Кхазад примостил свою упитанную задницу на переднее сиденье и показывал толстым как сосиска пальцем направление движения.

— Вот тут, под светильником ставьте. Все знают — это блатное место, никто ваш фургон не тронет. А внутри у вас что — полевая кухня какая-то или вроде того?

— Полевой ресторанчик, — кивнул я. — Хотите кофе?

— Не откажусь! — подобрался гном.

— С эклерами? У меня в холодильнике еще осталась парочка, берег для особого случая. Кажется, это он и есть!

— Меня зовут Карл Лекермаул, — с достоинством проговорил гном. — И я обещаю, что когда вы придете за своей машиной, я угощу вас самой вкусной в мире халвой. Арахисовой. Сейчас ее у меня нет, но через час-другой — будет!

— Я запомнил! — я не очень любил арахисовую халву, но свести на нет толику взаимопонимания, которая между нами возникла, не хотелось. Так что я как можно более церемонно склонил голову и представился: — Бабай Сархан, ресторатор, к вашим услугам.

Припарковав машину, я разогрел жаровню с песком и сварил две турочки кофе, и достал эклеры.

— А скажите-ка, господин Лекермаул, какие новости в Камышинской Вольнице? Давно ли был последний инцидент, не шалят ли Скоморохи, пускают ли уруков в Публичную библиотеку?

— Я смотрю, вы нетипичный орк, да? Вас интересует библиотека? — он вгрызся своими лошадиными зубами в эклер с видимым удовольствием.

— Да, собираю, знаете ли, урукский фольклор. Наверное, это потому, что я полукровка! Настоящему уруку такое бы и в голову не пришло. Моим соплеменникам и записывать-то свою историю интереса не было, что уж говорить о научных изысканиях и фольклоре… То ли дело кхазады — народ степенный, основательный!

— Да-да-да! — тут же закивал основательный и степенный кхазад. — Наши хроники — самые подробные! И, между прочим, в местной Публичной библиотеке есть факсимильное издание дневника самого Густава Зоргфлетига, где день в день описан исход шести кхазадских кланов из Вестервальда и поселение их в Губерлинах и Мугоджарах, и основание Магнитогорска! И там о ваших родичах немало, немало!

— Насолили тогда колонистам уруки, а? — я кое-что знал, но по верхам.

— Обломали зубы о хирд! — оскалился гном. — Это были славные времена и славные сражения… Но теперь-то у нас один Государь и один враг, верно? Вы смотрели новости? Говорят, помаки подняли восстание против упырей, Родопские горы в огне…

Черт бы меня побрал, он вешал мне на уши про политику и войну минут двадцать, а про Хтонь и библиотеку рассказал с гулькин нос! Но что касается дневника Густава Зорге-что-то-там — это я запомнил. Хотя, зная кхазадов, в том дневнике будет томов пятьдесят, и большая часть записей — про домотканую материю, зернь, эмаль и гравировку, способы производства альтернативного протеина и тысячу разновидностей полевого шпата!

Но скидку за парковочное место гном мне сделал и арахисовую халву просил не игнорировать, так что уходил я в город в приподнятом настроении. Даже кожанку новую надел на радостях — не по погоде было в одной футболке гонять! Камышинская Вольница ждала меня!

Струя вонючей жижи из баллона в самую рожу — совсем не тот сюрприз, которого ожидаешь на выходе из общественного туалета. Кажется — вроде как обитель этой самой вонючей жижи осталось за спиной, и можно расслабиться, но вот те нате — мерзкая дрянь заливается в нос и рот, бьет в глаза и заставляет хвататься за горло, падать на землю и корчиться в легочных и желудочных спазмах. А если после этого еще и разрядником получить раз пятнадцать — то единственным позитивным моментом остается тот факт, что в туалет всё-таки сходил, иначе точно обгадил бы штаны вдобавок к заблеванной куртке.

Неизвестным ублюдкам отравы и электричества показалось мало: они принялись меня охаживать какими-то железными хреновинами по спине, голове, рукам, а потом защелкнули на конечностях две пары наручников, сунули на голову мешок и поволокли в неизвестном направлении, куда-то погрузили и повезли. Посреди бела дня, в парке культуры и отдыха! И я ничего не смог сделать! И это жутко бесило, пока я корчился от непередаваемо-паскудных ощущений по всему телу.

Это длилось что-то около получаса — по субъективным подсчетам. А потом кое-что начало проясняться.

— Сходил, ять, в библиотеку! — пробормотал я себе под нос, когда обрел способность бормотать. — Нет, определенно, прав был Соломон: во многой мудрости — многие печали, и умножающий знание умножает скорбь! Пошел бы в бардак — и был бы в порядке…

Нюх у меня восстановился, так что я мог сказать вполне определенно: в одном пространстве со мной никого не было. Скорее всего, меня сунули в кузов машины или металлический контейнер на водном или воздушном судне. Потому трепаться сам с собой я мог сколько угодно — они и понятия не имели, какие способности к самовосстановлению находились в арсенале урукского организма. А особенно — организма Резчика с наполовину покрытым татау предплечьем. Нервно-паралитический препарат, которым меня угостили на выходе из сортира, постепенно терял свое действие, и теперь я мог шевелиться. И мысли теперь текли гораздо более живо.

Если быть честным перед собой — я зарвался. Преследователей засек давненько, еще рядом с памятником арбузу, который располагался у весьма странного панно, на котором тоже был изображен арбуз, только нарезанный и в руках у фантасмагорического вида блондинки. Ну, вот такая вот местная достопримечательность! Но, заметив слежку, подумал, что разберусь с ними позже — понадеялся на авось. Один из злоумышленников точно был киборгом: несмотря на отсутствие видимых аугментаций, этот едва уловимый запах машинного масла и горелой проводки я бы не спутал ни с чем! Остальные держались поодаль, так что судить об их природе наверняка я не мог. Но — грешил на Формацию. Именно поэтому и двинул в общественный туалет в парке культуры и отдыха имени Эльфийских добровольцев.

Что за эльфийские добровольцы — я понятия не имел, но схлестнуться с киборгом предпочитал в замкнутом пространстве, чтобы он не пальнул в меня чем-нибудь с расстояния. Ну, и облегчиться не мешало тоже — с лишней жидкостью в организме много не навоюешь! Но, сделав свои дела, попялившись в зеркало и пополоскав руки под краном столько, сколько позволял здравый смысл, я все-таки не дождался преследователя в туалете и решил выйти осмотреться — и огреб по полной. Не ожидал я такой херни с газовым баллоном, вот правда — не ожидал!

Поверил я в собственную невхерственность крепко, и даже старый маньяк Жегулин меня в ней не разубедил! А может, это всё — последствия урукской природы? Слабоумие и отвага?

Слабоумие там или нет — позвенев наручниками, я сообразил, что в целом движений рук они почти не сковывают, и стянул мешок с башки. И первым делом посмотрел на свои оковы. Ну да — ребята кое-что знали об орках. Цепочки были не стандартные, а усиленные, с мощными такими звеньями. Да и сами браслеты напоминали скорее средневековые кандалы. Разорвать? Еще будет время попробовать…

Я действительно находился в стандартном грузовом контейнере один-одинешенек. Ни тебе товарищей по несчастью, ни грузов каких завалящих, ни-че-го. Металлический пол, металлические стены. Судя по периодическим подскакиваниям и мотаниям туда-сюда — это всё же был автомобиль, а не самолет или там речной паром. И это утешало.

Прислушавшись к ощущениям, я довольно хмыкнул: ничего серьезного мне в тушке не повредили, гематомы и ушибы не в счет. Так можно было и воевать! И для начала, перед тем как организовать боевые действия, я намеревался покемарить: пара почти бессонных ночей на пользу не пойдут, а сколько еще ехать мне в этой железной коробчонке — понятия не имею. Почему бы не воспользоваться ситуацией? На всякий случай, еще раз поднеся к глазам свои кандалы, я осмотрел их так и эдак и не удержался от злорадного оскала: есть у меня метод против такой некачественной сварки!