Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— А чё хватит-то? — уточнил Кузя, прищурился и пошевелил ушами. — Чего хватит? Ты кто вообще такой?

И икнул. И почесал свою жопу. И поковырялся длинным ногтем сначала в ухе, а потом им же — в зубах. Сволочь такая.

* * *

Мы катили по эстакаде и я диву давался, насколько всё-таки этот мир подвержен контрастам. В Сан-Себастьяне меня всегда поражала разница между постапокалиптическим хтоническим бардаком Маяка, стандартно-курортным Новым Городом и техномагическим футуризмом Академгородка. Но я всегда объяснял себе это особенностями жизни в сервитуте, и думал, что тут, за границей всё будет как-то по-другому, более нормально, что ли?

Границы нормы тут были сильно размазаны. И земщина — самая внушительная, огромнейшая часть территории и населения Государства Российского — предстала передо мной во всей красе непуганных девяностых годов прошлого века на постсоветском пространстве старушки-Земли.

По правую сторону от эстакады располагались районы серых панельных многоэтажек, перемежающихся хаотичной застройкой частного сектора, уходящего ввысь в горы. Буйная, сочная южная растительность, уже подернутая местами первыми осторожными следами осени, немного скрашивала неприглядную картину общей неухоженности и недосмотренности. Трещины на штукатурке, некрашенные ржавые остановки общественного транспорта, мусор на обочинах и тротуарах, аляповатые вывески магазинов и редких кафешек… Вкупе с пасмурным небом и наползающим с гор туманом смотрелось всё это очень и очень по стивенкинговски. Мягко говоря — меланхолично. Меланхоличный Юг, подумать только! Такое чувство, что тут тоже имелась своя, внутренняя хтонь.

И тем более удивительно было смотреть на приморские городские пейзажи слева от эстакады. Аквапарки с причудливыми аттракционами, белоснежные высотные гостиницы, дендрарии с пышными зелеными кронами деревьев, аккуратными дорожками и вычурными беседками… Частный сектор тоже имелся: асиенды, виллы, усадьбы — вот как хотелось назвать местные обители богачей! Кажется, даже тучи над этим райским местом расходились специально, одаривая здешних и заезжих хозяев жизни потоками света и тепла!

— Врубаешься? — спросил Демьян, увидев, как я недоуменно верчу головой. — Понимаешь, почему земские ездят отдыхать в сервитуты?

— За равенством? — усмехнулся я. — У нас твари жрут всех одинаково, и аристократов и дегенератов…

— Ну, аристократов в земщину не заманишь… — с сомнением проговорил музыкант. — Тут у нас — плебейское царство. Здесь бал правят простолюдины!

— А простоэльфины, простогномины и простоорчины? — уточнил я.

— Не-е-е-е… — протянул задумчиво бард. — Только простолюдины. Ты, как сервитутский, может и не знаешь, но нелюдь вообще-то в России не так часто вне резрваций и сервитутов встретишь. Разве что снага, редко — гномов… Это ж не Авалон!

— Резерваций? — поднял бровь я.

— Ну, я не знаю как правильно называются нелюдские юридики, — смутился вдруг музыкант. — Давай я лучше сыграю?

— Сыграй, — кивнул я, добавляя скорости.

А сам подумал, что рано я расслабился и решил что освоился тут. Твердь еще преподнесет мне сюрпризы, это к гадалке не ходи.

* * *

Глава 8

Гадомыс

По местной легенде расположенный на мысу курортный поселок раньше был пристанищем всяких-разных пресмыкающихся, но какой-то местный великий маг предложил каждой змее, которая хочет остаться в Гадомысе, поднять вверх правую руку и, не дождавшись положительного ответа, прогнал их всех ссаными тряпками… То есть — могучими заклинаниями. И никакого отношения к земному Дагомысу это место не имело. И змей тут действительно не водилось.

Зато водились отдыхающие, которые пытались поймать последние солнечные денечки и насладиться бархатным сезоном. Может быть, море было и не таким теплым, как в июле, но зато — цены тоже кусались не так сильно, да и субтропические фрукты могли сказать хором свое веское слово.

А вот Кузя не мог сказать ни слова. Он, свинья эдакая, залез на крышу фудтрака, пользуясь плавным и неторопливым ходом машины, нарвал с растущих вдоль дороги плодовых деревьев инжира и нажрался до умопомрачения. Его живот раздуло до неприличных размеров, так что гоблин лежал на крыше, дергал ножкой и стонал.

— Я ваще-то щас сдохну… — слышалось время от времени сквозь гитарные аккорды, извлекаемые Демьяном из своего инструмента.

— Нажрался фиг — теперь страдай! — рявкнул я. — Молча!

— Почему — фиг? — удивился бард.

— Смоквы, фиги — тот же инжир. Архаичные названия! — пояснил я. — Куда едем?

— Пансионат имени Завиши Чарного-Сулимчика, — махнул в сторону моря Демьян Скороходов. — Не перепутаешь, там такое высокое розоватое здание с готическими башенками. Слушай, я впервые вижу урука, который знает слово «архаичный» и вообще такой, ну…

— Эрудированный? — усмехнулся я. — Так это потому, что в отличие от других орочьих детей, бошки своим сверстникам не проламывал и окрестности не терроризировал. Я был отдан на воспитание своему дяде, который устроил мне кузькину мать и показал, где раки зимуют еще в раннем детстве. Так что моя, скажем так, жизненная энергия, которой у маленьких черных уруков хоть жопой жри, была направлена в основном вовнутрь. Не хлестала она наружу и не фонтанировала, причиняя ущерб всему сущему. Я книжечки читал и развивался не только в духе перманентного суицида об внешний мир. Это способствует проявлению яркой индивидуальности, недюжинной харизмы и самое главное — необыкновенной скромности!

На самом деле я рассказал ему почти что СВОЮ настоящую историю, не Сарханову. Этот-то вряд ли почитывал, судя по его бицепсам, трицепсам и буре гормонов, которую мне приходилось давить всякий раз, когда хоть кто-то криво посмотрит в мою сторону. Да и бойцовские рефлексы говорили сами за себя — учил Садзынар Резчик своего подопечного не только каляки-маляки рисовать, но и бошки расшибать — тоже. Но Демьяну-то что-то ответить было нужно?

— А! А книжки…

— Бумажные, — сказал я. — Из пункта приема макулатуры.

— Не, в земщине ты никого бумажными книгами не удивишь… — закивал он. — Тут скорее от нормальной планшетки народ в осадок выпадет. А вот и пансионат! Остановись тут, никуда не уезжай, я пойду Хамзата найду, я ему уже написал, он сейчас выйдет.

И, забрав рюкзак и гитару, вылез из машины и двинул на территорию пансионата через узкую калитку. А я, глядя на металлическую решетку ограждения и декоративные элементы в виде виноградных лоз, задумался. Урук — раз, гоблин — два! Фудтрак с ништяками — три! А ну, как сдаст меня каким-нибудь лихим демонам? Вон, и вещички прихватил…

— Кузя! — я постучал кулаком в потолок. — А ну, слезай и прячься! Возможно — нас будут бить. Но это не точно.

— Ваще-то я обожрался, — сообщил гоблиненок. — Нельзя нас бить, я не то, что видосы снимать, я ногой дернуть лишний раз не могу!

— А вот я щас разозлюсь и сделаю тебе клизму! — определенно, Кузя должен был работать папарацци, у него это в крови. Всё о видосах думает!

— А не надо клизму! — он мигом оказался на переднем сидении и рыгнул инжировым духом. — Чего нас бить-то?

— Потому что мы орки. А тут — земля людей.

— Хо-хо. Люди — говно на блюде! — заявил он. — Ваще-то ты вон, какой здоровенный, кого угодно побьешь. Кроме Хурджина. И кроме слонасного потоужама!

— Просто заткнись, Кузя, и будь наготове. Возможно, нам придется отсюда валить со страшной силой или — торговать шаурмой.

— Тоже со страшной силой? — уточнил гоблин. — Я ваще-то согласен быть бортмехаником, а на поваренка не…

Тут я ухватил его за нос и немного встряхнул:

— Ты парень талантливый, я это нутром чую. Справишься и там, и тут! А будешь возмущаться — я тебе сделаю сливку, а наверх присобачу клоунский нос, а на твои три волосины нацеплю разноцветный парик и отправлю к детям аниматором работать.

— Де-де-де! — сказал Кузя. — Дольго де деди! Я их боюзь! Одбузди доз, я буду дедать ходдоги!

16
{"b":"862840","o":1}