К счастью, нежить молчала и, тихо сопя, ехала позади на целый круп. Разговаривать с неупокоенными Салбатор не любил: зазеваешься, – и начнёт казаться, что они такие же, как он. Как те зеваки, встречаемые ими по пути.

Город остался позади, и дышать стало легче. Нежить права: он обречён. Салбатор дал себе слово больше никогда сюда не возвращаться. Довольно с него и кладбищ, чтобы ещё бродить по тихим улицам с неощутимым для других запахом тлена и разложения.

Салбатор оглянулся, когда миновали половину пути. Нежить держалась в седле, словно родилась в нём.

– Ездила раньше, смотрю?

– Бывало. Я любила лошадей, отец купил мне одну. Белоснежную кобылу Вилку. Не знаю, где она сейчас. Продали, наверное.

И в глазах заблестели слёзы. Она вытерла их надушенным платком, который всегда держала в кармане и в упор посмотрела на него. Салбатор поёжился, но придержал коня, чтобы поравняться.

– Вспомнила что-то ещё? – спросил он с налётом равнодушия, а сам затаился. Вспомнила, видно же. И убийцу тоже.

– Он был невысоким. В тёмном плаще. Я тогда из гостей возвращалась. Со слугами, понятное дело. Так он возник из ниоткуда, отделился от стены, спросить что-то хотел. Вроде бы заплутал, пришёптывал ещё, как змея, а потом… Раз и полоснул чем-то по горлу. Стало так тепло, а потом резко холодно. И всё.

– Горло перерезал.

Она сразу поднесла руку к шее, словно хотела проверить, нет ли следа. Не было. Нежить возрождается крепкой, сильной, способной на многое. Убить голыми руками, например.

– Что так смотришь? Думал, сопли тебе вытирать буду да по ручке гладить? Езжай быстрее, до полудня успеть надо.

Она поджала губы, сверкнула глазами-вишнями и пришпорила сонную кобылу. Та встрепенулась да поскакала так, словно по пятам бежала стая волков.

Салбатор вздохнул и попытался приободрить своего мерина, но тот шагу если и прибавил, то галопом его бег можно было назвать с натяжкой. Прогулочной рысью побежал.

Пришлось пришпоривать и ругаться так, что вороны с веток поднимались в воздух и оглашали округу тревожным карканьем.

Салбатор нагнал нежить уже у широкой дороги, ведущей прямо к замку Корвитов. Паломников туда едет немало.

Рядом с замком бьёт горячий источник, по слухам, дарящий искупавшемуся в нём годы жизни. Правда, к молодости это не имеет отношения, но для иных даже видимость существования лучше страха неминуемого конца.

– Здесь сам Граф- Кровесмеситель семь лет провёл, – шептались те, кто шли в замок. Вход недешёвый, да больно народ любопытен.

– Говорят, в подземелье сидел.

– Куда там! Знамо дело, девственниц ему приводили, он их, ирод, и портил!

Нежить присмирела и держалась ближе к нему. Вот и славно!

Дорога хоть и широкая, а и разного люда, кто пеший, кто в повозках, но большинство верхом, полным-полно. Все идут в одном направлении, да не каждый к замку стремится. Есть тут позагадочнее место, туда они и направляются, только нежити пока об этом знать не следует.

Испугается, потом умолять начнёт, а то и сбежит, набравшись смелости. Да перед Чёрной церковью Салбатор и сам испытывал ощущение, будто стоишь на краю ямы, а внизу копошится Мгла. Живая и голодная. Куда его нежити до такой мощи?!

Салбатор слушал разговоры вокруг, не забывая украдкой присматривать за девицей. Святые шавки! Он уже назвал её так, словно она была человеком!

– Я что-то видела! – прошептала нежить, схватившись за его запястье и уставившись, куда-то в сторону.

Неужели псы Инквизиции? Нет, они хорошо замаскированы, сразу не отличишь от бродяг или крестьян.

– Тише ты! Привлекаешь внимание! – рявкнул он так, чтобы нежить отцепилась. Теперь её смрад будет на нём весь день!

И посмотрел в ту сторону, куда она указывала.

Сердце забилось так, как давно не трепыхалось. Лет десять, наверное. Близость цели ударило в голову горячительной волной.

– Что стоишь, давай за мной, – бросил Салбатор через плечо и спешился, чтобы вернее достичь цели. Пеший пройдёт там, где нет дороги конному.

Взял коня под уздцы и принялся протискиваться сквозь людскую реку на другой край дороги.

– Не зевай! Упустим его! – кричал ей Салбатор.

Миджина продиралась сквозь людской поток, грозя отстать от спутника, и не раз слышала в свою сторону похабные предложения о сопровождении или о том, чтобы за медную монету развлечь паломников.

Раньше бы она испугалась и ринулась прочь, подальше от незнакомцев, но сейчас в Миджине проснулось ледяное спокойствие и ощущение, что все люди вокруг не смогут причинить ей вреда. Ничего подобного доселе она не испытывала.

Раньше она не была такой холодной.

Память подводила, но вот некоторые вещи забыть не получалось.

С каждым днём новой жизни Миджина чувствовала, что дверь в прошлое приоткрывается, и боялась этого гораздо больше, чем грядущего.

Кто знает, какие тайны найдёт она за дверью?! И захочет ли после этого жить так, как сейчас?

– Домин Болдер, мы уже и не чаяли увидеть вас снова! – Салбатор возник перед растерявшимся молодым человеком, шедшим налегке с котомкой за плечами и постоянно затравленно озиравшимся по сторонам.

– Здравствуйте! – произнесла Миджина, выглядывая из-за спины некроманта.

Они остановились у обочины. Так многие поступали. Длинная дорога утомительна даже летом.

Салбатор делал вид, что хочет поговорить, грозно вращал глазами и вообще напоминал разъярённого отца, который готов был привлечь к ответу обидчика дочери. И в то же время отрезал Болдеру путь к бегству.

– Рад вас видеть, – прошепелявил тот. – Домнишоара, позвольте объясниться.

– Это ты со мной сначала объяснись! – Салбатор загораживал Миджину, давая знаки не вмешиваться. Она и не собиралась.

Есть всё-таки какая-то прелесть в том, чтобы со стороны наблюдать, как человек изворачивается.

И понимать, что люди с горячей кровью не так уж совершенны. Да и вообще слабы.

– Я, видите ли, домин, был вынужден срочно в Сибиу отбыть. В той округе летом красивые виды, а я художник.

– И давно уже ты здесь? – наступал Салбатор, и Миджина, державшая под уздцы двух лошадей, даже зауважала некроманта. Ну точь-в-точь как Инквизитор!

Мысль о том, что она знает о работе адептов Инквизиции, уничтожающих таких, как она, заставила похолодеть и остудила пыл.

Да и в замке Корвитов, где произошло убийство, обязательно будут дознаватель Святого Ордена! Бежать им надо подальше, а не в пекло лезть!

И всё же её туда как магнитом тянуло. Говорят, убийцу влечёт к месту преступления. Но не только его, жертву тоже.

– Не ври, Болдер! Или как там тебя?! Ты мою дочь подставил, теперь за ней охота начнётся, доказывай потом, что не она фонтан остановила!

– Я всё расскажу, только не выдавайте! – молодой человек говорил тихо и затравленно озирался.

– В таверне и расскажешь! – Салбатор ловко прилепил какую-то чёрную кляксу к рукаву рубашки Петера, и тот сразу сник.

Посмотрел на Миджину с лёгкой укоризной, словно хотел сказать:«За что вы так со мной, домнишоара? Вы казались совсем другой», но сопротивляться не стал.

Миджина решила, что потом спросит у Салбатора, что это такое. Пригодится при случае, теперь ей многое знать надо.

Если, конечно, она хочет и дальше ходить по земле среди живых. А Миджина хочет, хотя и не понимает зачем.

А пока можно смотреть по сторонам и запоминать.

Брасов оказался небольшим городком, чуть крупнее Цинсидироса, но гораздо оживлённее. И мрачнее.

Никаких украшательств на домах, ни единого цветного флага. Словно город говорил: «Оставьте меня в покое, я не стараюсь никому понравиться».

Салбатор сразу направился на постоялый двор, один из тех, что находятся вдали от проторённых троп, но никогда не испытывают недостатка в постояльцах.

Здесь не спрашивают о цели пути и метрику не просят. Кем назовёшься, тем и прослывёшь.