнуться и сбросить с себя это морок наваждения. Адама пальцы уже крутили мой клитор, размазывая влагу по нему. Я текла под ним, елозила попой по члену.

К лону будто прислонили электрошокер и выпускали небольшие разряды, заставляя дёргаться от слабой боли. Возбуждение было таким желанным и острым, что я не могла бороться с ним.

Гром ловко расстегнул мою кофту и спустил лифчик так, что грудь подпрыгнул над ним, призывно торча.

– Какие сладкие сисечьки. – он сжал их, стиснул двумя руками. – Хочется откусить кусочек…

– Ты… – слова тонут в протяжном стоне, потому что Адам всё-таки наклоняется и кусает за сосок. Он его трепет как дикая собака. Жёстко. Варварски. Как может только он. – Кабинет не закрыт, нас могут увидеть!

Гром рвёт на трусиках кружево, практически отдирает кусок мотни и делая дырку, в которую через несколько секунд просовывает каменный член, движущийся напористо в сторону влажного лона.

– Ты так быстро мокнешь в моих руках. После поцелуя Олега ты была сухая. – подмечает он, наполняя меня медленно до предела. После вчерашнего пися ещё болела, и я невольно поморщилась, когда здоровенный член оказался во мне. – Болит?

– Немного. – признаюсь ему, понимая, что сейчас нахожусь не просто в его руках – я практически нанизана на него и полностью во власти Грома.

– Я буду очень нежен, Ева. – честно говорит он, прикусывая шею и управляя мной через грудь. Чувствительные полушария становятся неким рулём управления моим телом. – Ты же тоже хочешь меня, признайся.

Он делает толчок, и я непроизвольно двигаюсь навстречу.

– Скажи, что хочешь меня. – приказывает, делая второй толчок более нетерпеливым и прокручивая соски. – Будь хотя бы сегодня честна.

Разговор превращается в пытку. Если я буду упрямиться, он долго меня так продержит и тогда нас точно спалят в этом кабинете за сексом.

– Да! Я хочу тебя! – говорю более эмоционально, чем хотела. Трудно сосредоточиться и собраться, когда тебя буравит член, напоминающий больше докторскую колбасу, чем половой орган. До сих пор не могу понять, как он во мне поместился?