— В Сан-Себастьяне — это если в целом. Спроси там про Бабая из Хтони у таксистов, тебе расскажут. Думаю, через пару месяцев вернусь! Но всегда буду рад видеть, слышишь? Скачаю все твои песни! — пообещал я.

— Давай, руку не жму, но в целом — ментально обнимаю, очень рад был, реально! — он дописал на стаканчике адрес электронной почты и побежал в сторону турникетов. — Бывай, Бабай!

— Адью, Тиль! — крикнул я, а потом подумал, что если он из две тысячи двадцать первого, то про «Адью» еще ничего не знает.

Может, и не так я себе представлял встречу с земляком и товарищем по несчастью, но в целом на душе было как-то тепло и приятно. Ну, нормальный же дядька, а? Есть же толковые попаданцы!

Рикович объявился спустя минуты три.

— Это что — Тиль Бернес был? Тиль пил у тебя кофе? — неверяще спросил он. — Тиль, который из «Каменного тарана»?

— Ага, — кивнул я.

— Слушай, а… Знакомый твой, что ли?

— Теперь да. Нормальный мужик и поет классно. Я его кофе угостил.

— Балдеж! — слышать такое слово от цельного целовальника Сыскного приказа было странно. — Я с самой первой их композиции просто прусь от «Каменных»! «Мое сердце пылает!» — это как будто про меня, подростка, когда дар только просыпался, и вся эта хрень кружилась вокруг меня, эти голоса, эти звуки… Черт, черт, подумать только — Тиль Бернес! Кофе сделаешь мне? Как руки, кстати? Смотрю — заживает на тебе всё очень быстро, да? Как тот твой мелкий говорил — «вжух и всё»?

— Ваще-то мелкий у тебя в… — тут я пнул уже от всей души, и Кузя пересек всю кухню, влетел в кабину, ударился о клаксон и фургон издал вопль разгневанного мамонта.

— Кофе-то я сделаю, — я снова взялся за чайную ложечку и турочку, в который раз за этот день. — Но ты скажи, что решил? Если имеешь серьезные намерения, то, похоже, придется кроме четырех самых важных слов сделать еще кое-что…

— Кровью расписываться нигде не буду! — мотнул головой Иван Иванович. — Это исключено! И вообще — если служба Орде потребует от меня предательства интересов Государя, Родины и Сыскного приказа, то…

— Ой, да успокойся! Какая еще служба? Ты почитал устав «Общества самопомощи пострадавших от хтонических и магических катастроф "Орда»? Вижу — почитал. И было там что-то про продажу Родины?

— Не-а. Там правда — за всё хорошее против всего плохого, — состроил гримасу Рикович. — Не понимаю, в чем подвох.

— Какой, ять, подвох? Я что — эльдар тебе? Я — черный урук! Какие, ять, подвохи? Я тебе просто в рыло дам, если что, а юлить и мелким почерком прописывать необходимость мучить маленьких детей — это не наш метод!

— Да понял, понял, ладно! То есть, ты будешь не против, если я про это расскажу приказному дьяку?

— Да хоть Царю-Батюшке! — махнул рукой я. — Мы стеклы аки чистешко!

— А что за дополнительное условие? Ну, если я соглашусь?

— Понимаешь ли, Иван Иванович… Так уж вышло, что перед тем, как я смогу тебе сделать татау, мне позарез необходимо совершить какой ни на есть завалящий подвиг! — развел руками я.

Был и еще один вариант, помимо подвига. Но я его всерьез не рассматривал. Ну, где мне девушку чистую, опрятную, на лицо и фигуру приятную вот прямо тут найти? Да чтоб я и сам ей по душе пришелся, и сговорились мы чуть ли не моментально, да еще и чтоб я после этого себя настоящей свиньей не чувствовал? Кажется, и не сработало бы это вовсе. Точно так же не сработало бы, если я бы начал бошки пленным рубать, предварительно связав их и поставив на колени. Фигня это, а не событие в жизни настоящего урука. Так что нужен был подвиг!

И Рикович обещал подумать и поискать что-нибудь по моему профилю. А я обещал не скрываться и катить по великому тракту к великой реке Волга, и никуда не сворачивать. Но не сразу. Сразу я дождался, пока отгремит второй день фестиваля, и распродал три четверти запасов кофе и сорок из пятидесяти килограмм мяса. Даже мука стала приканчиваться! А всё почему? Потому, что я развел тут маркетинговую кампанию: получи тридцать процентов скидки на кофе и шаурму, если запилишь фото с поваром на свою страничку!

Смартфоны с хорошими камерами тут имелись, кстати, далеко не у всех. В земщине преобладали самые обычные кнопочные мобильники. Ну, знаете, в духе тех самых «супертонких» L6 «Моторол» из годика эдак 2008-го или раскладушек-«Самсунгов», которые тогдашние модницы так лихо захлопывали после перебранок с мамой или бывшими. Это, честно говоря, повергло меня в некий культурный шок, но в целом ничего не меняло. Конечно, качество снимков казалось мне чудовищным, но самое главное — белую длань и кофе с шаурмой различить было можно. А, да! И никаких фронтальных камер!

Расчет был каким: народ тут собрался разный, многие приехали из Москвы, Ирининбурга, Самары, Казани, Брест-Литовска, Юзовки, и черт знает, откуда еще. А дорожку для франшизы проторить нужно было. Конечно, вряд ли после песен Тиля они вспомнят про мою шаурму — так на то и фоточка на страничке! Хотя — может, и вспомнят: орк-повар -это вообще явление редчайшее.

В общем, когда руки мои перестали напоминать хорошо прожаренный бифштекс, и ко мне вернулась возможность управлять фудтраком, вопрос о пополнении припасов стоял уже довольно остро. Матерясь и проклиная здешнюю медленную Сеть, мы с Кузей подсчитали, что ближайшая точка, куда нам выгодно будет доставить очередную порцию мяса, находилась в Царицыне. От Карасуна до этого крупного земского города проехать оставалось километров восемьсот, трасса обещала быть несложной, мы даже наметили одну из зарядных станций с удобным кемпингом на самой окраине Орловского, где можно было сделать привал посреди пути. Кузя на меня, конечно, дулся, но справедливость пинков понимал: одно дело распускать язык в родной Хтони, где его каждая псина знает, а другое — тут, в земщине, где ни черта не понятно. Потому — за штурмана отрабатывал на все сто процентов. Он вообще был в этом плане парень продуманный: заранее скачал себе на смарт оффлайн-карту дорог Государства Российского, и теперь медленный интернет его не смущал.

Так что ранним утром после гремевшего далеко за полночь второго фестивального дня мы с Кузей сидели в кабине, гнали по тракту с крейсерской скоростью в сотню километров в час и трепались, можно сказать даже — отдыхали душой от суеты последних дней.

— Ты обещал мне словарь ваще-то! — сказал гоблин. — Давай его тоже в «Гусях-Лебедях» закажем?

— Я обещал где? В книжном! А в книжный мы где можем сходить? В сервитуте! Вот и ищи, где тут сервитут ближайший! — я с явно ощутимым удовольствием чувствовал кожей ладони теплый пластик руля и радовался этим таким естественным ощущениям.

А еще тому, что татау никуда не делись. На месте были и все браслеты с «черепами», и закорючки волшебные! Как зажила кожа — так и проявились, сами собой.

— Ваще-то нигде тут нет сервитутов! Тут земли жирные, земские! Еще пара юридик есть, Орловых, например, или Платовых. Но ну бы их нафиг, да? Нам в Орск надо, Бабай! В Орске мы как родные будем!

— И в Орск, и на Магнитку — обязательно заглянем. Ты давай — сервитут ищи, слышишь? Может, что-то после Царицына найдется? Даже если крюк придется сделать — заедем! В конце концов, хочется прогуляться, ноги размять, дома какие-нибудь красивые посмотреть, а не торчать вечно в этом фургоне.

— Камышинская Вольница! — обрадовался гоблин. — Но там какая-то Хтонь страшненькая, ваще-то!

— А где она не страшненькая? — я уже сообразил, что сервитутские привилегии тут ни одной территории просто так не дают. — Да и мы с тобой, Кузя, тоже страшненькие.

— Ваще-то я симпатичный! — заявил Кузя. — Мне мама так всегда говорила. И бабушка!

Свет фар взрезал ночную тьму, километры тракта наматывались на колеса, вдалеке в сжатых уже полях поблескивали далекие огни станиц и хуторов. Фудтрак с Белой Дланью на борту мчал по матушке-России, и, несмотря на всю притягательность конечной цели пути, у меня в душе всё-таки теплилось дурацкое желание, чтобы это путешествие никогда не заканчивалось.